Дмитрий Быков - Статьи из газеты «Труд»

• Название: Статьи из газеты «Труд»
• Автор: Дмитрий Быков
• Жанр: Юмористическая проза

Внутриполитические прогнозы, внешнеполитический анализ и картины русской духовной жизни в публицистических выступлениях Дм. Быкова в газете «Труд» с 2006 г. по октябрь 2011 г.

---

Все-таки кризис хорош уже тем, что позволяет увидеть себя. Он, конечно, не так внезапен, как дефолт-98, о котором знали только специалисты. И не так глубок, как разруха 1991–1993 годов. Он просто очень огорчителен — прежде всего как очередное свидетельство того нехитрого факта, что страна не изменилась ни на йоту. Разве что в последнее время больше обычного гордилась этим.

И не знаю, как там насчет американской ведущей роли в мире (она может и сохраниться, и отойти в прошлое — на все воля Божья), а эпоха патриотического гламура, видимо, завершилась навсегда. Правда, приходящая ей на смену неприкрытая агрессия и повальная брутальность ничем не лучше — но так уж у нас водится, что плохое побеждается только отвратительным.

№ 200, 23 октября 2008 года

Упала, отжалась…

В государстве рациональном — не знаю, что бы привести в пример такого, потому что и Америка при Буше ощутимо испортилась — все было бы предсказуемо.

Падает цена на нефть — прекращается сырьевое развитие — мобилизуются свободные мозги — поднимаются технологии — развиваются наука с образованием — зарабатывают те, кто работает, а не те, кому повезло подсосаться к трубе. То есть так бы оно было в идеале.

Нефть, конечно, много раз спасала Россию, и вообще это вещь полезная, не зря Менделеев повторял, что использовать ее в качестве топлива еще хуже, чем топить ассигнациями. Но ежели посмотреть на историю Ближнего Востока, большинства стран ОПЕК, да и нашу собственную, нельзя не признать, что большой ресурс этой маслянистой жидкости редко способствует гуманизму и прогрессу.

Но мы ведь живем внутри иррациональной страны, чем, может быть, и обеспечена ее живучесть. Поэтому следствия удешевления нефти могут быть разнообразны и главным образом чудовищны. Сущность российской экономики точно выражает анекдот: «Папа, водка подорожала, теперь ты станешь меньше пить?» — «Нет, сынок, теперь ты станешь меньше есть». Государственные нужды, проекты и мероприятия, вплоть до самых напрасных и показушных, будут обслуживаться по-прежнему: им никакой кризис не помеха. У правящей партии тоже не будет проблем с финансированием съездов. И борьба с грузинскими террористами и британскими шпионами будет по-прежнему на уровне, ибо в России главные средства традиционно тратятся на фасад. Можно твердо сказать, что все, кроме государства, в России финансируется по остаточному принципу. Это касается не только культуры, которая, в конце концов, должна бы уметь выживать самостоятельно, но и медицины, образования и даже армии, чему мы уже неоднократно были свидетелями.

Правда, когда в 80-х нефть просела всерьез и надолго, Советский Союз, стремительно погружаясь в пучину дефицитов, вроде как затеял перестройку (Горбачев выпустил джинна, прежде чем этот джинн разнес кувшин). Но сегодня ничего подобного ждать не приходится — джинна нет. Весь вышел. Как это получилось, долго объяснять, но революционная энергия в России копится десятилетиями, и сейчас, когда еще свежа память о 90-х, никто не жаждет реформ, даже необходимых. Обычно в эпохи кризисов российское правительство превентивно ужесточает цензуру и отчасти закон, чтобы заранее пресечь возможности для недовольства, и потому падение цены на баррель может в обозримом будущем привести к нескольким показательным процессам против коррупционеров и шпионов… но зачем? И так ведь никто не рыпается. И когда мальчик в очередной раз «станет меньше есть», выходить на улицы будет некому: альтернативный проект еще не вызрел. А надеяться на рост интеллекта и технологий не приходится хотя бы потому, что за 10 лет халявной стабильности и телегипноза мозги у нации значительно разжижились, сравнявшись по консистенции все с той же роковой маслянистой жидкостью. Так что будет все то же самое, только во всех смыслах дешевле.

Чтобы что-нибудь сдвинулось, мало подешевения нефти. Надо, чтобы подорожали какие-нибудь другие вещи вроде ума, независимости и честности.

№ 205, 30 октября 2008 года

Спасибо, кризис

Видимо, российский кризис все-таки серьезен. Потому что сокращается не только штат банков, девелоперских контор или крупных торговых домов, но и штат ГИБДД.

Об этом сообщил начальник ГУВД Москвы Владимир Пронин. И мотив объяснил: от слишком большого количества ГИБДД на дорогах — только пробки.

О связи между гаишниками и пробками в России догадывались давно, но сокращать штат самой любимой в народе милицейской службы задумали почему-то лишь теперь. Однако, как видим, и в депрессии есть своя прелесть: давеча я предсказывал, что ни одна госслужба не сократится, но кризис универсален, как эпидемия. Думаю, многие в России согласились бы временно потерять работу за счастье увидеть бывшего сотрудника ГИБДД, пытающегося трудоустроиться в качестве бомбилы или вышибалы (почему-то мне кажется, что в строители, продавцы или воспитатели детского сада они не пойдут).

Лично мне ГИБДД не сделала ничего особенно плохого, если не считать нескольких штрафов на пустом месте (и то в этом смысле ДАI — украинский аналог ГИБДД — вела себя на крымских дорогах гораздо звероватее). Феномен повальной, не знающей исключений народной любви к автоинспекции объясняется тем, что она с исчерпывающей полнотой олицетворяет российское государство. Обычно гражданину удается кое-как ускользать от прямых контактов с ним, но на дороге оно достанет обязательно: то устроит беспричинный затор, то ни с того ни с сего стрясет мзду под угрозой отъема прав, то напугает, унизит, заставит полебезить и снисходительно выпустит, оплевав. При этом польза ГИБДД неочевидна — как и польза особо ретивых государственников, но в случае с автоинспекцией все наглядней. В идеале этой службе полагалось бы разруливать пробки, предупреждать ДТП и штрафовать нарушителей. Но в идеале, знаете, и государству полагалось бы защищать слабых и осаживать наглых, а оно стрижет и осаживает тех, до кого может дотянуться. Просто в обычной нашей жизни черт ногу сломит — никогда не знаешь, враг ты народа или еще нет; а на дороге все более-менее ясно, и на ней-то мы знаем, что прессуют нас чаще всего ни за что. И если государство уже не в состоянии прокормить некоторую часть своих наиболее типичных слуг — это чрезвычайно добрый знак. Это значит, что в стране не осталось неприкасаемых, и если такое положение достигается только благодаря кризису — то и благо кризису. Никому из нас никогда не хватит храбрости, терпения и сил, чтобы наказать угнетателей: выродился народишко, не верит в успех массового сопротивления, только один раз и добился чего-то, когда движение автомобилистов России спасло от неправого суда водителя Щербинского. Остается уповать на стихийные силы природы и социума: думаю, лучший шанс избежать социальных волнений, вызванных экономическим упадком, это уволить несколько наиболее одиозных личностей из аппарата правительства, прошерстить милицию и распустить Госдуму за нерентабельностью.

Я одного боюсь: что, если они теперь… ну эти, оставшиеся… в связи с кризисом начнут брать вдвое? А ведь так и будет, попомните мое слово. Ибо — и это еще один закон всех русских революций — от того, что хуже становится ИМ, никогда еще не делалось слаще НАМ.

№ 213, 13 ноября 2008 года

Дмитрий Быков

Самообслуживание

Удивительный я человек, ничто меня не радует! Вон Минюст разработал положение о домашнем аресте, восторгаться надо, ведь Дмитрий Медведев в президентском послании рекомендовал где только можно воздерживаться от наказаний, связанных с лишением свободы.

И вот — домашний арест, не исключающий, впрочем, права ходить на работу, смотреть телевизор и приглашать гостей. Как сообщают люди, причастные к разработке законопроекта, домашний арест может заключаться в запрете на контакты с определенными людьми, в ограничении права покидать жилище после определенного часа, а также в полном исключении спиртного из вашего рациона. Разве что друг во рту пронесет, в ампуле.

На первый взгляд это гуманная мера, но не надо забывать, что в России смягчения режима иллюзорны. Введение домашнего ареста наряду с обычным не означает, что меньше народу станут сажать в тюрьму. Это не сокращение количества репрессивных мер, а расширение их спектра. То есть с человеком, который почему-либо государству не нравится, теперь можно сделать еще и вот это. Ясно же, что за коррупцию домашнему аресту подвергать не будут. И за преступление против личности, скорее всего, тоже. Это — для тех, кто просто чем-то не угодил, не то сказал или не так посмотрел. Так мне кажется, и весь исторический опыт нашей страны подтверждает эту нехитрую догадку: речь ведь идет, как мы прочли, об ограничениях контактов. А что это за категория преступников, которым лучше бы не контактировать с окружающими? Что-то подсказывает мне, что речь идет не о проститутках, зараженных чем-нибудь венерическим, а о несогласных, зараженных чем-нибудь либеральным.