Виктор Буганов - Булавин

• Название: Булавин
• Автор: Виктор Буганов
• Издательство: Молодая гвардия
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 1988
• ISBN: 5-235-00020-X (2-й з-д)

Книга известного советского историка В. И. Буганова знакомит читателя с предводителем Крестьянской войны в России в начале XVIII века Кондратием Афанасьевичем Булавиным. В книге использованы новые архивные материалы.

---

Как видно, повстанцы, воспользовавшись царскими запасами, обеспечили себя на дорогу хлебом. Остальное, чтобы нанести убытки царской казне, тем самым — карателям, ненавистным боярам, уничтожали. Полухин узнал, что среди казаков не было единства — если большинство городков перешло на сторону Булавина, выделило ему половину казаков в повстанческое войско, то часть станиц отказалась пойти за ним: Правоторовский и Усть-Медведицкий городки «сели в осаде» и «в согласии» к Булавину «не пошли». Более того:

— Булавин, — по словам Полухина, — к их Правоторовскому городку приступал трижды, чтоб они (казаки-правоторовцы. — В. Б.) были с ним в согласии; только они ему не сдались.

— Почему? — спросил его Волконский.

— В ту пору приехал в Правоторовский городок их казак из Черкаского и сказывал: войсковой атаман Лукьян Максимов с казаками, и с колмыками, да с азовскими ратными людьми, с 8000 человеки против его, Булавина, выступили со всем снарядом. А в Черкаском в осаде оставлено казаков и азовских разных чинов людей 4000 человек.

Полухин из Усть-Хоперского городка снова вернулся в Пристанский. Его здесь задержал «воровской караул» — повстанцы бдительно несли охрану. Лазутчика привели к «товарищу Кондрашкину (Булавину. — В. Б.), воровскому ж атаману Левке Хохлачу на баз». Здесь, па атаманском дворе, повстанцы дуванили захваченные пожитки — платье, посуду, ружья и прочее, отобранное в Боброве у воеводы, бурмистров и других жителей. Хохлач, увидев вошедших с конвойными, сделал знак своим: погодите, мол. Спросил:

— Что вы за люди? Где были и зачем?

— Мы из Тамбова, — выступил вперед Полухин, — по указу великого государя ездили для проведыванья лесных запасов до Усть-Хоперского городка.

— Врешь! — Атаман, а за ним и другие вынули сабли из ножен. — Говори правду, а то голову с плеч долой!

— Мне больше того сказать нечего.

Хохлач помедлил, потом, не торопясь, вложил саблю па место. Помолчал, пытливо глядя па Полухина. Подошел к нему, взял за руку и отвел в сторону. Остановился, заговорил негромко:

— Слышишь, тамбовец! Я тебе верю. Не бойся, ничего тебе и твоим товарищам не сделаю. Но есть к тебе дело. Сделаешь, не подведешь?

— Какое дело? — Афанасий, сдерживая страх, с интересом глядел на булавинского соратника.

— Вот какое: как вернешься домой, то чтоб тебе наговаривать тамбовцев и козловцев итти к нам в полк в Пристанский городок.

— Кого наговаривать?

— Черных людей. И сказывай им, что нам, казакам, до них, до черных людей, дела нет; а дело нам до бояр, да до прибыльщиков, да до немцев, да до подьячих, да до ябедников. Всех их побить, а для того итти нам до Москвы и в Польшу. А сбор нам всем будет на Туле. Согласен?

— Согласен, — твердо ответил лазутчик, с том чтобы, как позднее объяснил воеводе, «про их воровской намерок (намерение. — В. Б.) вызнать», а также «и от страху».

— Ну, хорошо. — Хохлач остался доволен разговором. — Договорились. И еще: что в Козлове и Тамбове будет вестей, о том бы ты послал нам ведомости. А за то наш атаман Кондратий Афанасьевич Булавин пожалует тебя великим жалованьем. Будешь то делать?

— Буду, если мочно: круг Козлова и Тамбова стоят и ездят караулы многие.

— Ничего. У нас в тех местах тоже свои люди ходят. Передашь. Главное — делай то, что тебе сказано. Наше дело — верное, всем миром поднялись против изменников и бояр. Те бояре, прибыльщики и немцы всем государством завладели, черных людей изобижают, ни во что ставят. А великого государя и государя царевича и вживе нет давно.

— Как так? — удивился Полухин. — Великий государь и царевич здравствуют и доныне. Нынешней зимой, меж праздников рождества Христова и богоявленьева дни, был я на Москве, и в тех временах его царское величество и государь царевич на Москве были. Я сам их видел подлинно. Ныне он, великий государь, пошел в Польшу. А царевич остался на Москве.

Шпион хорошо знал о том, что говорил. Хохлач же, как и все повстанцы, выдавал желаемое за действительное. Скорее всего повстанческие атаманы вели подобные разговоры с целью подбодрить казаков, черный люд, подвигнуть их на решительные действия против бояр, властей. Отсюда — слухи о смерти царя-отца и сына-царевича; разговоры о том, что восставшие выступают против «плохих» бояр и прочих притеснителей, но за великого государя (забывая при этом, что в других случаях они утверждают иное: его уже нет на белом свете) и истинную православную веру.

Несогласие Полухина взорвало атамана:

— Дурак! — Хохлач опять схватился за саблю. — Зачем врешь? Плутаешь ты все, выдумываешь! Смотри у меня!

Лазутчик молчал, опустив голову, не смея поднять глаз на атамана. Тот смотрел на него, ждал: будет возражать или нет? Не услышав ни звука, быстро сменил гнев на милость:

— Ну ладно. Молчишь — и молчи. Так-то верней будет. Не знаешь, а говоришь... — Подождал еще немного.— Поезжай. Да делай то, о чем договорились. А по дороге, едучи через хоперские, бузулуцкие, медведицкие городки, говори всем тамошним казакам и бурлакам, чтоб собирались ко мне в волк в Пристанский городок для походу. Есть у меня о том указ от Булавина.

— Сделаю, атаман.

— Теперь ладно говоришь. Поезжай, — повторил Хохлач приказ. — Вот тебе два гроша на дорогу. С богом!

— Спасибо, атаман. Кланяюсь на твоей милости.

Полухин и его помощники, после всего пережитого, поспешили из станичной избы, чтобы ехать домой. По дороге зоркий глаз лазутчика приметил: действительно, в Пристанском какое-то оживление, появились новые люди, казаки из разных городков, человек полтораста или больше. «Наверное, — подумал он, — те, которых Лунька Хохлач собирает в поход. Какой же такой поход он задумал? Намек о том дал, а ничего не сказал. Вот ирод, вор проклятый!» Казаки держались группами, шумели, некоторые — под хмельком. Улучив момент, Полухин спросил одного молодого станичника:

— Что это вы? По какому случаю гуляете?

— Не гуляем, а в поход готовимся. — Казак глядел гордо. — А вы кто будете?

— Тамбовские станичники. По делам приезжали. У Лукьяна Михайловича были, повеление его получили. Едем домой.

— Это хорошо, — вступил в разговор пожилой казак со шрамом на левой щеке. — Поезжайте с богом. Да говорите тамбовцам и козловцам, чтоб они в Козлове и Тамбове полковника князя Волконского и воеводу Василия Данилова, также прибыльщиков, и подьячих, и обидников, взяв, поленьем побили до смерти. Ведь их, черных людей, много; и собрались бы, и прибили их до смерти. Где им, полковнику и воеводе, против них стоять!

Полухин не возражал, соглашался и спешил как можно скорее выбраться из городка. Один из провожатых, Трофим Скоробогач, незадолго перед тем подлил масла в огонь:

— Ты знаешь, Афанасий, — говорил «знакомец» шепотом, — какое дело получается: сюда, в Пристанский городок, приехал из села Кузьминки Тамбовского уезду станичник, прозвание его — Коледин, имени и отчества его не знаю, и сказывал Хохлачу и пристанским казакам, что на Тамбове никаких полков нет.

— Что же ты раньше-то не сказал?

— Так я сам только недавно о том узнал.

— Ну ладно. Поехали, пора домой. Нечего медлить.

— И то верно. Дома-то всегда лучше.

Лазутчики и провожатые уехали. Пристанский городок остался позади. Хохлач не давал покоя своим есаулам, и те тормошили казаков, собирали силы для похода, не главного, конечно, вспомогательного. Но тоже важного для общего дела.

Главное дело — на Булавине, его немалом сборном войске. Он спешил — стало известно, что навстречу ему вышел Лукьян Максимов с войском из казаков, верховских и низовых, конным отрядом полковника Васильева из Азова и колмыками.

Войсковой атаман приказал, чтобы после выхода его с войском из Черкасска Илья Зерщиков послал письмо Запорожскому войску. Тот быстро исполнил повеление, и запорожцы узнали, что Максимов пошел в поход «для искоренения того вора и ево единомышленников» — Булавина и всех повстанцев. Их призывали не верить «прелестным письмам» булавинцев. О том же походе Максимова против Булавина писал Голицын из Киева царю. Атаман, по его словам, просит помощи царских войск, в чем он, воевода, его обнадежил. С черкасской старшиной стремился объединить усилия козловский воевода Волконский:

— С обоих строн, — писал он Меншикову, — атаману Лукьяну Максимову снизу, а нам бы сверху, их, воров, обойти и тако, естьли бог помощи подаст, истребить. И в том надобно иметь согласие нам с ним, атаманом, о чем да повелит ваша княжая милость к нему послать указ в подтверждение, чтоб поиск и всякое согласие имел, о том списывался бы с нами.

Противники сближались. Сошлись около Паншина городка, по словам самого Булавина (в отписке кубанским казакам, посланной позднее, в конце мая, уже из Черкасска), «в степи на Крымской стороне против Перекопской на Дону станицы, в Лискиных вершинах». Лукьян Максимов называет другое место сражения — у Голубинского городка, па реке Голубой; полковник Васильев, командовавший во время сражения азовскими казаками, — о местности выше Паншина-городка на речке Лисковатке у Красной дубравы. Лискины вершины (верховья оврага, речного русла), о которых упоминает Булавин, и находились в верховьях речки Лисковатки. Где-то там же, вероятно, неподалеку текла и речка Голубая, а на ее берегу приютился Голубинский городок.