Питер Темпл - Расколотый берег

• Название: Расколотый берег
• Автор: Питер Темпл
• Издательство: Издательский Дом «Азбука-классика»
• Жанр: Криминальный детектив
• Год: 2008
• ISBN: 978-5-395-00042-2

Впервые на русском языке — криминальный роман австралийского писателя Питера Темпла «Расколотый берег» (2005), удостоенный ряда престижных литературных премий: «Кинжал Дункана Лоури» (крупнейшая в англоязычном мире детективная награда), «Премия австралийской ассоциации книгоиздателей» («австралийский Букер») и др.

Неподалеку от тихого приморского городка Порт-Монро в собственном особняке смертельно ранен престарелый предприниматель, уважаемый член общества и известный благотворитель Чарльз Бургойн. Расследование возглавляет полицейский детектив Джо Кэшин, ведущий спокойную, почти отшельническую жизнь в своем родном городе после ухода из убойного отдела полиции штата, служа в котором он получил тяжелое ранение и потерял напарника. Поиски выводят Кэшина и его коллег на троих мальчишек из «черного» района Даунт, в обвинении которых заинтересованы местные власти; попытка задержать их заканчивается неожиданно кроваво. Эта трагедия — лишь пролог дальнейших драматических событий, в ходе которых сонный провинциальный городок у моря — где прибрежную скалу прорезают каменные ступеньки, выбитые некогда местным сумасшедшим, где проворные чайки ловят на лету брошенные с пирса окурки и где, несмотря на внешнее благополучие, витает молчаливый дух одиночества и самоубийства — постепенно приоткрывает свои давние мрачные тайны…

---

Кэшин вспомнил, как они с Шейном Дейбом сидели в засаде, в видавшей виды красной «сигме», и внимательно вглядывались в нечеткое изображение двухметровых въездных ворот на маленьком экране.

Он совершенно спокойно смотрел, как они разъезжаются в стороны.

Запомнилась внушительная передняя решетка из труб перед капотом здоровенного внедорожника.

Он в упор не видел «универсал» с пристегнутыми на заднем сиденье детьми, который как раз проезжал мимо.

Водителю такой махины было наплевать на всякие там «универсалы» с детишками.

Глядя на монитор, Кэшин увидел, как внедорожник выкатился из ворот и повернул направо.

В какой-то момент он понял, что сейчас произойдет. Как раз тогда, когда увидел лицо Рэя Сэрриса. Он знал Рэя, он просидел с ним семь часов в маленькой комнатушке.

Но «ниссан-патрол» был уже всего в нескольких метрах…

Экспертиза установила, что на скорости свыше шестидесяти километров в час «ниссан» сбил красную машину, протащил ее по дороге, перевернул, протолкнул через низкую ограду в маленький сад, потом в эркер дома и через него — в гостиную, где стояло пианино, на нем фотографии в серебряных рамках, а рядом, на стене, висела картинка с печальными эвкалиптами.

Обе машины снесли стену с этой картинкой, повредили несущие балки, и на них рухнула крыша.

Потом водитель «универсала» вспоминал, что внедорожник быстро дал задний ход, выбрался из развалин во двор и скрылся с места происшествия. Его нашли за шесть километров оттуда, на парковке у супермаркета.

В той раздавленной всмятку машине погиб Шейн Дейб. Рэя Сэрриса так и не нашли. Он как сквозь землю провалился.

Кэшин встал, налил себе еще виски и принялся смаковать его. Захотелось послушать музыку.

Он поставил диск Каллас, поудобнее устроился в кресле. Голос дивы плыл вверх, к потолку, возвращался вниз, тревожил собак. Они нехотя поднимали сонные головы — они знали, что такое опера, может, даже любили ее.

Он закрыл глаза. Следовало подумать кое о чем другом.

Сколько таких, как Дейв Ребб, исчезли, испарились, предпочли стать невидимками? Были люди как люди, с документами и всеми делами, и вдруг уходили бродить по стране, легко разрушив возведенные государством стены. Номер в налоговой инспекции, медицинская страховка, права, счета в банке — все это им было теперь не нужно. Люди-невидимки работали за наличку, а держали ее либо у себя в кармане, либо на счете у какой-нибудь сердобольной души.

Интересно, у Дейва есть хоть какой завалящий документ? Нет, он скорее инопланетянин, которого забросили из космоса на всеми забытую ферму, откуда, казалось, ближе до звезд, чем до соседнего городка.

Мир не совершенен. Не зацикливайся. Двигайся дальше.

Это Виллани хорошо посоветовал. Лучший его друг… Такое не забывается. Лучший друг. Из скольких? Знакомства не считались, знакомые — это не друзья. А друзей немного.

Кэшин никогда не набивался на дружбу, никогда ее специально не поддерживал. Кто такой друг? Тот, кто помогает переезжать? Или ходит с тобой на футбол, а потом в паб? Ну да, так делал Вуди, они вместе пили, ходили на бега, играли в крикет. За день до того случая с Рэем Сэррисом они вместе обедали в тайском ресторанчике в Элвуде. Новая пассия Вуди, по имени Сандра, компьютерщица с высокими скулами, была с ними, смеялась, поглядывала на Вуди, а сама поглаживала ногой в тонком чулке ногу Кэшина, до самого колена.

У него сразу встал. Это был последний раз, когда он ощущал что-то подобное.

Вуди несколько раз заходил к нему в больницу, но потом они с Кэшином не встречались — что-то между ними разладилось. Нет, не из-за той посиделки в ресторане… из-за Шейна Дейба. Все думали, что он был повинен в гибели Шейна Дейба.

Они были правы.

Шейн погиб потому, что Кэшин взял его с собой, — проверить, верна ли его догадка, что Сэррис вернется в дом своего напарника-наркоторговца. Шейн сам тогда напросился. Но Кэшин не снимал с себя вину — он ведь был старший офицер и не имел никакого права втягивать неопытного мальчишку в свою одержимую охоту на Сэрриса.

Синго никогда его не винил. Когда миновало самое страшное, он каждую неделю приезжал к нему в больницу. В первый же визит он нагнулся к нему и сказал: «Слушай, паршивец, а ты был прав. Этот ублюдок вернулся».

Он выпил еще. Подумай о настоящем, сказал он себе. Всем очень хотелось, чтобы Донни и Люк были убийцами Бургойна. Это оправдывало бы смерти Люка и Кори. И самоубийство Донни тогда объяснялось — как признание им собственной вины.

Невиновным мальчишкам навесили ярлык убийц честного, достойного, щедрого человека. Двойная несправедливость… А тот, кто это сделал, сбежал, как Рэй Сэррис, и сейчас гулял где-то, смеялся, шутил. Кэшин прикрыл глаза и вдруг увидел неподвижные лица мальчишек: один еле дышит переломанной грудной клеткой, другой задыхается в черной дымке, умирает в сырой ночи, среди отражений света в лужах воды и крови.

Он сделал еще глоток, потом другой, заснул прямо на стуле, проснулся как от толчка, почувствовал, что сильно замерз, — огонь еле горел, по крыше вовсю барабанил дождь. Часы на микроволновке показывали 3.57 утра. Он принял две таблетки, запил их полулитром воды, выключил свет и, не раздеваясь, лег в постель.

По обеим сторонам кровати вольготно расположились собаки, счастливые тем, что в такую ночь им не надо тащиться в конуру.

* * *

В замороженном мире снова настало утро, дул западный ветер, принося с собой порывы дождя и градины величиной с зерна граната.

Кэшину было не до погодных катаклизмов. Он чувствовал себя на редкость мерзко и понимал, что должен получить по заслугам. Вместе с собаками они дошли до океана, под хлесткими ударами ветра добрались до устья ручья, тяжело шлепая по мокрым дюнам, по пляжу, который как будто скукожился от холода.

Сегодня течение Каменного ручья было особенно сильным, он широко разлился в устье, накрыл водой песчаные отмели. На другом берегу стоял человек в старом плаще и бейсболке, забросив легкое удилище туда, где пресная вода ручья встречалась с соленой океанской. У его ног крутилась маленькая коричневая собачонка, она заметила пуделей, со всех ног бросилась к кромке воды, отчаянно затявкала и запрыгала от усердия на своих тонких лапках.

Пудели встали передними лапами в воду и с любопытством ученых разглядывали эту пигалицу. Хвосты двигались туда-сюда, выдавая их неподдельный интерес.

Кэшин махнул рыбаку, тот ответил, переложив удочку в одну руку. Из-за кепки виднелись только нос да подбородок, но Кэшин понял, кто это. Рыбак жил в Порте и пробавлялся разной мелкой помощью старикам, инвалидам, беспомощным: чинил краны, менял предохранители, латал водопроводные трубы, чистил канализацию. «Каким образом, — подумал Кэшин, — можно узнать человека издалека, почувствовать его присутствие в толпе или, наоборот, понять, что его нет, еще не открыв дверь?»

Что-то заставило его повернуть налево, подняться вверх по ручью, протоптать себе тропку по дюнам. Подошли собаки, обогнали его, убежали вперед и нашли там давно проторенную дорожку. Земля приподнималась, вскоре ручей уже оказался на несколько метров ниже дорожки и блестел там, внизу, чистый, как стекло или чешуйки бесчисленных крошечных рыбок. Они шли еще минут десять, дорожка уходила от ручья все дальше, в дюны, похожие на крупную морскую зыбь. С самой высокой из них открывалась прибрежная равнина. Кэшин видел ленту ручья, убегавшую вправо, грузовик на отдаленном шоссе, за ним — темную нить боковой дороги, поднимавшейся к «Высотам».

Отсюда дорожка изящной дугой сбегала вниз к большой, в несколько гектаров, вырубке, которая уже зарастала упрямым подлеском. На краю этой вырубки стояло сооружение без крыши, виднелись развалины других строений, а из черного кулака бывшего камина торчал в небо черный же палец каминной трубы.

Собаки примчались сюда много раньше Кэшина, встали как вкопанные и, опустив хвосты, внимательно разглядывали новое место. Они оглянулись на хозяина и, послушные его сигналу, сорвались с места и понеслись к кучам хлама и битого кирпича. Оттуда врассыпную кинулись зайцы.

Кэшин приблизился к домам, постоял под мелким дождем. Площадка с левой стороны предназначалась для спортивных игр. Из высокой травы торчали облезлые, белесые от дождя деревянные футбольные ворота. Он стоял и внимательно слушал, как шумит ветер в развалинах — то стучит, то скрипит, как гвоздь, который вытаскивают из старой доски, то стонет на разные лады.

Он вошел в деревянный дом без крыши — четыре комнаты, между ними коридор. Заглянул в оконный проем, увидел разоренную, загаженную столовую со следами костров на полу и кучами дерьма на голой земле, некогда закрытой половицами. В стороне, метрах в пятидесяти, торчала дымовая труба. Он приблизился к ней и обошел кругом. Когда-то на кирпичной кухне в глубоких нишах стояли две печи, а между ними — плита. Ржавая железная дверь, безжалостно сорванная с петель, валялась внутри.