Мартин Мозебах - Князь тумана

• Название: Князь тумана
• Автор: Мартин Мозебах
• Издательство: Азбука-классика
• Жанр: Современная проза
• Год: 2004
• ISBN: 5-352-01167-4

Мартин Мозебах — известный немецкий писатель, автор романов, рассказов, стихов, оперных либретто, сценариев, статей о литературе и искусстве. В 2004 году Мозебах избран членом Германской академии языка и литературы.

«Князь тумана» — что это? Авантюрный роман в лучших традициях жанра или философская притча о том, как делается «большая политика», когда балом правят игра случая и ничтожные личные амбиции?

Герой романа журналист Теодор Лернер имеет «легкость в мыслях необыкновенную» и поэтому, вероятно, становится добычей авантюристки со стажем госпожи Ганхауз, эдакого Остапа Бендера в юбке… Весь сыр-бор разгорается вокруг маленького островка в Ледовитом океане, где якобы обнаружены залежи каменного угля.

Лернер, направляемый твердой рукой госпожи Ганхауз, собирается «приватизировать» часть этой «ничейной» земли, однако на месте он обнаруживает русских…

---

Это-то и возмущало Лернера: маленькая Голландия сумела понять, что было необходимо!

"Мореплавание необходимо", — любил повторять к месту и не к месту седой и усатый дядюшка Лернера. Министр военного флота в Гааге не поскупился тряхнуть тугой мошной. А что делает гросс-адмирал фон Тирпиц или генерал фон Позер, да и сам его величество кайзер? Лернер уже наизусть знал старую песенку сплошных отказов и унижений, из которых состоял ответ на этот вопрос. Во второй экспедиции "Виллема Баренца", которая отправилась в путь третьего июня 1879 года, благородство и бескорыстие голландцев проявились еще ярче, ибо на этот раз ее целью была установка памятника на мысе Нассау, восточного острова архипелага Баренца. В экспедиции снова участвовали капитан де Бруйн, господин Шпаман и фотограф Грант. Господин Грант, очевидно, запечатлел на снимке открытие памятника. Лернер живо мог представить себе подобную сцену на Медвежьем острове. Он тотчас же пришел к убеждению, что на Медвежьем острове необходимо установить памятник, который издалека, как говорится, "приветствовал" бы проходящие мимо корабли, — памятник героям Медвежьего острова, из которых ему в настоящий момент пришли в голову только анонимный старовер и капитан Рюдигер, но и того и другого Лернеру, хотя и по разным причинам, не особенно хотелось афишировать. Ничего, поживем — увидим, кто обнаружится на пьедестале, когда с памятника упадет развевающийся на ветру холст, а это произойдет в присутствии представителей горнорудной промышленности, Колониального общества и, вероятно, какого-нибудь принца, поскольку эти господа все, как известно, любят поохотиться. У фотографа будет много хлопот с фотоаппаратом, чтобы на объективе не образовались морозные узоры.

Господин Крокельсен был озабочен тем, как бы преподнести следующий эпизод так, чтобы он не произвел чересчур уж гнетущего впечатления. Он с веселым видом покачал головой, как будто речь пойдет о забавной оказии:

— А затем последовала неудачная, третья экспедиция тысяча восемьсот восьмидесятого года. Седьмого августа "Виллем Баренц" при подходе к островам Генри наскочил на риф и снялся с него только после двенадцатичасового аврала, когда были сброшены за борт балласт и запасы угля. Затем ему пришлось искать пристанище в русской гавани. Тщательное обследование корабля обнаружило серьезные неполадки. Но если уж проводится тщательное обследование, оно всегда обнаруживает серьезные неполадки, не так ли? Мы знаем это по собственному опыту, когда обследуемся у докторов. Двадцать шестого августа удалось выйти в обратный рейс, и шестого сентября "Виллем Баренц" уже был в Хаммерфесте. В официальной записи мы читаем "авария" — неприятное слово! Здесь сказано, что с двадцать шестого августа тысяча восемьсот восьмидесятого года "Виллем Баренц" числится как изношенный корабль. Но что же это значит на самом деле? А на самом деле "изношенный корабль" продолжает выходить в море. Первая экспедиция имела место в том же тысяча восемьсот восьмидесятом году, вторая в тысяча восемьсот восемьдесят втором, третья в тысяча восемьсот восемьдесят третьем, четвертый рейс, в Архангельск, в тысяча восемьсот восемьдесят четвертом году, пятый в тысяча восемьсот восемьдесят пятом году, десятого июня он вновь направляется к Медвежьему острову. В тысяча восемьсот восемьдесят шестом году он выходит из бухты Староверов и третьего августа встречается в море со спасательными шлюпками "Эйры" и преспокойно принимает на борт Ли Смита и его товарищей, которые, потерпев кораблекрушение, перезимовали на Земле Франца Иосифа. "Виллем Баренц" доставил спасенных в бухту Староверов, где их взял на борт отправленный для спасения Смита "Хоуп". Мистер Грант, очевидно, совершенно влюбился в натуру, которая открылась перед ним во время плавания на "Виллеме Баренце", так как участвовал почти во всех его экспедициях. Вероятно, из его работ составился громадный архив снимков.

И чего это на каждом шагу все староверы и староверы? Лернеру совершенно не нравилось присутствие этих староверов на Севере. Надо, чтобы Медвежий остров был новооткрытой землей! Рядом с ним совершенно ни к чему какая-то старина, тяжелым грузом затягивающая в глубины прошлого! Золотое мерцание мозаики, унылые песнопения, сладковатый запах ладана, толпа понурых нищих, склоняющихся чуть ли не до земли, — все это было совсем не то, что он хотел бы видеть в связи с Медвежьим островом! Белые медведи древнее староверов, но они не таскают с собой бремя исторического прошлого, они все так же новы, как в первый день творения.

— Так что, как видите, "Виллем Баренц" много чего повидал на своем веку, — сказал Крокельсен и, словно догадавшись, о чем подумал Лернер, добавил: — У "Виллема Баренца" за плечами богатая история.

Но главный удар Крокельсен приберег под конец: оказывается, в соответствии с тщательной экспертизой, проведенной судоходной компанией, после того как корабль был поставлен в сухой док, Амстердамское общество Виллема Баренца приняло решение больше не отправлять этот корабль в плавание. С тех пор он стоит в Амстердаме. Для того чтобы сделать его пригодным для мореплавания, требовались капитальный ремонт и установка нового вспомогательного двигателя. В нынешнем состоянии "Виллем Баренц" стоит двадцать тысяч марок, так как Общество Виллема Баренца не собирается бросаться таким дорогим судном. В ремонт придется вложить не менее шести тысяч марок. Но купить корабль за двадцать шесть тысяч — это все равно очень дешево.

— Вы же не собираетесь использовать его в семи новых экспедициях! — ласково убеждал Крокельсен.

Лернер чуть было тут же не согласился. Такой знаменитый, такой испытанный корабль! Корабль, который спас экспедицию Смита! Он с гордостью подумал, что и сам воспринимает такую цену — двадцать шесть тысяч — как дешевую. Когда речь идет о крупной сделке, важно сохранять чувство пропорции. Никогда нельзя исходить из таких соображений, как например, соответствуют ли предполагаемые затраты твоим возможностям. Если ориентироваться на свои возможности, тогда заранее пиши пропало. Если у тебя нет нужных денег, это еще не значит, что сумма слишком велика, а раз она невелика, значит, ее можно как-то собрать. "Виллема Баренца" непременно нужно купить.

— Хорошо, дорогой Крокельсен, дело будет сделано, — сказал Лернер, надевая свой высокий котелок. Теперь против отливающей влажным блеском лысины высилась сухая черная круглая, как бомба, шляпа. — Вот как это сделается, мы еще посмотрим. На следующей неделе проведу заседание управляющего совета.

Господин Крокельсен проводил дорогого гостя до двери и занялся другими делами, которые тотчас же поглотили его внимание.

— Если мы напишем господину Геку, что требуются двадцать шесть тысяч марок, он очень удивится, — сказала госпожа Ганхауз, похвалив Лернера за отчет о переговорах, сделанный на основании карандашных записей в блокнотике. — В своем письме мы сообщим, что требуются тридцать шесть тысяч марок, потому что ремонт всегда обходится дороже, чем сказано в первоначальной смете. Ну разве "Виллем Баренц" не предназначен для нас судьбой? Подумать только, что я никогда не ступлю на борт этого корабля! — Госпожа Ганхауз страдала морской болезнью, для нее это был давно установленный факт, не требовавший дальнейших подтверждений. — Нужно объяснить господину Геку, что животные, которых привезет в Берлин "Виллем Баренц", сразу окупят все вложенные суммы. Ведь сколько стоит белый медведь или морж? Это уже чистая прибыль! А кроме того, там же водятся еще всякие редкие птицы, которых он может посадить в вольеры. Но прежде чем написать ему все это, мы сначала сходим в библиотеку. Главное, конечно же, люди.

— Люди? — удивился Лернер.

— Ну да! Бедные узкоглазые человечки, обитающие в этих краях. Я все про них знаю, только что прочитала в газете. Они питаются рыбьим жиром и вырезают уродливые фигурки из моржовой кости, еще вышивают разноцветными нитками — они их сами как-то красят, — а то ведь там, где они живут, все вокруг белое. Еще они строят иглу, ездят на собаках, поклоняются крошечным идолам и у них очень бедный язык. Ну что еще? Они, конечно, стоят на грани вымирания, потому что все поголовно спиваются и не знают никакой морали. Сейчас наука очень интересуется изучением этих народов, да и детям в зоопарке интересно будет посмотреть на что-то новенькое. Наш "Виллем Баренц" доставит в Берлинский зоопарк какую-нибудь семью лапландских или саамских эскимосов, и пускай они тогда повырезают или повышивают перед берлинской публикой, а потом, довольные и благодарные, уедут опять к себе в свою полярную ночь. Крупные пожертвователи, члены Зоологического общества, съездят на "Виллеме Баренце" на охоту…

Тут уж Теодор Лернер не выдержал.

— Нет, это невозможно! — воскликнул он. — Это судно должно сперва доставить на Медвежий остров строителей, чтобы построить там деревянные дома, и Мёлльмана с шахтерами и машинами, чтобы прокладывать штольни. Для охотников и клеток не хватит места на борту. А насчет того, чтобы "Виллем Баренц" сделал еще один рейс, это, по словам господина Крокельсена, довольно сомнительно.