Детектив Франции - Выпуск 4

• Название: Выпуск 4
• Автор: Детектив Франции
• Жанр: Детектив

В четвертую книгу вошли романы Жан-Патрика Маншетта «Мотив убийства», «Группа «Нада», «Сумасшедшие убийцы».

---

– Сволочь… – Это все, что мне удалось выговорить.

Он мило и нежно улыбнулся. Он стоял надо мной на четвереньках. Я чувствовал запах его лосьона.

– Расслабьтесь, – проворковал он. – Я ваш друг. Вы находитесь в преддверии рая.

Он сложил мои руки и согнул колени, после чего медленно перевернул меня на бок. Он на секунду поднялся, затем завернул меня в теплый шелковый халат, по крайней мере, по моим ощущениям это был халат.

– Не сопротивляйтесь, вы снова становитесь эмбрионом, – мягко прошептал Мариус Горизия в мое ухо. – Вы снова в утробе матери. Здесь тепло. Здесь влажно. Вы еще не родились. Вы еще совершенно невинны, ни за что не отвечаете. Я ваш друг. Вы можете просить у меня все, что угодно. Вы можете все мне рассказать. Я ваша мамочка.

Я еще понимал, что он говорит неправду, но мое сознание ослабевало и становилось податливым и вялым. Я знал, что мне нужно мысленно за что–либо зацепиться. Мне это не удавалось. Мне было хорошо, очень хорошо. Тепло. Я был невинен.

Вот!

Вот за что я мог зацепиться, господи!

Невинный. Надо же. Лучше быть богатым и здоровым, чем бедным и больным. Шум. Пот. Транспаранты. Прожекторы. В Форана летит гнилой помидор. Его рожа испачкана. Он выругался, но я не расслышал слов из–за шума и гвалта. Его лицо неприятно, это не из–за помидора, а из–за выражения. Выражения ненависти. Крики. Мостовая. Удар. Кровь. Огонь. Ранен. Кровь. Кровь. Умер. Отходите к зданию префектуры, черт побери!

Я отошел и вошел в здание префектуры. Здесь темно и тихо, долго, долго, долго…

– …ничего из него не вытрясешь, он за что–то цепляется, – сказал Мариус Горизия.

Я понял, что он сказал, несмотря на то что он говорил по–американски. Я немного учил английский на вечерних курсах. Конечно, я все забыл, но если к вам забираются в мозги, то оттуда всплывают разные вещи, как в пруду. Мариус Горизия с кем–то разговаривал. Но я улавливал только обрывки фраз. Я возвращался в реальность. В явь.

На поверхность пруда. Теперь можно распроститься со знанием иностранных языков. Челюсть моя онемела, во рту пересохло. Я лежал на полу, весь в поту, завернутый в шелковый халат. Пот стекал со лба в мои глаза, тек по щекам, попадал в рот. Я закрыл рот. Я услышал чей–то голос. Мои глаза были закрыты, но я почувствовал, что кто–то склонился надо мной и приставил к моему сердцу стетоскоп. Я приоткрыл веки. Какой–то тип поднялся на ноги. Это был молодой парень в твидовом костюме, в очках в прямоугольной черной оправе, с кожаным чемоданчиком. Он отошел и смотрел на меня с высоты своего роста, затем повернулся к Горизия, кажущемуся подавленным и усталым. Через некоторое время он вышел. Горизия вновь наклонился надо мной и протянул мне рюмку.

– Здесь нет наркотика, – сказал он, и я поверил ему, потому что он говорил тоном побежденного человека.

Я выпил. Я обжег горло и согрел внутренности.

Я прикрыл глаза. Горизия стал рассказывать мне, как он испугался, когда увидел мои конвульсии во время сна. Обычно люди расслаблялись, выпивая коктейль Мариуса, который я отведал без четверти двенадцать. Затем я погрузился в глубокий сон. Тогда Мариус вызвал своего личного врача. Очень любезно с его стороны.

– Вы решительно отказываетесь сказать мне, где находится Мемфис Шарль?

– Да, – выдавил я.

– Поймите, Тарпон, – сказал Мариус – Я хочу только справедливости. Я хочу найти убийцу девушки. Сначала я подумал о вас и о старике Хеймане, потому что вы оба были на месте преступления. Но я исключил Хеймана, потому что в момент убийства он находился в комиссариате. Что касается вас, то я увидел вас и понял, что вы не способны на такое.

– Но однажды я уже убил человека, – вымолвил я. – И я убил Патрика Форда.

– Я знаю, – тихо сказал Мариус, – но при других обстоятельствах. Я навел соответствующие справки. Я долго смотрел на вас и понял, что вы не убивали девушку.

– Вы поняли? – с раздражением воскликнул я. – Это так просто? Вы смотрите на человека, и вам становится понятно, что у него на сердце?

– Я сказал не совсем это.

Да, он действительно сказал не совсем это. Я вздохнул. Мне удалось сесть. Все тело ломило. Я взял рюмку.

– Хотите кофе? – спросил Мариус.

Я кивнул. Он снял телефонную трубку и попросил принести кофе. Я взглянул на него. Его щеки покрылись щетиной.

– Господи! – воскликнул я. – Который час?

Я повернулся к окну и увидел, что за шторами было светло, несмотря на то что в комнате горела люстра. Я хотел встать на ноги, но упал на ковер.

– Соберитесь с силами, – сказал Мариус, повесив трубку. – Ваше сердце еще не в состоянии переносить нагрузки. Это – следствие наркотика. Прошу извинить меня.

– Господи, который час? – повторил я. – Где мои часы, черт побери?

– Полдень.

Я был потрясен.

– Да, – сказал Мариус – Наркотик обладает продолжительным действием. Вот почему я вам сказал, что был очень встревожен и вызвал врача.

Двенадцать часов небытия! С судорогами! Неудивительно, что все тело ломит. А мне казалось, что прошло каких–нибудь четверть часа…

– Мне нужно позвонить, – вымолвил я.

Я должен был позвонить Мемфис Шарль, но я не мог сделать это отсюда. Я решил позвонить Станиславскому, чтобы сказать ему, что отменяю тот звонок, о котором его просил. Я надеялся, что не опоздал.

– Прошу вас сообщить мне номер, – услужливо сказал мне Мариус.

Я посмотрел на него. Мышцы моего лица расслабились.

– Не стоит, – сказал я.

Мне удалось встать на колени под неодобрительным взглядом Мариуса. В этот момент принесли кофе. Карузо поставил поднос на низкий столик. Я с удовольствием выпил. Карузо удалился. Я выпил три чашки подряд и почувствовал прилив энергии. Я ухватился за кресло и встал на ноги.

– Я пойду, – сказал я.

– Но вы не сообщили мне, где находится Мемфис Шарль.

– Я вам этого не скажу.

– Я хочу только посмотреть на нее, уверяю вас, Тарпон. Я хочу знать, может она быть убийцей или нет.

– Вы видели много убийц в своей жизни? – спросил я с иронией.

Мариус кивнул с серьезным видом.

– Да, конечно, – сказал он.

Моя ирония улетучилась.

– Какой бизнес вы представляете? Вы представляете мафию?

– Мафия, организованная преступность – все это чушь собачья, – ответил Мариус – Но я видел много убийц. Я умею их распознавать.

– Гризельда Запата шантажировала вас? – спросил я под влиянием проснувшейся интуиции.

Он удивленно посмотрел на меня.

– Вы с ума сошли! – воскликнул он. – Моя бедная девочка!

Глава 21

И он заплакал.

В этот момент я понял, что дело было вовсе не в аллергии, как мне показалось накануне. Он плакал точно так же, как тогда в «мерседесе», при нашей первой встрече. Слезы текли из его глаз по лицу, а с лица капали на ковер. Как это он сказал минуту или несколько часов назад? Он изнурен, издерган. Да.

Он сел в кресло и высморкался в свой шелковый носовой платок.

– Я… б–больше не могу г–говорить, – сказал он довольно спокойным тоном.

Он плакал, и мне было омерзительно. Мариус Горизия был, по–видимому, законченным негодяем. Но мне стало жаль его. Думаю, что во мне заговорили крестьянские чувства. Чувство семьи, траур, мне было это понятно. Я запутался в своих ощущениях.

– Луиза Сержан, – спросил я, – была вашей дочерью?

Он кивнул, брызнув слезами во все стороны, затем быстро встал и подошел к комоду. Он резко выдвинул ящик, взял, черную картонную коробку, украшенную по бокам белыми эмблемами масонского типа, вынул из коробки разноцветный деревянный кубик, затем нажал пальцем на поверхность куба – и тот раскрылся. На ковер посыпались ажурные разноцветные палочки. Мариус нагнулся, собрал их и снова сел в кресло напротив меня. На боковой поверхности черной коробки я прочел надпись: «Головоломка, доводящая до безумия». Я думаю, это успокаивало его.

– В то время я был капитаном американских вооруженных сил, – сообщил он. – Господи, когда я думаю, что мадам Сержан была обыкновенной шлюхой!..

Он выкрикнул эту фразу. Я думаю, это тоже успокаивало его нервы. Говоря, он перебирал пальцами свои палочки, почти не глядя на них.

– А господин Сержан в конце концов повесился, не так ли? – спросил он небрежным тоном. – Его дочь была не от него, сын, впрочем, тоже. Люди смеялись над ним. Несчастный французский крестьянин.

– Жерар тоже ваш сын? – спросил я.

– Жерар? – Он посмотрел с недоумением. – А, брат. Нет, нет. Меня в это время там уже не было, я уехал. Я узнал об этом позднее. В Америке я был занят очень важными делами. Мне некогда было воспитывать дочь. У меня есть извинение.

Я кивнул. Что еще мне оставалось? Он продолжал:

– Я смог выбраться только в этом году. Наверное, мне не следовало этого делать. Это может повредить моим делам в Соединенных Штатах. Я имею в виду мое отсутствие. Но я приехал, потому что узнал о том, что моя девочка попала в… скверное положение.