Дэвид Смит - На пути в Эммаус

• Название: На пути в Эммаус
• Автор: Дэвид Смит
• Издательство: Общество друзей Священного Писания
• Жанр: Религия
• Год: 2011
• ISBN: 5-88930-059-5

Для нынешних христиан отчаяние двоих учеников, покинувших Иерусалим после распятия Христа, отражает в себе многие аспекты постхристианского контекста. Однако эта история перекликается также и с опытом современных гуманистов, у которых есть свои причины для сомнений, и с переживаниями многих мусульман, которые тоже готовы вступать с нами в диалог на дороге в Эммаус. Каждая глава этой книги отражает один из аспектов этой библейской истории и завершается «посланием с дороги в Эммаус», в которых всемирно известные авторы — Альбер Камю, Жак Эллюль, Татьяна Горичева и Эдит Блэк — делятся своими мыслями по обсуждаемой теме. В результате получается живой диалог между верой и неверием, где одинаково отражаются и реальное отчаяние, и возрождение надежды.

Дэвид Смит преподает курс «Миссия в городе и всемирное христианство» в Международном христианском колледже в Глазго. Ранее он возглавлял Нортумбрийский библейский колледж и был соруководителем Института Уитфилда в Оксфорде. Его не раз приглашали читать курсы в разные семинарии Африки и А: ши, и в течение нескольких лет он преподавал в Богословском колледже им. Самуила Билла в Нигерии. В число написанных им книг входят «Преображая мир? Социальное влияние британского евангеликализма» (Transforming the World? the Social Impact of liritish Evangelicalism, 1998), "Глас в пустыне» (Crying in the Wilderness, 2000), «Миссия на руинах христианского мира» (Mission After Christendom, 2003) и «Против течения: Христианство и миссионерская деятельность в век глобализации»

---

По каким бы причинам Гароди ни свернул с дороги в Эммаус, факт остается фактом: он тоже считал, что мы живем в ключевой момент человеческой истории, когда миллионы людей задают себе те же самые фундаментальные вопросы, что привели его к вере. Я не сомневаюсь, что в такое время христиане должны радушно приветствовать всех, кто шагает вместе с ними по дороге в Эммаус, одновременно пытаясь различить и узнать Того, Кто незримо и таинственно присоединяется к идущим — и от Чьего присутствия меняется абсолютно все.

Послания с дороги в Эммаус 3

Имя: Татьяна Горичева

Биографические данные: Блестящий русский ученый и философ, Татьяна Горичева родилась и выросла в Ленинграде во времена коммунистического строя. В 1960-х годах, когда в СССР начали появляться книги экзистенциалистов, она начала читать труды Альбера Камю и Жан-Поля Сартра и увидела, что их описания человеческой отчужденности в бессмысленном мире соответствуют ее собственному опыту. Как и многие другие российские интеллектуалы, жившие при советском режиме, она пережила религиозное обращение, которое привело ее в Православную церковь. Вместе с группой единомышленников она начала в Ленинграде семинар для обсуждения фундаментальных философско-религиозных вопросов, была активисткой самиздата и феминистского движения. Перед началом московской Олимпиады 1980 года ей и ее коллегам был предложен выбор между ссылкой и тюремным заключением. Татьяна Горичева решила уехать на Запад и во время этой вынужденной ссылки написала ряд критико-аналитических работ о религии и культуре в контексте материального благосостояния.

«Я родилась в стране, где традиционные ценности культуры, религии и нравственности были сознательно и успешно уничтожены; я шла из никуда в никуда: у меня не было корней, и ожидало меня пустое, бессмысленное будущее. В школьных сочинениях я писала то, что полагалось: что я люблю свою страну, Ленина и маму, но все это было благовидной ложью. С детства я ненавидела все вокруг. Я ненавидела людей с их мелочными заботами и тревогами; более того, они вызывали у меня отвращение. Я ненавидела родителей… я кипела от ярости, когда думала, что меня произвели на свет против моей воли и совершенно абсурдным способом. Я ненавидела даже природу с ее

вечно кружным и томительным ритмом: лето, осень, зима…» («Опасно говорить о Боге», стр. 10–11) [50].

«Для нас экзистенциализм был первым вкусом свободы, первой незапрещенной публичной дискуссией… Сартр смог подвести нас к краю отчаяния, где начинается вера. Его главная идея — о том, что люди каждую секунду совершают свободный выбор — по сути дела, является христианским понятием… Мне очень нравилось быть 'блестящей' студенткой и гордостью философского факультета; мне нравились высококультурные разговоры с утонченными интеллектуалами, я выступала на научных конференциях, отпускала ироничные замечания и в интеллектуальных вопросах не удовлетворялась ничем, кроме самого лучшего. Однако по вечерам я общалась с изгоями и людьми из самых низших социальных слоев — ворами, психопатами и наркоманами. Мы напивались в подвалах и на чердаках. Иногда мы взламывали дверь в чью-нибудь квартиру — просто так, чтобы выпить чашку кофе и снова исчезнуть» (стр. 13–15).

«Йога всего-навсего ввела меня в мир абсолюта, открыв моему духовному взору новое вертикальное измерение бытия и разрушив мою интеллектуальную самонадеянность… она стала чем-то вроде мостика между эмпирическим миром и миром трансцендентным. Я занималась йогой и читала мантры, но вяло и без всякого удовольствия… Но в пособии по йоге в качестве упражнения была рекомендована христианская молитва 'Отче наш'… Я начала произносить ее как мантру, автоматически и без всякого выражения. Я произнесла ее примерно раз шесть, и неожиданно меня словно вывернуло наизнанку. Я поняла — не собственным несмысленным разумом, но всем своим существом, — что Он есть. Он, живой, реальный, личностный Бог, Который любит меня и всех остальных существ, Который сотворил мир и из любви к нему стал человеком — распятый и воскресший Бог.

В тот момент я поняла и осознала 'тайну' христианства, новую истинную жизнь. Это было настоящее, подлинное освобождение. В ту минуту все во мне переменилось. Прежняя 'я' умерла. Я отказалась не только от своих прежних ценностей и идеалов, но и от прежних привычек.

В конце концов, и сердце мое открылось. Я начала любить людей. Мне стали понятны их страдания и их высокое предназначение, что они сотворены по образу Божьему. Сразу же после моего обращения все вокруг казались мне чудесными обитателями небес, и мне страстно хотелось делать добро и служить людям и Богу» (стр. 16–18).

«Когда Христос проповедовал на земле, чтобы достучаться до людских сердец, Ему пришлось перевернуть мир рыбаков. Чтобы пробиться к душе современного человека, Ему необходимо растопить целый айсберг впечатлений; Ему нужно преодолеть историю, образование, политику, опошление жизни, крах нравственности, эстетизм, революцию — только подумайте обо всем, что человек нагромоздил за последние два тысячелетия! И необходимо вернуться к ясным и высоким заповедям блаженства: 'Блаженны чистые сердцем, ибо они Бога узрят'» (стр. 38).

«За неделю до начала Олимпиады в Москве нам дали выбор: тюрьма или эмиграция. Мы выбрали Запад… Я приехала в Вену. Что я чувствовала? Было ли это ощущением свободы? Нет! Я была свободна и в России. Свобода — это Божий дар… У меня было такое чувство, что я попала в мир разнообразных форм. В этом мире у всего было выражение, у каждого ощущения была отличная упаковка. Все стремилось угодить, спешило как-то послужить людям» (стр. 87–88).

«Сегодня я впервые увидела по телевидению религиозную передачу. Я благодарю Бога за то, что у нас в стране атеизм и нет никакого религиозного образования.

То, что я услышала с телеэкрана, отпугнет людей от церкви быстрее, чем вся неуклюжая болтовня наших наемных атеистов. Этому самодовольному, стильно одетому проповеднику надо было говорить о любви. Но… [он] был просто скучным, плохим актером с механическими, заученными жестами. Он был совершенно безликим. Я впервые поняла, как это опасно — говорить о Боге. Каждое слово должно быть жертвой; оно должно быть до краев наполнено настоящей, подлинной реальностью. В противном случае лучше молчать» (стр. 90–91).

«Сейчас я пытаюсь любить зажиточную и самодовольную церковь, которая во всем противоречит изначальной идее церкви… Для западной церкви настали трудные времена — куда труднее, чем для церкви на Востоке.

Эврика! Я нашла решение. Те, кто не видев, уверовал, блаженнее тех, кто увидел и затем поверил. Точно так же настоящие христиане на Западе блаженнее тех из нас, кто пришел к вере в России. Там, на родине, подобно Фоме, мы видели Его раны и явно, зримо прикасались к Его теперь уже нетленному телу. Мы почувствовали Бога и поняли, что Он реальнее, чем весь окружающий нас мир.

Здесь же я практически не видела людей, которые пережили бы нечто подобное. И тем не менее, настоящих верующих я встречала и здесь» (стр. 96–97).

4. Прозрение!

Наша история достигает кульминации, когда солнце спускается за западный край горизонта, а путники приближаются к Эммаусу. Тут их ждет неожиданный поворот: незнакомец, не- прошенно приблизившийся к беглецам и пошедший рядом с ними, вдруг начинает прощаться, «показывая им вид, что хочет идти далее». И хотя его первое появление и вопросы вызвали у них подозрение и тревогу, дальнейший разговор так захватил их и так поменял их настроение, что расстаться с незнакомцем сейчас было бы просто невыносимо. Мне кажется, именно поэтому они начали так усиленно «удерживать его», упрашивая зайти к ним в дом и переночевать. Понятно, что они удерживают его под предлогом, что «день уже склонился к вечеру» и идти дальше в потемках одному — чистое сумасшествие. В Евангелии от Луки уже есть одна история о том, как опасно было путешествовать в одиночку по палестинским дорогам, особенно в неурочное время (Лк. 14:30).

Тем не менее, мне кажется, что на самом деле ученики просят его задержаться просто для того, чтобы он «остался с ними». Им не хочется лишаться его общества, самого присутствия этого все еще таинственного спутника. За приглашением стоит надежда на дальнейший разговор; сейчас, когда перед ними забрезжила реальная надежда увидеть все иными глазами, они не хотят чтобы их новый товарищ просто растворился в ночи.

Мы можем извлечь отсюда несколько уроков. Во-первых, время от времени у нас бывают дни, минуты, даже мгновения, когда нам предлагается уникальная возможность сделать выбор, способный радикально изменить нашу жизнь. Как и в этой истории, такие возможности могут открываться совершенно внезапно и порой тогда, когда все надежды, казалось бы, уже рухнули. Неожиданно у нас появляется непонятная, но растущая уверенность, что жизнь полна возможностей, которые мы раньше не могли себе даже представить. Пусть даже пока, подобно этим двоим ученикам, мы не можем понять или выразить, что с нами происходит, мы чувствуем, что где-то глубоко в сердце в нас таинственным образом зарождается надежда и странное ощущение, что путь, на котором мы оказались, все-таки не заканчивается глухим тупиком.