Дмитрий Липскеров - Последний сон разума

• Название: Последний сон разума
• Автор: Дмитрий Липскеров
• Издательство: Вагриус
• Жанр: Современная проза
• Год: 2000
• ISBN: 5-264-00179-0

Роман Дмитрия Липскерова «Последний сон разума» как всегда ярок и необычен. Причудливая фантазия писателя делает знакомый и привычный мир загадочным и странным: здесь можно умереть и воскреснуть в новом обличье, летать по воздуху или превратиться в дерево…

Но сквозь все аллегории и замысловатые сюжетные повороты ясно прочитывается: это роман о России. И ничто не может скрыть боль и тревогу автора за свою страну, где туповатые обыватели с легкостью становятся жестокими убийцами, а добродушные алкоголики рождают на свет мрачных нравственных уродов. Однако роман Липскерова – вовсе не модная «чернуха». Потому что главная тема в нем – любовь. А любовь, как и жизнь, никогда не кончается. И значит, впереди – свет.

---

Еще он увидел под своим брюшком прижатую красную лапку, а второй не было. Лишь капля крови набрякала на ее месте.

А как я сяду? – заволновался Илья.

Но тут он вспомнил об озере и об икряной кладке, оставленной бесхозно на его дне, и тотчас птичье сердце сжалось до булавочной головки, и такая боль пронзила его, что Илья хотел было уже намеренно сложить в безволье крылья и грохнуться о землю…

Но он перетерпел, как всегда. Какая-то могучая, первобытная сила помогла ему удержаться в воздухе, а подсохшие крылья задвигались, и понесло татарина инстинктом к карьеру, к месту, в котором он еще недавно проживал рыбой, где трагически закончилась его любовь, где одиноким осталось его и Айзы потомство.

Илья спланировал над озером, сложил крылья, с силой прижимая их к телу, вытянул голову и с пяти метров спикировал в воду. Он не разбился, а умышленно нырнул в том месте, где предполагал свою кладку. Стрела птичьего тела пробилась на глубину трех метров, а далее как будто застряла и медленно потащилась к поверхности, словно поплавок с тяжелым грузилом… А совсем недавно его сильное рыбье тело могло в секунду пересечь озеро от берега до берега, от дна к поверхности… Но он успел рассмотреть то, что хотел. Правда, смутно, но он увидел свою кладку и как будто нашел ее целой, отчего возрадовался душой и всплыл на поверхность. Беспомощный, татарин-птица колотил по воде крылом, как веслом, стараясь во что бы то ни стало прибиться к берегу.

Холод пронизал все его тело до самого ничего, а глаза остекленели бусинами, когда слабенькая волна прибила комок перьев к грязному берегу, почти под самые сапоги пожилого рыбака, который наблюдал птичье падение с самого начала и проследил картину до конца.

– Вот дура птица! – удивился рыбак, подобрав из воды голубя с безвольно болтающейся головой. – Самоубийство учудила над собой!

Он потряс птичье тело, но оно не ответило на такое обхождение даже движением одним, и пожилой рыбак подумал, что птица умерла, затем, увидев оторванную лапку, совсем убедился в неотвратимом приходе смерти, а потому размахнулся несильно и забросил безжизненную тушку себе за спину… У него клевало…

Илья пришел в себя минут через сорок, и если бы в природе было чуть холоднее, он мог бы и вовсе остаться по другую сторону бытия, замерзнув в ледышку.

Сильно болело все тело, под которым образовалась кровавая лужица.

Я – умираю, – думал татарин. – Я истекаю кровью…

Он пошевелил крыльями и, перевернувшись на брюшко, с громадным трудом встал на здоровую ножку, удерживая равновесие, а кровоточащую культю поджал под самое перо.

Сейчас я попытаюсь взлететь! – решил Илья. – Я полечу к магазину, в котором работал. Там, в подворотне, грузчик Петров – живодер, ловит на нитку голубей…

Что было силы он оттолкнулся от земли и, подобно тяжелому грузовому самолету, с огромным трудом взлетел и колотил, колотил по воздуху крыльями, пока мало-помалу не набрал высоту над районом, где развернулся на девяносто градусов, выбрал направление и полетел в обозначенную сторону.

Он долго летел против ветра и отчетливо представлял себе нитяной круг, в котором лежат крошки белой булки, такие желанные сейчас, когда татарин совсем без сил. Он пока не думал о том, что после двух-трех клевков нужно будет вырываться из ловушки, управляемой грузчиком Петровым, который уже погубил его друга сомика, ударив им оземь. Он хотел сейчас есть. В последний раз попытка утолить голод состоялась, когда он существовал рыбой, и послужила причиной увечья – потери ноги за кашу, – а затем превращений: сначала в человека, а по-сле в птицу.

Голубь спикировал вниз и угодил прямо в форточку магазина «Продукты», чуть было не провалившись между окнами. Но он чудом удержался на фрамуге, закапав кровью на стекло. Народу в магазине было много, а потому никто не обратил внимания на увечную птицу, сидящую на одной лапе в форточном окошке и разглядывающую бойкую торговлю.

Подергивая сизой головкой, Илья в первую очередь пялился на рыбный отдел, в котором столько лет заправлял, но тот был закрыт для посетителей табличкой «Продавец болен», и голубь даже несколько загордился, что в роли продавца он почти незаменим и что никто еще не появился за мраморным прилавком вместо него.

Потом он оборотил свое внимание на колбасный отдел, где торговала привычная особа в белом колпаке, и обнаружил ее с директором магазина, который разговаривал с продавщицей делово.

Илья прислушался, и оказалось, что беседа ведется о нем, все еще как о человеке и сотруднике магазина.

– Съездишь к нему домой! – распорядился директор. – Может, телефон не работает!

– Чегой-то именно я должна ехать к черту на кулички? На кой хрен мне нужен этот татарин! Он меня тут недавно чуть не пришиб!

– Потому что ты знаешь тот район!

– Откуда? – округлила глаза колбасница.

– Оттуда!.. Ты что думаешь, я не помню, где твоему мужу квартиру дали, когда вы развелись?!. Кто бумаги подписывал в муниципалитет?.. – Директор сдержал раздражение. – Ильясов хороший продавец, у него своя клиентура, а к тебе только случайные ходят!..

– Конечно, съезжу, – тут же согласилась продавщица, и согласие ее было выражено сладким, покорным голоском. – Разве я могу забыть вашу помощь!

– Так-то!..

Колбасница увидела в окне голубя и зашикала на приблудную птицу, а поскольку убогая не реагировала на шипение, запустила в нее колбасным огрызком.

Илья сорвался с окна и полетел в подворотню, где находился разгрузочный желоб магазина, возле которого обычно сидели грузчики в ожидании машины.

Он не ошибся, рассчитывая обнаружить среди работяг Петрова. Нетрезвый и угрюмый, тот сидел на алюминиевой таре из-под сметаны и держал в руке черную нитку, оканчивающуюся на асфальте слабо различимым кругом-ловушкой, в которой сновали разномастные голуби, жадно склевывающие хлебное крошево.

Глаза Петрова были подернуты сальной пленочкой, а губы чуть приоткрыты из-за неправильного прикуса желтых зубов, выпирающих изо рта по-заячьи. Вероятно, он мучился похмельем, так как тяжело дышал и рука, удерживающая конец нитки, тряслась, будто паркинсонная. На мгновение Петров задержал дыхание, а потом, дернувшись всем телом, взметнув рукой ввысь, подсек нитью что было силы и запутал лапы юной голубки с коричневыми перьями на крыльях. Молодая, она попыталась было взлететь к небесам, но нитка удержала ее порыв, и она упала с высоты о землю, больно ударившись грудкой. Голубка жалобно закурлыкала, а ловец притянул к себе нитку с добычей и уложил птицу на колени, поглаживая ее перья возбужденно.

– Ишь, красавица! – признал кто-то из грузчиков.

– Хороша, – прогундел Петров в ответ, а затем вдруг быстро зажал головку голубки между указательным и средним пальцем и резко встряхнул. Слабенькие шейные позвонки птицы не выдержали, тельце, оторвавшись от головы, отлетело в сторону и забилось в конвульсиях. Петров несколько секунд с удовольствием наблюдал приход смерти и откинул затем ненужную голову с потухшими глазами к мусорным бакам.

– И зачем тебе это надо? – брезгливо спросил кто-то из грузчиков.

– Тебе-то что! – огрызнулся ловец.

– Мне ничего.

– Так сиди и молчи!

Он поправил нитяной круг, достал из кармана штанов белую горбушку и, покрошив мякотью в ловушку, опять уселся на сметанную тару и заговорил ласково: «Гули-гули-гули!»

Глупые птицы вновь слетелись на богатую приманку и принялись склевывать хлеб. Среди разномастных голубей клевал и Илья, но в отличие от остальных он не терял головы и то и дело поглядывал на трясущуюся руку Петрова.

Он почувствовал рывок за долю секунды и взмахнул отчаянно крыльями, пугая товарищей, которые незамедлительно взлетели и расселись по ближайшим карнизам. Сам же Илья вовсе не собирался взлетать, а лишь поднял здоровую ногу, оставаясь на секунду опертым на кровоточащую культю, которая через мгновение была подсечена шелковой ниткой и перетянута в самом основании.

– Ты смотри, инвалид попался! – почему-то обрадовался Петров, притягивая к себе пойманную птицу. – Уж кто-то до меня постарался! Оторвал ногу, как полагается!.. – На секунду грузчику показалось, что в раскрытом клюве голубя сверкнул золотой зуб, но он сразу так и решил, что показалось. – Ну, чтоб не мучился!..

Он потянулся было за голубем, но сизарь, поначалу абсолютно безвольный, внезапно встрепенулся, взмахнул крыльями, взлетел на высоту нитки, развернулся и спикировал прямо на лицо Петрова, стараясь угодить тому клювом в самый глаз. Это удалось, и грузчик истошно заорал, хватаясь за физиономию.

– А-а-а! – орал он на весь двор. – Глаз!.. Глаз!..

Сидящие рядом коллеги по цеху отреагировали на происшедшее слабо, просто поднялись со своих мест и сменили дислокацию – пошли обедать.

– «Скорую» мне! «Скорую»! – выл Петров, стараясь удержать льющуюся из пустой глазницы кровь.