Василе Преда - Поздняя осень (романы)

• Название: Поздняя осень (романы)
• Автор: Василе Преда
• Издательство: Воениздат
• Жанр: О войне
• Год: 1990
• ISBN: 5-203-00366-1

В книгу вошли два романа современных румынских писателей. Роман В. Преда повествует о событиях в Румынии после восстания 23 августа 1944 года, когда советские и румынские войска вели упорные бои с гитлеровцами за освобождение страны от фашизма.

Роман Е. Гронов-Маринеску посвящен жизни и учебе воинов армии Социалистической Республики Румынии. Талантливая писательница живо и увлекательно раскрывает судьбы солдат и офицеров танковой части, а также сложные проблемы их семейных взаимоотношений.

Книга рассчитана на широкий круг читателей.

---

— Скажи по правде, ты когда-нибудь видел голую женщину? — спросила она прерывающимся голосом, продолжая мыться.

— Нет, — пробормотал он, неотступно уставившись в огонь. Подбросил несколько хворостинок, будто желая прогнать чары, в плену которых оказался и от силы которых не мог избавиться.

— Почему ты не посмотришь на меня? Я вовсе не уродливая, — сказала она, с улыбкой подходя к нему. — Умойся и ты, я тебе оставила воды. Хочешь, я тебе полью?

— Нет, нет, не надо! — ответил он с испугом, поднимаясь со своего места и направляясь в угол, где было ведро с водой.

— Ты хотел бы иметь такую жену, как я? — спросила Илонка, наблюдая из-под ресниц, как он моется.

Она сидела, подтянув коленки к подбородку и уставившись в огонь. По крайней мере, ему так показалось.

— Хотел бы…

— Я не намного старше тебя. Мне только двадцать два года… У меня больше нет никого на свете…

Он тоже вернулся к огню и сел, протянув к нему свои большие мокрые ладони.

— Если хочешь, я возьму тебя в жены, — пробормотал он через некоторое время, все так же не осмеливаясь взглянуть на нее.

— У меня ничего нет, но я многое умею делать… У нас будут и дети… Поедем к тебе, заведем хозяйство… А там посмотрим, что будет дальше. Не пропадем.

— А война?

— Война скоро кончится, мой дорогой. Ты не видишь, что у немцев вышибли дух?..

Девушка взяла его руку в свои, слегка сжала, поднесла к губам. Потом положила ее себе на бедро и тихо сказала:

— И ты мне нравишься. Если всевышний нам поможет, уцелеем…

Было уже поздно. Костер погас, угли покрылись пеплом. Девушка и парень сидели молча, и только снаружи доносился шум осеннего дождя, перемешивающийся с журчанием реки. Через щели в стенах барака до них начал добираться холод, заставляя их подрагивать. Они молчали, погруженные каждый в свои мысли. А может, они думали об одном и том же, кто знает! Через некоторое время она встала, подошла к полуразвалившейся кровати, ощупала ее руками, встряхнула, потом нырнула под рваное одеяло.

— Иди сюда! — позвала она его.

Он продолжал сидеть молча, в растерянности глядя на образовавшуюся в очаге кучку золы. Огонь погас, барак мало-помалу заполнялся темнотой.

— Ну не стесняйся же. Иди ко мне. Ведь я твоя жена, не так ли?

Василе тяжело поднялся, подошел к кровати. Какое-то мгновение он оставался стоять, почти касаясь головой прогнившего потолка. Потом несмело лег и вытянулся рядом с нею. Илонка быстро накрыла его одеялом, прижалась к нему, потом покрыла его щеки, губы поцелуями.

— Тебе уже не страшно?

— Нет, — ответил Василе, обнимая ее и лаская горячее тело. — Все будет хорошо, Илонка…

— Конечно, Воси, так и будет!

* * *

С рассветом рота тяжелого оружия снова должна была двинуться в путь. Солдаты готовили лошадей, орудия, зарядные ящики, собираясь в путь. Никулае, невыспавшийся, запыхавшись бегал по склону холма, время от времени прикладывая к глазам бинокль и всматриваясь в направлении долины, где было разбросано семь онемевших и разбитых немецких танков. Было очевидно, что уцелевшие танки укрылись за бугром позади поля, которое, казалось, только что было вспахано. На горизонте в белесом утреннем свете не было заметно никакого движения. Только над рекой слева клубился туман. «Надо бы, — подумал сержант, — разведать долину в той стороне…»

В прорытой рекой долине также царила тишина. Все утра похожи друг на друга, мир каждодневно будто начинает жить заново. Внимание сержанта привлек барак за зарослями сбросившей листья ольхи. «Есть там кто-нибудь? Не думаю, — ответил он самому себе, — дом кажется покинутым. Все же спущусь к реке, умоюсь холодной водой, чтобы побыстрее взбодриться».

Он остановился перед полусгнившей дверью. После недолгого размышления ударил в дверь прикладом. Дверь с шумом распахнулась — она не была заперта. Сержант ворвался в помещение.

— Ни с места! — громко крикнул он, увидев в перепуге вскочивших с кровати парня и девушку. — Что вы здесь делаете?

— Нас нилашисты гнали на рытье окопов, — ответила, первой придя в себя, девушка. — Вчера вечером мы убежали, когда вы ударили по их танкам. Я с моим мужем. Остальные побежали вниз к реке. Мы не знаем, что с ними.

— Быстро одевайтесь, забирайте свои тряпки и за мной! — приказным тоном сказал сержант, забрасывая ремень винтовки за плечо.

По дороге Никулае задал им еще несколько вопросов. Отвечала только девушка, притом быстро, будто опасаясь, что парень ответит раньше и раскроет их. Впрочем, она и шла быстрыми, мелкими шагами, стараясь держаться ближе к сержанту, в то время как парень тянулся позади и еще не совсем пришел в себя от случившегося.

— Послушай, девушка, вы на самом деле муж и жена или обманываете меня? — спросил через некоторое время сержант, в упор посмотрев на нее.

Она в растерянности застыла на месте. Остановился и парень. Поскольку сержант перевел взгляд на него, осматривая его с ног до головы, на этот раз парень ответил сам:

— Мы только вчера вечером поженились, сержант… То есть… Мы хотим добраться домой, ко мне…

Юноша тоже был в замешательстве и с трудом выговаривал слова. Но страх у него прошел. Он взглянул на подругу, та посмотрела на него, затаив дыхание. «Неужели она испугалась?» — подумал он. Потом подошел к ней, покровительственно обхватил ее за плечи и твердо сказал:

— Она моя жена, господин сержант. Ей-богу!

— Ну хорошо! — Никулае понимающе улыбнулся и двинулся дальше.

Илонка и Василе молча пошли за ним на расстоянии нескольких шагов. Достигнув обоза, остановились. Сержант дал им буханку хлеба и три банки консервов. Обрадованная, девушка завернула все в платок.

— Господин сержант, фронт не вернется больше? — спросил Василе, осмелев.

— Спокойно ступайте домой. Вы спаслись. До завтра мы совсем погоним врага из страны. Мы им дали прикурить, — добавил сержант, сопровождая свои слова красноречивым жестом. — Идите домой и будьте счастливы! В каком селе живете?

— В Кэпушу-Мик, господин сержант, — ответил Василе. — Неподалеку от Клужа. Василе меня зовут. Из Кэпушу-Мик! Может… Кто знает, может, свидимся еще!

— Хорошо, хорошо! Кто знает! Занимайтесь своим хозяйством, а там, может, и свидимся, если суждено… Первенца назовите Никулае… Никулае или Никулина. Ведь я у вас был крестным!

— Никулае или Никулина, господин сержант, — весело повторила Илонка, зардевшись и беря парня за руку.

Они расстались. На повороте дороги сержант оглянулся и долго смотрел, как парень и девушка спускаются в долину по разбитой дороге. Она держала в руках узелок с продуктами и была похожа на жену крестьянина, провожающую мужа на работу в поле.

Никулае улыбнулся. Сочный утренний воздух начал прогреваться; день по всему обещал быть солнечным. Он извлек из кармана сложенную в несколько раз бумагу, скрутил на колене цигарку и закурил.

Глава одиннадцатая

И действительно, день выдался хороший. Солнце вскарабкалось высоко в небо и затопило светом и теплом колонну солдат, растянувшуюся по проселочной дороге. Вокруг стояла тишина. Лишь одинокий дуб нарушал покой осеннего дня, приютив в своей поредевшей листве стаю шумливых ворон.

Сидя в седле, Думитру зло взглянул на птиц. Ему хотелось вытащить из кобуры пистолет и выстрелить, чтобы вспугнуть и прогнать их, но он воздержался, щадя не отошедшие от грохота взрывов барабанные перепонки своих людей. А их было больше сотни человек. Он посмотрел в сторону черного облака, громоздившегося на горизонте и двигавшегося на них.

Они шли уже несколько часов по жаре, и солдаты вытирали рукавами мундиров пот со лба. Вспотевшие лошади дергались в упряжи, отгоняя хвостами назойливых мух. Что за погода! Ночью они дрожали от холода, а днем не знали, куда деваться от зноя.

Черное облако мало-помалу закрыло половину неба. Оно надвигалось на них с запада, откуда пришли фашисты, которых надо было остановить, опрокинуть, повернуть назад в берлогу, где они родились. Это облако вдруг представилось младшему лейтенанту знаком судьбы. Сзади — солнце, обжигающее затылок, плечи, будто подталкивающее их вперед, перед ними — облако, все больше расползающееся по небу.

Один из возниц хлестнул лошадей кнутом, и его жеребцы, черные, крупные, понеслись галопом вдоль колонны, давя копытами небольшие холмики муравейников, окруженных пучками травы.

— А ну, черти, а то нас дождь прихватит! — крикнул возница.

Никулае приложил ладонь к глазам, чтобы получше рассмотреть того, кто нарушил порядок движения, и отпустил по его адресу крепкое ругательство. Упряжка между тем поравнялась с лошадью командира, и возница натянул поводья, приструнив разгоряченных лошадей. Сам он сильно ударился о спинку повозки.