Шарлотта Хайнс - Милые пустяки

• Название: Милые пустяки
• Автор: Шарлотта Хайнс
• Издательство: Редакция международного журнала «Панорама
• Жанр: Короткие любовные романы
• Год: 1994

Невинное намерение пообедать с собственным мужем в ресторане чуть не обернулось для простенькой домохозяйки Лиз Лангдон крахом всей ее безмятежной, налаженной семейной жизни. Став невольной свидетельницей любовных похождений супруга, известного в городе врача, в компании с молоденькой ассистенткой, Лиз была просто вынуждена окунуться в водоворот личных проблем.

На какие уловки, чтобы спасти свой брак, решилась Лиз, превратившаяся из «супермамочки» в роковую женщину, вы узнаете, прочитав роман.

---

Шарлотта Хайнс Милые пустяки

1

— Лиз Лангдон! Вот уж не ожидала встретить тебя здесь! Надеюсь, ничего не случилось?

— О нет, все хорошо, Сара, — Лиз обворожительно улыбнулась маленькой пухлой женщине, так не похожей на всеми уважаемого специалиста, каковым она, однако, являлась. — Просто я решила забежать в клинику. Может, мой неотразимый муж позволит мне сегодня вытащить себя на обед.

— Кстати, как, теперь, дела у самого выдающегося педиатра Рочестера? — Сара придвинулась чуть ближе к Лиз.

— Все занят, — Лиз состроила неопределенную мину, — и даже еще больше, чем обычно. Вот вчера ночью его вызвали к больному с синдромом Рейе. И не успел он вернуться, как в пять утра пришлось мчаться принимать тяжелые роды.

— Да, это у Петерсов, — подтвердила Сара, кивнув седеющей головой, — ребенок чуть не задохнулся, но благодаря твоему мужу был спасен. Он у тебя чертовски хороший врач, Лиз.

— Я знаю. — Лицо Лиз залила краска гордости. — Всякий раз, когда я начинаю проклинать судьбу за то, что он не сделался электриком или водопроводчиком или вообще не занялся чем-либо, что позволяло бы ему оставаться со мной вечерами, всякий раз, когда я об этом думаю, я тут же встречаю какую-нибудь счастливую маму, которая говорит, что, если бы не Джон, ее дитя покинуло бы этот мир, и чувствую себя при этом самым бессердечным существом на свете.

— Что, неужели у него совсем нет свободного времени? — посочувствовала Сара.

— Совсем, — вырвалось у Лиз. — Я уж и не припомню, когда мы в последний раз были вместе больше часа. Телефон звонит, не переставая. Благодарение Богу, у меня есть мои ненаглядные близняшки — они не дают мне тосковать.

— Где же сейчас Джейми и Роб?

— Сегодня они первый раз пошли в школу, и, знаешь, у меня просто слезы наворачивались, до того это было трогательно. — Лиз виновато рассмеялась. — Мне всю жизнь казалось, что, когда они подрастут и начнут учиться, я смогу распорядиться освободившимся временем так, как мне хочется, но выяснилось, что это совсем не доставляет мне удовольствия. Вот сегодня утром, когда я их проводила и вернулась одна в опустевший дом, я себя почувствовала такой потерянной, одинокой. И день вдруг показался бесконечным, как будто время остановилось.

— Типичный синдром опустевшего гнезда, — мгновенно поставила диагноз Сара. Недаром она была психиатром. — Не беспокойся, скоро ты к этому привыкнешь.

— Придется. Не держать же их под своим крылом только из боязни одиночества. Во всяком случае, сегодня после пятой чашки кофе мне вдруг вспомнилось, что раньше мы с Джоном любили встречаться днем и обедать вместе. Вот я и решила попробовать завлечь его сегодня к Сибли.

— Если только у него будет время. — В голосе Сары прозвучало сомнение. — Сегодня в десять я проходила мимо его кабинета — он заполнен хныкающими и голосящими детьми. Чистый зоопарк!

— Не знаю, полчаса назад в регистратуре мне ответили, что у Джона осталось всего два пациента, а потом он будет совершенно свободен до половины второго.

— Ну что ж, отлично, но если он вдруг все, же еще завален по горло работой, спускайся ко мне, я с удовольствием угощу тебя чашкой кофе, бутербродом с ореховым маслом, бананом и бисквитом с патокой.

— Это звучит отвратительно. — Лиз сморщила вздернутый носик.

— Просто ты не привыкла к такой простой пище, — рассмеялась Сара и проследовала дальше по длинному коридору клиники, оставив Лиз прямо напротив кабинета ее мужа.

«Джон Лангдон, доктор медицины», — гласила блестящая медная табличка на двери. Лиз вздохнула, вспомнив день, когда эту табличку здесь повесили. Джон изо всех сил старался тогда продемонстрировать всем свое полное равнодушие, а она буквально светилась гордостью. Годы учебы и лишений как-то неожиданно приобретали новый смысл. Но сейчас… Сейчас она стала старше и мудрее. Она теперь доподлинно знает, что табличка не только обещала счастье в будущем, но и таила в себе опасность, угрозу. Это был как бы материальный символ всего того, что Джон вложил в свою карьеру, — труда, времени, пота. А карьера теперь уже затянула его и продолжала неумолимо уводить Джона из ее жизни и из жизни детей.

Нет, нет, только не сейчас, одернула она себя. Не следует портить обед такими невеселыми мыслями. В конце концов, выходя за него, она знала, что значит для Джона медицина. Она знала, что ей придется удовлетвориться вторым местом в его жизни, вторым после этой требовательной и суровой профессии. Но что разрыв между первым и вторым местами будет столь огромен, она, конечно, не ожидала. Джон всегда отдавал предпочтение пациентам перед ней и сыновьями. И сознание этого с каждым годом причиняло ей все больше и больше боли.

Резко отогнав прочь мрачные думы, Лиз отворила дверь. Она слегка поморщилась, прикасаясь к липкой дверной ручке, несомненно, обязанной этим свойством чьим-то маленьким детским ручкам. Мимолетного взгляда вокруг оказалось достаточно, чтобы понять — на сей раз, Господь внял ее молитвам. Приемная была пуста, и царившая в ней благословенная тишина внушала надежду на приятный обед.

Лиз тихо пошла по коридору, слабый звук ее шагов тонул в океане разостланного по полу бежевого ковра. Она старалась двигаться совсем бесшумно, предвкушая, как удивится Джон, когда увидит ее. По будням она не бывала у него в клинике с тех самых пор, как родились близнецы.

Дверь в кабинет Джона была чуть приоткрыта, и Лиз просунула голову внутрь. Счастливая улыбка на ее лице постепенно, по мере того как она осознавала то, что представилось ее взору, сменилась выражением ярости. Тоненькая блондинка в белом халате нежно прильнула к широкой мускулистой груди ее мужа. Все его сильное шестифутовое тело изогнулось над ней, излучая надежность и основательность, а могучие руки сжимали ее в объятиях так, как будто защищали от всего мира, в то время как сама она ласково постанывала в его темно-бордовый шелковый галстук. Изящная ручка блондинки мягко поглаживала мужественный подбородок ее мужа, перед тем как пуститься в дальнейшее путешествие — к черным как смоль прядям его волос.

Лиз вдруг показалось, что это она сама трепетно касается кончиками пальцев его шелковистых волос и едва ощутимой щетины на чисто выбритых щеках. Она чувствовала, как напряглась ее грудь, когда в памяти непроизвольно воскресла упругость здоровой кожи Джона. Его кожа, казалось, даже поскрипывала на нем, как тугая оболочка, обтягивающая твердую кость и мощные мышцы.

Волна гнева захлестнула Лиз при мысли о том, что эта… эта размалеванная кукла смеет прикасаться к Джону. У нее похолодело внутри, сердце начало бешено колотиться, но прежде чем столбняк, напавший на нее при виде этой сцены, успел вырваться из груди криками страшного обвинения, тоненький, по-детски писклявый голосок блондинки огласил помещение:

— Боже мой, Джонни, — выдохнула она.

«Джонни!» Возглас этот вспыхнул в мозгу Лиз и разлился по нему глухим удивлением. Он ненавидел, когда его называли Джонни. Крик блондинки будто вернул Лиз к реальности, и она поспешно скрылась за дверью. Повинуясь какому-то инстинкту, она со всех ног бросилась из кабинета мужа вниз, к Саре. Сейчас она знала только одно — она должна успеть до Джонни, — о, это имя резало ее слух, как бритва, — и еще она знала: блондинка ее видела.

— Лиз! — Сара оторвалась от разговора со своим секретарем и озабоченно нахмурилась. — Что случилось? На тебе лица нет, ты вся дрожишь, как в лихорадке. Где Джон?

— Ты хочешь сказать — где Джонни? — Лиз машинально вошла вслед за Сарой в ее захламленный кабинет, приняла из ее рук чашку кофе и наконец, в изнеможении упала в кожаное кресло.

— Джонни? — повторила Сара недоуменно. — Лиз, что происходит, в чем дело?

Из груди Лиз вырвался долгий вздох, скорее, похожий на стон, и она с усилием сжала дрожащие губы. Ей казалось неприличным рассказывать о только, что увиденном, но она отчаянно нуждалась в том, чтобы с кем-то поделиться ошеломившей ее новостью. К тому же Сара была не просто ее другом — она была психиатром, то есть человеком, для которого иметь дело с эмоциональными стрессами — профессия.

— Хотела бы я знать, что происходит. — Лиз отпила глоток из чашки и рассеянно отметила, что кофе очень горячий.

— Почему бы тебе не рассказать все с самого начала? — Сара откинулась в своем кресле. В ее взгляде загорелся профессиональный азарт, смешанный с дружеским участием. — Я рассталась с тобой меньше пяти минут назад, ты как раз собиралась окунуться в светскую жизнь Рочестера, а теперь ты похожа на привидение.

— Я хотела сделать Джону сюрприз и не предупредила о своем приходе. Но получилось, что сюрприз сделали мне. В кабинете он был не один. Я застала его в объятиях карликовой блондинки, с крашеными волосами, — едко добавила Лиз, — причем с плохо крашенными. И она называла его «Джонни» таким слабым голосом, что мне захотелось преподать ей несколько уроков увеличения объема легких. Боже, как он мог, Сара?! — В голосе Лиз сквозило отчаяние.