Глеб Скороходов - Разговоры с Раневской

• Название: Разговоры с Раневской
• Автор: Глеб Скороходов
• Издательство: АСТ
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2008
• ISBN: 978-5-17-046411-1

---

Меня всегда волновала загадка, почему Сталин так обожал этого изувера и упыря? На его счету сотни новгородцев, вырезанных по подозрению в измене, убийство сына и митрополита — грех первостепенный. А Сталин в беседе с Эйзенштейном сожалел, что Иван боярство «недорезал»! Карамзин сравнил царствие Ивана с татаро-монгольским игом, еще более страшным. А Сталин аплодировал Алексею Толстому, написавшему по его заданию пьесу о сильной личности — «Трудные годы», и тут же запретил вторую серию эйзенштейновского фильма, где Сергей Михайлович отважился позволить этому государю испытать чувство вины от содеянного.

С кем мы будем сравнивать царствие Coco? Всю жизнь он мечтал, чтобы страна поклонялась ему, единственному. Как пели с утра до вечера об этой кровавой коротышке — «самый большой, родной и любимый»…

И еще одно, чтобы не забыть. Я, между прочим, все свои лауреатские значки, ордена, медали сложила в коробочку и надписала ее — «Похоронные принадлежности».

Катастрофа в космосе

Погиб Комаров. Я позвонил Ф. Г. минут через пятнадцать после того, как об этом сообщило радио. Неожиданная смерть космонавта, трагическая смерть не может не потрясти. Почему-то самым ужасным показалось его предсмертное состояние: корабль затормозить невозможно, никто не в силах помочь, первые признаки перегрева кабины, сознание неизбежной гибели.

Ф. Г. я застал в слезах.

— Я только вошла в комнату, как услышала траурную музыку. И от предчувствия чего-то страшного заболело сердце. Вы представляете, у него жена, ребенок, родные. Что с ними сейчас, вы представляете, если я так мучаюсь?!

Я рассказал все, что знал о полете (хотя вряд ли это могло успокоить — просто подробности всегда отвлекают). Уже сегодня утром на радио шли разговоры, что запуск неудачен, что второй космонавт не взлетел и все ограничится полетом Комарова. Около часу дня уже многие москвичи знали о несчастье — каким образом, непостижимо.

— Я не могу успокоиться, говорила Ф. Г., — как я завтра буду играть? Его смерти сопричастны мы все. Он умер за нас. Послушайте, — вдруг спросила она, — но ведь он же сгорел?! Что же будут хоронить в Кремлевской стене?

Я ответил, что от него ничего не осталось.

— Символические похороны. Понимаю. Какая страшная смерть!

Роль в четыре эпизода

Во время съемок фильма «Сегодня новый аттракцион» (они шли в Ленинграде) молодой режиссер Файнциммер, сын довольно известного кинорежиссера Александра Михайловича, у которого Раневская сыграла в фильме «У них есть Родина» и «Девушка с гитарой» сказал Ф. Г.:

— Как мне хотелось бы, чтобы вы снимались и у меня!

— Ну принесите сценарий, — предложила Ф. Г., — я посмотрю его и, может быть, что-нибудь придумаю.

Сценарий был «Первым посетителем». Ф. Г. согласилась написать для себя роль — на четыре небольших эпизода. Режиссер пришел в восторг:

— Это то, чего не хватало нашей картине. Класс уходящий — люди, не нужные революции! Замечательно!

Ф. Г. решила сыграть старую барыню, «аристократку». И как это часто бывает у Ф. Г., юмор, сатира оказались рядом с трагедией.

Вот эти эпизоды. (Действие происходит в Петрограде, в конце 1917 года.)

Первый. Утро. Из подъезда большого дома выходит дама в элегантном пальто, в шляпе с пером, кокетливо торчащим. На руках у нее болонка — Мими.

Где-то раздаются выстрелы.

— Что это? — испуганно спрашивает дама у дворника.

— Это революция! — отвечаете.

— Как, опять? Если мне не изменяет память, ведь уже была одна революция!

— То, барыня, Февральская, а это Октябрьская.

— Стоит мне выйти на улицу, начинается революция! Ну что ж, пойдем, Мими, придется нам все делать дома.

Эпизод второй. Главный персонаж фильма — Александра Михайловна Коллонтай едет в пролетке в Комиссариат соцбеспечения. Ее сопровождает солдат-охранник.

Героиня Ф. Г. видит эту сцену.

— Мими, скорее домой, — испуганно говорит догадливая дама. — Началась национализация женщин!

И поспешно скрывается в подворотне.

Эпизод третий. Полупустой трамвай. Дама в пообтрепавшемся уже пальто обращается к нескольким пассажирам в котелках — перепуганным обывателям.

— Господа, господа, потрясающая новость! — Котелки вплотную окружают даму. — Потрясающая новость. По городу летает аэроплан. В аэроплане сидят большевики и кидают сверху записки. В записках сказано: «Помогите, не знаем, что делать».

Эпизод четвертый. Через несколько месяцев. В городе голод. Дама, уже без собачки, приходит в гости к знакомой. Холодно — пальто и шляпу с поникшим пером она не снимает. Комната, в которой ее принимает хозяйка, полупустая. Стол и несколько стульев — остатки роскошного гарнитура. Стеклянный буфет, в котором почти нет посулы. На стенах следы от картин, очевидно проданных.

—  Вы извините, — говорит хозяйка, — я сейчас отправлю Марфу на Садовую — мы ведь теперь пирожками торгуем. С кониной. А сами будем пить чай.

Хозяйка уходит на кухню.

Взгляд гостьи падает на корзинку, прикрытую клеенкой. Озираясь по сторонам, дама достает из-под клеенки пирожок и жадно ест.

Она оглядывает комнату. В глазах тоска и боль. На камине замечает бронзовую фигурку с циферблатом. Это, пожалуй, единственная «ценная» вешь в комнате. Дама быстро подходит к камину и прячет фигурку под пальто. Затем переходит к столу.

— Ну что же вы стоите, — улыбается, входя, хозяйка. — Вот и чай, присаживайтесь!

— Спасибо, дорогая, но мне пора, — темнеет, а сейчас сами знаете, как ходить по улицам! Я зайду к вам на днях. У меня столько потрясающих новостей.

Она целует хозяйку и идет к дверям. И тут из-под пальто раздается звон будильника. Дама начинает что-то громко, быстро говорить, чтобы «перекрыть» звон, потом замирает. Часы звонят. Когда они смолкают, дама поворачивается к хозяйке. Глаза полны слез. Безмолвно она подходит к камину, достает часы, ставит их на место и медленно уходит.

Режиссер заверял, что все снимет за несколько дней. И действительно, первый эпизод сняли довольно быстро. А дальше появился сценарист и сказал, что в свой сценарий «отсебятину» он не допустит.

Снятый эпизод и вошел в фильм, да и то в сокращенном варианте. Реплику «Стоит мне только выйти на улицу, и начинается революция» посчитали неуместной.

Что такое искусство?

Мы смотрели немые ленты Гарольда Ллойда и Бастера Китона.

— Нет, это не искусство, — сказала Ф. Г.

Я стал спорить, как понимать термин «искусство»: ведь и шить сапоги — тоже искусство.

— Да, искусство в смысле ремесла, — сказала Ф. Г. — Я же говорю о творениях гения. Искусство — это то, что «от Бога». В нем должна быть великая идея любви к людям. Чаплин — до той поры, пока не отказался от своей маски, — искусство. «Потемкин» Эйзенштейна тоже.

— А «Летят журавли»?

— Нет. Там есть гениальная сцена — смерть Бориса, но это гений оператора. Она, может быть, станет хрестоматийной. А в целом фильм — нет.

— Ну, тогда очень многое не подадет под понятие «искусство».

— А это так и есть на самом деле. Но зато создания искусства живут вечно. Гарольд Ллойд — это блестящее мастерство, виртуозное трюкачество, которое требует и сил, и смелости, и выдумки. Но ведь уже сегодня это только любопытно. Это не задевает души, не рождает высоких чувств.

«Сэвидж». Странная любовь к театру

— Мой первый рассказ о себе очень важен для зрителей, — сказала сегодня Ф. Г. — Когда меня спрашивает Ферри, правда ли, что я играла в театре, и просит рассказать об этом, я вся оживаю. Мне приятно вспоминать. Да, в нашей постановке Шекспир провалился, не дойдя до премьеры, но и это воспоминание не вызывает у меня грусти. Я рассказываю о пьесе собственного сочинения, которая — не в пример Шекспиру — продержалась целый сезон. Заметьте, рассказ мой насквозь ироничен: «Одну даму, которую подозревают в убийстве, защищает на суде молодая женщина-адвокат. Внезапно обнаруживается, что эта женщина-адвокат ее родная дочь…» Я не скрываю иронии, посмеиваюсь над собой. И вместе с тем признаюсь: «Я так любила умирать на руках своей дочери!.. Мы так чудесно проводили время!»

Здесь ключ ко всей сцене. Миссис Сэвидж отлично понимает, что она никакая не актриса. Она с детства восхищалась театром, позже, думаю, стала театральным завсегдатаем, что-то читала о романтической жизни богемы, и ее жадно влекут кулисы и все связанное с ними. Театральная среда, разговоры об искусстве, встречи с «коллегами» — вот что такое для нее театр. Ни в коем случае не больше!

В актерском увлечении — одна из «странностей» Сэвидж, а если хотите — ее характер. Она способна, легко нарушив все «правила приличия», уйти на сцену. В этом — ее молодое озорство. Если бы не оно — разве смогла бы почтенная дама разыгрывать (да как — до скандала!) своих детей.