Пьер Грималь - Цмцерон

• Название: Цмцерон
• Автор: Пьер Грималь
• Издательство: Молодая гвардия
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 1991

Книга посвящена Марку Туллию Цицерону, знаменитому оратору и государственному деятелю Древнего Рима, автору философских работ и теоретику красноречия. Она написана крупнейшим специалистом в области римской литературы и истории, автором многих книг, бывшим профессором Сорбонны Пьером Грималем.

---

На основе «Переписки» можно, хоть это и нелегко, восстановить пути Цицерона в изгнании, к которому, как он и предвидел, Клодий сумел его принудить. Покидая Рим, Цицерон еще надеялся, что неурядицы вскоре улягутся и он сможет вернуться. Кое-кто из его друзей предрекал именно такое развитие событий, обещая оратору скорый триумфальный въезд в столицу. Но Клодий не дремал. Уже 13 марта он объявил, что намерен выдвинуть следующий законопроект, где Цицерон был назван по имени и обрекался на изгнание. Учитывая все те же временные интервалы, которые в Риме полагались между отдельными стадиями прохождения законов, голосование могло состояться не ранее 24 апреля. Полагалось также выставить проект закона на всеобщее обозрение самое позднее за 24 дня до голосования, то есть в апрельские календы — в тот день, когда вся полнота консульской власти переходила к Габинию. Однако через несколько дней (скорее всего 6 апреля) Клодий внес в свой проект дополнение, так что голосование отложили. Оно состоялось, насколько можно судить, 29 апреля. Что же делал Цицерон эти долгие полтора месяца?

Первое письмо написано в Нарах Луканских, небольшом городке в области того же названия, датировано оно шестым днем перед апрельскими идами, то есть 8 апреля. До той поры Цицерон, очевидно, оставался под Римом на одной из своих вилл — в Арпине, в Анции или в Формиях. Он жадно ждет вестей, все еще на что-то надеется, но надежды рушатся одна за другой. Если бы только удалось объявить незаконными все меры, принятые в консульство Цезаря... Тогда незаконным стал бы и переход Клодия из патрициев в плебеи, а следовательно, и избрание его в трибуны, и законы, которые он как трибун провел. Такой маневр задумали откупщики, которые хотели защитить Цицерона. Но Клодий сказал, что тогда незаконным окажется и сокращение на тридцать процентов их долга государству, который оставался за ними после сбора налогов в Азии. После разъяснения Клодия откупщики больше не настаивали на своем предложении.

Мало-помалу надежды покидают Цицерона, он подгружается в мрачное отчаяние. Снова и снова посещает его мысль о смерти. От самоубийства удерживает оратора Аттик, который в эти дни находится рядом с ним. Вскоре, впрочем, Аттику приходится срочно вернуться в Рим: имущество Цицерона разграблено, дом на Палатине стоит опустевший и обгорелый, разбойному нападению подверглась вилла в Тускуле, Теренцию публично оскорбляют на улицах Рима. Аттик прежде всего оказал помощь Теренции, и Цицерон благодарит его в письме, отправленном 13 апреля из Турий. Цицерона же сопровождает кто-то из отпущенников и друг — Гней Саллюстий. И все-таки оратор настаивает, чтобы и Аттик не покидал его в беде и поскорее к нему присоединился.

Цицерон понимал, что оставаться вблизи Рима опасно. Сначала он подумывал об одном из имений Аттика в Эпире, где мог бы найти убежище рядом с испытанным другом. Он отправляется на юг, видимо, намереваясь по Аппиевой дороге добраться до Брундизия. В пути, однако, его планы меняются. Судя по тому, что 8 апреля герой наш, как мы видели, находится в Нарах Луканских, он свернул от Кум на Попилиеву дорогу, ведшую к Сицилии. Там, где оставалось у него столько друзей, где пользовался он таким влиянием, Цицерон рассчитывал поселиться надолго. После Нар Луканских — Форум Попилиев и Атина. Здесь привиделся оратору пророческий сон, который он пересказал в первой книге трактата «О предвидении»: ночуя неподалеку от Атины на вилле друга, он долго не мог заснуть и лишь на заре погрузился в сон, но зато столь глубокий, что, несмотря на дорожную спешку, Гней Саллюстий не позволил будить его. Проснулся Цицерон лишь около семи часов утра и рассказал сон, который ему приснился. Печально бродил он в какой-то пустынной местности, и вдруг предстал перед ним Гай Марий. Впереди Мария шли ликторы с фасцами, перевитыми лаврами, как подобает победоносному полководцу. Марий спросил Цицерона, о чем он грустит, и тот рассказал, как заставили его покинуть отечество. Тогда Марий взял Цицерона за руку и принялся утешать, а затем приказал первому ликтору отвести оратора к своему памятнику, сказавши, что там ожидает Цицерона спасение. Памятником Марию был храм Чести и Доблести, победитель Югурты и кимвров отстроил его в ознаменование своих побед. И в самом деле: годом позже именно в этом храме сенат принял решение о возвращении Цицерона в Рим. Пророчество снова озаряло судьбу Цицерона. Воспрянув духом, он двинулся по Попилиевой дороге дальше к Сицилии.

Цицерон рассчитывал найти приют в городке Вибопа Валенция у некоего Сикки, который в пору консульства был у него praefectus fabrum. Но еще до прибытия в Вибону узнал, что наместник Сицилии запретил ему появляться на острове. Тут же Цицерон получил письмо с текстом дополнения, внесенного Клодием в свой законопроект: Цицерон не имеет права проживать в радиусе четырехсот миль (так в письме, на самом деле в радиусе пятисот миль) от Италии. Цицерон сворачивает на дорогу, ведшую в Брундизий, проезжает через Турии, затем через Тарент и вечером 17 апреля добирается до своей ближайшей цели. Несколько дней он проводит весьма приятно в доме Марка Ления Флакка, который не склонен был обращать внимание на ярость Клодия. 29 апреля Цицерон поднимается на борт корабля, отплывающего с Диррахий. Аттик так и не сумел к нему присоединиться, и Цицерону пришлось отказаться от намерения поселиться в Эпире. Впрочем, это уже не имело значения, так как Клодиев закон все равно запрещал ему проживать в Бутроте, расположенном слишком близко к берегам Италии. Цицерон пересекает греческие земли, он думает обосноваться в Кизике, городе, хранившем неколебимую верность Риму во время Митридатовых войн. Кизик не только отбил нападения царя, но и, как выражается Цицерон в речи «В защиту Мурены», запер перед ним ворота Азии. В свое время Лукулл спас город от мести царя, с той поры между другом Цицерона и жителями Кизика установились отношения, позволявшие теперь нашему герою рассчитывать на самый теплый прием.

Однако в Диррахии Цицерон снова колеблется. Ему хотелось бы поехать в Афины, но и там он оказался бы слишком близко к Италии; кроме того, Афины кишат бывшими сообщниками Катилины и другими врагами оратора, там, в частности, живет Автроний. А ведь после принятия второго закона Цицерон «лишен огня и воды», то есть не обладает гражданскими правами, и его в любой момент можно безнаказанно убить. Он поворачивает на север, в Фессалоники, чтобы, может быть, оттуда двинуться в Кизик.

Перед отъездом из Брундизия Цицерон отправил длинное письмо детям и Теренции, которая все время жаловалась на то, что известия от него скудны и доходят редко. Каждый раз, что я думаю о вас всех, пишет Цицерон, я чувствую всю безмерность моего несчастья, лью слезы, жалею, что не ушел из жизни. Он хотел бы просить Теренцию разделить с ним изгнание, но не решается, зная, как она «больна душой и телом». Наверное, лучше ей остаться в Риме и, пока есть хоть какая-то надежда, добиваться отмены закона и разрешения Цицерону вернуться. Кроме того, существуют еще и материальные затруднения, да и Туллию не следует оставлять без матери. Дочь может, конечно, положиться на Пизона, доброго ее мужа, который делает все возможное, чтобы помочь обеим женщинам, но Цицерону нужна Теренция именно в Риме, где ее энергия и упорство помогут ему. Письмо заканчивается выражениями нежности и доверия, Теренция названа «лучшей и самой верной из жен». Ничто не предвещает размолвки, которая вскоре даст себя знать. Цицерон глубоко привязан к семье, она остается, как пишет он, его «единственной надеждой».

В Фессалоники Цицерон прибыл 23 мая. Он беспокоился о судьбе брата, тот завершил наместничество в провинции Азии и теперь возвращался в Рим. Цицерон хотел бы встретить его на пути, но не знает, какой дорогой отправится Квинт. Об этом он получил два письма еще в Диррахии, но письма противоречили одно другому. В первом говорилось, что Квинт поедет морем из Эфеса прямо в Афины, во втором — что он избрал сухопутную дорогу через Македонию. В последнем случае он окажется недалеко от Фессалоник, и Цицерон сообщает, что будет там его ждать. Весть должен был передать Квинту мальчик-раб на словах; мальчик отправился в Афины; доверить ему письмо, которое могли перехватить враги, Цицерон не решился. В Фессалониках Цицерон не нашел никаких известий от Квинта. Он погружается в бесконечные тревоги: Аттик писал, что в Риме уже подготовлено обвинение Квинта в вымогательстве. Деятельность брата в Азии не дает к тому ни малейших оснований, но враги Цицерона стремятся очернить всю семью. Что делать? Настаивать, чтобы Квинт задержался и повидался с ним, или посоветовать ему спешить в Рим, чтобы рассеять возводимую на него клевету? Ни одно известие, посланное брату, до него не доходит. А Квинт думает, что Цицерон умышленно хранит молчание, и очень этим огорчен. Он пишет Марку, спрашивает, чем объяснить такое неприязненное к нему отношение. В июньские иды (13-го числа) Цицерон отвечает пространным письмом, уверяет брата в своей любви и преданности. Взаимные чувства братьев, которые прежде стыдливо скрывались, получают полную волю, их не могут больше сдержать ни разум, присущий каждому человеку от рождения, prudentia, ни разум, развитый и укрепленный чтением философов, sapientia. Не странное ли признание в устах человека, который столько лет отдал изучению и прославлению философии! Позже, однако, после смерти Туллии, Цицерон обратится за утешением к той же философии, и философия полностью оправдает возлагаемые на нее надежды. Тон письма к брату и других писем первых месяцев изгнания объясняется скорее всего особым настроением, которое владеет в эту пору нашим героем — своеобразной сладостью оплакивания себя и своих бед, в котором чувствуется в то же время надежда на то, что столь глубокая скорбь непременно умилостивит судьбу. Ибо, по всему судя, Цицерон, вопреки прямому смыслу его слов, явно не утратил надежд на возвращение. Не только Теренции и Квинту, по также и Аттику поручает он следить за всем, что может предвещать оборот дела к лучшему, вплоть до самых мелочей. Время от времени в нем пробуждается былая энергия. Он наставляет Квинта, какой линии поведения придерживаться, если процесс, которым ему угрожают, действительно состоится. Мало-помалу начинает строить планы на будущее. В ожидании дальнейших решении он остается пока в Фессалониках, в Македонии, которой ведает его друг Гней Планций, всегда готовый защитить изгнанника.