Антон Кротов - Это ты, Африка!

• Название: Это ты, Африка!
• Автор: Антон Кротов
• Жанр: Путешествия и география

---

Где толпы любопытных, непременно собирающихся рассматривать всякого иностранца, как в Иране или Пакистане? Где продавцы папирусов, предлагатели хотеля и просто хэлперы, в соседнем Египте доводившие нас до белого каления своими: «Мистер! Что вы желаете?» Где обменщики денег, где таксисты, обильные в приграничных городах? Да, кстати, где, наконец, машины?

Вади-Халфа погрузилась в сумерки. Тут, вероятно, суданцы пробудились от дневной спячки, вытащили на улицу коврик-циновку, неспешно приготовили чай… Три или четыре суданца негритянского цвета (вероятно, жители ближайших домов), одетые в длинные белые халаты и белые шапочки, вынесли нам первую суданскую еду. Мы погрузились в ужин и беседу.

Наших познаний арабского языка хватило на то, чтобы понять следующее:

1. О потоке машин. Сегодня вечером в Вади-Халфу прибудет поезд из Хартума. После прибытия поезда, ранним утром, пойдут машины на юг.

2. О населённых пунктах. Дом, у которого мы сидим, является последним в Вади-Халфе. Дальше простирается пустыня, где нет ни одного дома более чем на сотню километров, до деревни Акаша.

Мы смотрели в чистое, звёздное небо, пили чай с жителями Судана и удивлялись.

Поздно вечером ветер прислал нам далёкий гудок поезда. Вдали, через темноту, поползло маленькое светящееся пятнышко. Это и был поезд; он запаздывал. Суданцы известили нас, что завтра пойдут машины, а сегодня пора спать.

Мы решили спать прямо рядом с трассой, чтобы не пропустить машину. Пока мы объясняли, что коврики, на которых мы сидим, неплохо бы подтащить поближе к дороге, — по трассе, пыля, промчалась перегруженная крытая «Тойота-хайлюкс», чуть не чиркая брюхом о песок. Такая машина (как мы уже поняли, самая распространённая в Судане) называется также у местных «Бокаси». Хоть по асфальту, хоть по песчаной целине, эта машина может развивать скорость до 80 километров в час, и везти при этом в своём кузове до десяти человек народу!

Шарлаев моментально среагировал на явление «Бокаси». и побежал наперерез, но было поздно. Утешая его мыслями, что это была рейсовая машина, мы всё же решили повысить бдительность и перенесли циновки поближе к дороге.

Поток машин не получил своего продолжения. Вскоре после того, как весь чай был выпит, фуль съеден, а слова сказаны, суданцы отправились по домам — спать. Мы остались на трассе проявлять бдительность, но вскоре, конечно же, заснули тоже.

24 марта, среда.

Ночь выдалась прохладной; машин не было. В шесть утра взошло солнце, а к семи Вади-Халфа погрузилась в жару. Лежать под палящими лучами солнца стало неприятно, и мы перебрались в постепенно уменьшающуюся тень, порождаемую вчерашним глиняным забором.

Суданцы проявили благожелательный интерес к нам и угостили чаем. Чай выдавался небольшими порциями (наверное, его кипятили на огне в маленькой ёмкости), был очень густой и сладкий. Одна из женщин оказалась англоговорящей и использовала своё образование для того, чтобы, ссылаясь на бедность, выпросить у нас в подарок фотоаппарат. Вместо этого она получила килограмм риса и была весьма довольна.

Часов в десять утра в нашу сторону запылила вторая машина. Тут уже упустить её было невозможно, и она остановилась. В пассажирской (“рейсовой”) «Тойоте» тряслись по суданским ухабам уже восемь человек, в том числе наши двое буржуазных знакомых: лысый француз-пенсионер и молчаливый японец-дизайнер. Водитель, услышав про нашу бесплатность, отвечал, что машина уже перегружена.

Мы попрощались с буржуинами — как знать, встретимся ли ещё? Интересно, что с обоими мы ещё повстречаемся на просторах Судана… но об этом будет рассказано отдельно.

Машина укатила, а местные жители, издалека смотревшие за процессом автостопа, вероятно, посочувствовали нам.

Солнце вошло в зенит, когда на трассе образовалась третья машина. Огромный запылённый грузовик с металлическими бортами, с кузовом, полным мешков и циновок. Вероятно, это были те самые циновки и мешки, что приехали накануне с пароходом из Египта. Поверх грузов, подпрыгивая на ухабах и защищая от пыли нос и рот головными уборами, ехало человек двадцать пассажиров. Этот-то уже точно <MI>не рейсовый<D>! Застопился.

Но, о коварство судьбы! — водитель оказался, как и предыдущий, потенциальным деньгопросом. Узнав про нашу автостопную сущность, грузовик сказался перегруженным, улыбнулся и медленно укатил в Акашу, которая и была его пунктом назначения.

— Развели тут деньгопросов! Нам хотя бы до Акаши добраться, там уже будут нормальные локальные машины, — рассуждали мы. — Надо их заговаривать, более подробно объяснять нашу сущность! Открытки дарить!

Долго ли, коротко ли, но когда на горизонте появился следующий грузовик, именуемый здесь также «Лорри», Костя Шулов (он был у нас самым разговорчивым по-арабски) обратился к водителю с такой подготовленной речью:

— Здравствуйте! Мы путешественники из России, путешественники «отостоп». Мы путешествуем Россия, Грузия, Турция, Сирия, Иордания, Египет, Судан, по дороге. Не в хотеле, не в автобусе, а так: можно подвозиться по дороге? один километр — хорошо, десять километров — совсем хорошо. Египет нехорошая страна, Судан хорошая страна. Это вам подарок: открытки, Россия, Москва. А можно с вами подвозиться по дороге в сторону Акаши, Донголы? Заплатить деньгами нечем будет. Такие уж мы путешественники «отостоп». А это вам ещё одна открытка — русский сувенир.

Несколько суданцев, невзирая на жару, вышли из своих глиняных домов наблюдать за представлением, которое называлось «Сьяха отостоп». Водитель, поражённый говорливостью Шулова, согласился нас подобрать, и мы впятером полезли в кузов, где находилось множество мешков, коробок, чемоданов, тюков, свёртков, а на них — около двадцати человек.

Мы тронулись. Жители глиняных домов Вади-Халфы — женщина, получившая рис вместо фотоаппарата, дети с колёсиком на ручке из проволоки, мужчины, угощавшие нас фулем и чаем, — собрались на дороге и махали нам вслед. Мы удалялись, глиняные строения и далёкие пальмы растворялись вдали… и вскоре мы уже тряслись по ухабам посреди пустыни.

* * *

Суданские дороги оказались, как мы и думали, не из лучших. Нас трясло и било о железные борта; мешки и свёртки перетекали с одной стороны кузова на другую; песчано-каменные пейзажи сменялись на каменно-песчаные и наоборот. За час мы проехали километров двадцать… И уже вечером грузовик высадил нас близ небольшой придорожной харчевни, за которой, вдали, в последних лучах заходящего солнца, на берегу Нила, росли редкие пальмы и торчали глиняные коробочки-домики: это была Акаша.

Видимо, грузовик понял нас слишком буквально (подвозиться в сторону Акаши), брать нас дальше почему-то не захотел и уехал. Мы были рады и тому: первый настоящий суданский автостоп!

Придорожная харчевня представляла собой глиняные стенки и навес из соломы. Рядом стояли два кувшина для воды, литров на сорок каждый. Кухня, точнее — место для огня, — находилась тут же. Мы попросили разрешения сварить наш рис у двух сотрудников сей пустующей едальни.

Последующий час прошёл в следующих занятиях. 1. Мы ходили по окрестностям (вдоль и поперёк «трассы» и вокруг «столовой») и искали веточки, щепочки и иной мусор в качестве дров. (Можно было, конечно, развести возвращённый нам примус, но мы экономили бензин.) 2. Готовили на огне рис и чай, общаясь с обитателями столовой. 3. Ждали машину.

Машин не было видно, и когда совсем стемнело, мы улеглись рядом с трассой, надеясь не проспать, в случае чего. Но что за глюки? Какие-то огоньки вдали, не то фонариком кто-то светит, не то фары… И вот, в сию ночь, нас подобрал второй грузовик, набитый людьми и вещами ещё сильнее, чем предыдущий, едущий в Донголу!!

В тёмном кузове люди стояли вплотную, битком, на различных ящиках и мешках. Я увидел тёмную пустоту между людьми и нырнул туда. Но — о ужас! там оказалось что-то мягкое и живое! Стиснутые мною суданцы засмеялись. Это оказалась овца, которую хозяин вёз куда-то и зачем-то.

Вовка Шарлаев, не обретя места в недрах кузова, сел на его металлический борт. Остальные кто сел, кто втиснулся, кто встал, и грузовик тронулся.

Трасса Акаша—Донгола показалась мне наихудшей в мире. Пассажиров, грузы и овцу кидало туда и сюда, било об обитые металлом стенки кузова. Шарлаеву на бортике, вероятно, надоело подпрыгивать на ухабах и он перебрался в гущу народа. Грузовик то медленно, натужно поднимался в темноте на какую-то невидимую гору (отчего все грузы, люди и овца сваливались в заднюю часть кузова, прижимая там меня), то летел вниз, отчего все только подпрыгивали. Небо в алмазах, засеяное звёздами, покачивалось над нами. На крыше кабины тоже сидели пассажиры, и они тоже подпрыгивали со своими чемоданами.

По сторонам тянулась холмистая пустыня, жидко освещаемая фарами грузовика. Несколько раз мы проезжали через деревни. Тёмные, без фонарей, скопления глиняных дворов-домов, которых было в разных деревнях от десяти до тысячи. Из некоторых дворов торчали пальмы. Редкие люди выходили из этих домов навстречу грузовику. Порой он останавливался, выпускал или подсаживал кого-то или просто гудел, разрушая ночную тишь.