Брижитт Бро - Во имя любви к воину

• Название: Во имя любви к воину
• Автор: Брижитт Бро
• Издательство: РИПОЛ классик
• Жанр: Современные любовные романы
• Год: 2009
• ISBN: 978-5-386-01215-1

«Во имя любви к воину» — роман, основанный на реальных событиях, удивительная история любви французской тележурналистки и главы одного из афганских племен. Против них — неумолимое общественное мнение, разница в возрасте, друзья и родственники… Эта книга — о долгом пути к счастью двух людей из разных миров, которых объединяет только чувство любви, живущее в их сердцах.

Эта книга — история столкновения двух культур, история войны и мира, история невероятной любви.

Брижитт Бро, французская тележурналистка, руководитель женской школы телеоператоров в Афганистане, просит покровительства у главы пуштунского племени Шахзады Мохмад Хана. Он — воин, отец семерых детей, истинный патриот, депутат кабульского парламента. Она — эмансипированная европейская женщина. Но любовь, неожиданная и невозможная, стирает все границы и предрассудки…

Брижитт Бро живет в Кабуле, в Афганистане, с 2002 года. Она журналист и создатель документальных фильмов.

Доминик де Сэн Перн — писательница, автор книги «Любовники Черного Солнца».

---

Я считала, что она немного преувеличивает. Тогда она смеялась. Но потом серьезно продолжала: «Тебе нужно найти в себе силы, чтобы выйти за рамки своей цивилизации, которая иногда становится непосильной ношей. Конечно, мы всегда рискуем, когда соединяем свою судьбу с человеком иной культуры. Но знай, что в моем случае это был лучший выбор, который я когда-либо сделала».

Я уходила с легким сердцем.

Со времени нашей встречи с Шахзадой прошло два года. В любой удобный момент — на пару дней, на неделю или просто туда-обратно — я пыталась ездить к нему как можно чаще.

Дороги по-прежнему были ужасны. Правительство обещало, что, благодаря иностранной помощи, оно скоро займется реконструкцией, заасфальтирует их. Это позволит преодолевать расстояние между Кабулом и Джелалабадом за три часа. Нужно ли было на самом деле радоваться этому? В нынешней ситуации, если вы выехали на дорогу и при этом не столкнулись с другим автомобилем, можно считать, что вам крупно повезло. За рулем афганец звереет, он не отрывает ноги от педали газа, а руки — от клаксона, он хочет проехать любой ценой, считает делом чести не пропустить машину, идущую по встречной полосе. Как проявятся эти особенности на гладкой дороге, по которой водители будут нестись как сумасшедшие?

Пока же мне приходилось иметь дело с выбоинами и облаками пыли. Кути оценила мои усилия. Однажды она сказала мужу:

— Должно быть, Брижитт очень любит тебя, если так часто проделывает такой сложный и опасный путь. Поэтому будь вежлив с ней и люби ее так же, как она тебя.

Шахзада повторил мне ее слова. При этом он выглядел довольным и счастливым. Великодушие этой женщины заставляло меня о многом задуматься.

Когда жара и пыль становились невыносимыми, я позволяла себе остановиться на полпути, чтобы передохнуть. Такси дребезжало всеми частями, кондиционера не было. Водитель открывал окно, но при этом внутрь проникал горячий воздух, принося с собой дорожную пыль. Я тогда просила остановиться в Сароби, в чайхане, всегда одной и той же: она была неприглядна с виду, но там подавали изумительную яичницу-глазунью. Стоило мне войти, и я становилась центром вселенной. Хозяин спешил проводить меня в маленькую уединенную комнату с матрасом, брошенным на неровный глинобитный пол. Я усаживалась по-турецки и расслаблялась, не задумываясь о санитарных нормах на кухне и чистоте кастрюль. Моя обувь оставалась у дверного порога.

Шахзада не советовал мне останавливаться здесь. У Сароби дурная репутация. Регион длительное время был под правлением одного из самых жестоких военных главарей, Фарайяди Сарвара Зардада, связанного с наиболее радикальной из афганских исламистских партий — Хезб-и-Ислами. Зардад правил посредством террора. Вся страна знала о том, что он отдает своих пленников на съедение собакам. С приходом талибов он скрылся в Великобритании, но его приспешники остались здесь. Сароби не был тем местом, где стоило оставаться надолго.

Для чего было проделывать весь этот путь? Чтобы оказаться в нашей комнате. Мировые новости стали проникать в нее с того момента, как Шахзада купил параболическую антенну, принимающую разные спутниковые каналы. Один из них — недавно созданный и наиболее смелый афганский Tolo TV со скандальным душком. Его передачи были скопированы с английских образцов. Появились и каналы национальной музыки, которую афганцы обожают и которой они были лишены при талибском режиме. Еще мы смотрели Би-би-си и Си-эн-эн, а также индийские каналы, где темпераментно танцуют, стреляя глазками, красивые девушки Болливуда.

Насытившись этими программами и приведя в порядок все свои дела, я начинала скучать. Внизу подо мной, в большой гостиной на первом этаже, Шахзада принимал бесконечную вереницу момандов, глав племен или правительственных чиновников. Количество консультаций возросло: политический климат менялся. Намеченные на октябрь 2004 года президентские выборы символизировали переход страны к настоящей легитимной власти. Ответственности у Шахзады прибавилось, и порой я его совсем не видела. Иногда я относилась с пониманием, но чаще начинала протестовать. И упрекать, как обычно.

Помнится один прекрасный майский вечер. Мы могли бы устроиться в саду, чтобы наблюдать за синичками или смотреть на распускающиеся бутоны роз. И конечно, бесконечно болтать, как это часто бывало… Но я не видела его со вчерашнего дня. Когда Шахзада, уставший, пришел ко мне, я встретила его не слишком приветливо.

— Брижитт, я не могу отказаться от посетителей ради тебя. Это немыслимо! — говорил он мне со своей традиционной сдержанностью.

Он повторял то, что я уже знала. Что у него нет ни минуты отдыха, никакого уединения — только со мной. Что он не может, сославшись на усталость, отказаться работать, иначе члены его семьи, возвратившись в деревню, скажут: «Шахзада не захотел принять нас». Могу ли я это понять? Может ли он рассчитывать на мое снисхождение? Я успокаивалась, немного смущенная, оттого что добавляла ему еще одну проблему.

Потом снова долгие часы ожидания. Невыносимо. В один из дней я быстро вскочила с дивана, повязала волосы платком. Спустилась по лестнице, остановилась около его бывшей маленькой комнаты. Там на матрасах сидели по-турецки мужчины в тюрбанах. Дверь была открыта нараспашку. Я сделала несколько шагов по коридору под их удивленными взглядами, потом снова поднялась в «темницу», удовлетворенная тем, что заявила о своем присутствии.

Я работала над своими бумагами, когда через час Шахзада пришел ко мне в страшном гневе. Он очень редко терял над собой контроль. Он негодовал. Говорил, что я прервала его переговоры с двумя крестьянами по поводу сада, который они никак не могли поделить в течение многих лет. И одному Богу известно, что могло бы случиться, если бы дело не удалось урегулировать. Могла бы начаться война кланов! Он не жестикулировал, не кричал, только нервно ходил по комнате. Потом сел и замолчал.

Внезапно накопленная усталость взяла свое. Его плечи опустились, глаза, обычно блестящие, потухли. Он взял с маленького столика сувенир, который мы купили в лавочке для туристов на Марсовом поле, машинально перевернул его. Он следил взглядом за снегом, медленно падающим на Эйфелеву башню, но ничего не видел. Потом заговорил совсем слабым голосом:

— Если бы я жил, как любой другой афганец в Кабуле, то не было бы проблем. Но я — не обычный человек… У тебя никогда не будет нормальной жизни со мной.

Наступила тишина. Но не та, которая возникает в дружеской обстановке, нет. Эта напоминала, скорее, большую черную бездну. Я не знала, что сказать, мне хотелось повернуть время вспять и не спускаться с этой лестницы, поддавшись сиюминутному импульсу. Потом он внимательно посмотрел на меня. Он принял решение, я была в этом уверена.

— Брижитт, если ты ищешь покоя, то нам нужно расстаться. Потому что я не смогу тебе этого дать.

Еще никогда я не видела его таким уязвимым. Я капитулировала. Но надолго ли?

Нам было нужно совсем немного, чтобы снова обрести гармонию. Самую большую радость доставляли нам поездки, когда мы бороздили страну момандов. В то время Шахзада ездил по деревням урегулировать конфликты. Благодаря ему я открывала для себя удивительные места. В этой стране, где так мало дорог, но много едва различимых троп, его внедорожник был очень кстати. Мы ехали без конца, с вооруженным водителем, Шахзада сидел впереди, я — позади него. Мне нравилось это место: оно позволяло мне переговариваться с ним и ловить его взгляд в зеркале заднего вида. Другая машина, с телохранителями, следовала за нами. У меня не было никаких ориентиров, только горные вершины: Спингар и его снежные пики на юго-западе, а на северо-востоке — горы, где затерялся его дом. Они окрашивались в разные цвета в зависимости от погоды. С появлением темно-серых облаков горные вершины приобретали голубоватый, сиреневый и фиолетовый оттенки. Это было настолько красиво, что захватывало дух.

У Шахзады были воспоминания о каждом уголке, он любил рассказывать о них разные истории. Каждый раз, когда мы пересекали реку Кунар, он говорил мне о своем старом танке, оставшемся на другом берегу, в укромном месте. Он находится там уже несколько лет, с того момента как Шахзада ушел в подполье.

Чуть поодаль горная долина, раскаленная, словно печь, напоминала ему об эпохе, когда советские самолеты сбрасывали мины-ловушки в виде часов. Они блестели на земле меж камней. Дети бросались к ним с радостными криками, пытаясь собрать драгоценности, упавшие с небес. Но в их руках они взрывались.

Он обводил взглядом горы и говорил с гордостью: «Видишь, здесь действуют только пуштунские законы. Безопасность полностью обеспечивается главами деревень. Если у нас человек совершает преступление, его ловят».

В самом деле, когда этот ритуал приводится в действие, у преступника мало шансов уйти от преследования. Каждый раз его рассказ увлекал меня. Поскольку кража или другое преступление совершается чаще всего ночью, облава также приходится на ночное время. Жертва должна поднять тревогу, выстрелив несколько раз из своего окна. С этого момента начинается целая вереница действий, в которых каждый играет свою роль. В каждой деревне есть человек, который, когда что-либо случается, начинает бить в барабан. Потом молодые люди в возрасте от 15 до 25 лет выбегают из своих домов с заряженными автоматами. Делают они это очень охотно. Ведь первый вышедший из дома получит на следующий день в деревне и ее окрестностях репутацию смельчака.