Вера Камша - ТАРРА. ГРАНИЦА БУРИ. Летопись первая.

• Название: ТАРРА. ГРАНИЦА БУРИ. Летопись первая.
• Автор: Вера Камша
• Издательство: Эксмо
• Жанр: Фэнтези
• Год: 2009
• ISBN: 978-5-699-37027-6

Боги, хранящие мир Тарры, покинули его. Изначальное зло, некогда побежденное ими и загнанное в преисподнюю, поднимает голову. Череда загадочных смертей обрушивается на Таянский королевский дом, подтверждая пророчество о конце света. Но истинная цель темных сил — Герика, королева Таяны, способная принести дитя, новое воплощение бога зла Ройгу. Раскрыть тайну, противостоять нашествию, спасти обитателей Тарры от уничтожения способны избранные — герцог Рене Аррой, прозванный Счастливчиком за невероятную удачливость, и эльф Нэо Рамиэрль, некогда разведчик в мире людей, а теперь его надежда и защита.

Переработанная версия романа.

---

Из зеркала на Рикареда смотрел интересный, еще довольно молодой человек. Высокий, стройный, с мягкими и приятными чертами. Светлые волосы и добрые серо-голубые глаза дополняли картину, которую портили разве что наметившиеся мешочки под глазами. Рикаред поднял обеими руками корону Эланда — тонкий обруч странного темного металла — и возложил на голову. Довольный собой, герцог накинул плащ с геральдическими нарциссами и направился к двери, но передумал, вернулся и вновь отодвинул заветную панель… До Совета паладинов оставался еще целый час.

5

— Братья, кто-то желает добавить к уже сказанному? — Феликс обвел глазами собравшихся и, не дождавшись ответа, поднялся. Все было ясно. Конклав признает притязания Михая Годоя и отказывается отлучить его от Церкви. Правда, сторонников у нового Архипастыря оказалось намного больше, чем он рассчитывал, и среди них такие влиятельные люди, как Иоахиммиус и Максимилиан. Более того, эти двое практически открыто предлагают свою дружбу, а она стоит дорого. Все было бы не так плохо, если бы… Если бы Аррой был жив и в Эланде. Счастливчик заступил бы пути любому вторжению, а за это время конклав изменил бы точку зрения и пусть с неохотой, но поддержал бы своего Архипастыря.

Увы, герцог Аррой, скорее всего, предательски убит. На воинский талант и железную волю эландца рассчитывать не приходится, а посему придется пойти на раскол конклава, благо мнения разделились почти поровну. Феликс решился.

— Братие! — Голос бывшего рыцаря звучал спокойно и твердо. — Мы говорим уже третий день, пора принимать решение. Прежде чем каждый скажет окончательное слово, обратимся к Триединому Господу Нашему, дабы укрепил Он наш дух и наставил на путь истинный. Тяжко блуждать во тьме без светоча, но тяжеле решать, не исполнясь благодати. Так воззовем же к Триединому, моля просветить тьму, в коей мы, неразумные чада Его, обретаемся. Пусть явит Он нам свое откровение — достойно ли нам терпеть в Таяне богопротивного узурпатора и должны ли мы призвать всех чад Церкви Единой и Единственной дать отпор притязаниям Михая Годоя?!

Феликс, тяжело и уверенно ступая — походку он перенял у покойного Филиппа, — спустился с возвышения и прошествовал к выходу. Клирики двинулись следом. Когда члены конклава предстали пред алтарем, те, кто поддерживал Архипастыря, и те, кто не был с ним согласен, разделились. Первые заняли места слева от Феликса, вторые отошли по правую руку, а четверо так и не определившихся до конца упорно следовали след в след за главой Церкви. Архипастырь преклонил колени первым, и тут-то все и произошло.

Кардинал Трефилий с криком отшвырнул посох — серебряный плющ, которым тот был обвит, обернулся большой бледной змеей. Гадина яростно зашипела в лицо кардиналу, но кусать не стала, а, соструившись вниз, исчезла в разверзшейся и тотчас закрывшейся щели.

Валяющийся на полу, лишенный привычного украшения посох казался непотребной палкой, забытой случайно забредшим в храм бражником. Трефилий беспокойно топтался на месте, не зная, что делать, и тут кто-то вскрикнул, указывая на Иоахиммиуса. С посохом того также происходили метаморфозы, но совсем иного порядка. Серебро оживало, превращаясь в настоящий плющ. Мало того, меж зазеленевших листьев появились бутоны, которые наливались на глазах и, наконец, раскрылись, явив миру неземной красоты серебристо-голубые цветы. Церковники застыли как громом пораженные: одно дело — твердить о чудесах, совсем другое — узреть чудеса воочию.

Первым опомнился Феликс.

— Благодарю Тебя за знамение Твоей воли! — с чувством произнес Архипастырь, гадая, почему Роман не дал знать о своем возвращении загодя. — Теперь мы знаем, что те, кто готов к переговорам с Годоем, несут миру зло, те же, кто призывает к Святому походу, угодны Триединому!

Возразить не посмел никто. Иоахиммиус благоговейно сжимал увитый цветами посох, Трефилий так и не рискнул поднять то, что некогда являлось знаком его духовной власти. Никем не замеченный эльф на хорах мечтательно улыбнулся.

Глава 4 2228 год от В. И. 21-й день месяца Собаки Эланд. Идакона

1

— Не нравится мне это. — На скулах Димана играли желваки. — Что может нам сказать этот слизень, чего мы уже не знаем?

— Играет в отсутствие Рене в великого герцога. — Лагар презрительно махнул изувеченной во время осенней бури рукой. — Объявит, что ему сообщили из Таяны, делов-то.

— А кто-то знает, что ему сообщили? — Старый Эрик Коннак был предельно серьезен. — Сказано — не бойся бури, бойся жуков, грызущих твою мачту…

— Ты не любишь герцога, — откликнулся высокий темноволосый маринер, — мы тоже, но бояться-то зачем?

— Из него такой же герцог, как из меня великомученица Циала. — Эрика аж передернуло от отвращения. — Если б я не потакал Рене в его невысказанном желании когда-нибудь снова удрать в море, я бы заставил его принять корону… И все бы было иначе.

— Я всегда ценил твои слова, Эрик, — Лагар виновато улыбнулся, — но не ты ли говорил, что Счастливчик всегда возвращается.

— С моря — да, но сейчас его занесло в эти клятые горы… Второй день не нахожу себе места.

— Рикаред не мог прознать про нашу прошлую встречу? — включился в беседу стройный невысокий человек с рябоватым лицом. — Нас для конца Собаки собралось не так уж и мало, кто-то мог проговориться… Во всяком случае, я надел кольчугу.

— Ерунда, Торкил! — Светловолосый великан потрепал соседа по плечу. — Рикаред трус. Узнай он о нашем решении, сделал бы вид, что ничего не произошло, а то и вовсе ударился бы в бега.

— А вы знаете, что он просил прийти сыновей Рене? — Диман обвел собравшихся взглядом, глухо кашлянул и продолжал: — Причем приглашал их под большим секретом.

— Я их не вижу, — откликнулся один из паладинов.

— И не увидите! — отрезал Диман. — Я отсоветовал мальчикам приходить…

— Мальчики, — проворчал старый Эрик. — Одному — шестнадцать, другому четырнадцать. Их отец в эти годы уже…

— Дело не в том, как они владеют шпагой и ходят по звездам, а в том, зачем понадобились этой гнили. — Лагар задумался, привычно поигрывая капитанской цепью. — Беда в том, что Рикаред — тряпка… Кто-нибудь знает, о чем он говорил с послом Таяны?

— Мы не в Мунте, где стены имеют уши, — презрительно откликнулся коренастый паладин. — Делать нечего, за всякой дрянью следить.

— И зря, — припечатал Торкил. — Времена теперь паршивые, а уши у стен не только в Мунте, но и в Эр-Иссаре. Скажешь, атэвы дураки? Там, где мы берем силой, они возьмут хитростью. Рано или поздно мы схлестнемся, и сладить с ними будет непросто!

— Это когда еще будет, — поднялся с места Лагар, — а вот Рикаред, промокни он до ушей, вот-вот явится, и что-то мне подсказывает, что будет лучше, если он не найдет здесь не только сыновей Арроя, но и нас. Я ухожу. Если через три часа вы отсюда не выйдете целыми и здоровыми, я вернусь. Вместе с ребятами с «Осеннего ветра».

В воздухе повисло молчание. Затем встал Торкил, а за ним еще семеро. Паладины молча поклонились и вышли. Уже на пороге Лагар обернулся:

— Мы будем рядом и не одни.

— Собирайтесь у Причала Рьего. — Эрик проводил взглядом уходящих. — Они правы, но кто-то должен остаться. Нельзя показать этому ничтожеству, что мы боимся, хотя, Проклятый меня побери, давно у меня не было так гадко на душе! Друзья мои, будем действовать так, словно Счастливчик не вернется. Надеюсь, что он жив, но он не с нами, значит…

— Значит, мы должны решать сами, — охотно откликнулся высокий паладин. — Кстати, нашему пьянице пора бы и появиться.

2

Дверь распахнулась, словно в ответ на повисшие в воздухе слова, и они вошли — Рикаред, одетый с непривычной для Эланда роскошью, двое послов — плотный таянец в арцийском бархате и высокий, очень бледный человек в доломане капитана «Золотых». Следом два мощных воина внесли какой-то длинный тяжелый предмет, завернутый в лиловый атлас. Рикаред, тщательно следя за своей походкой, приблизился к герцогскому креслу и сел, приняв странную напыщенную позу. Вцепившиеся в подлокотник руки побелели от напряжения, глаза перебегали с одного лица на другое.

— Я вижу, Совет паладинов собрался. Но я недосчитываюсь девятерых…

— Десятерых, — поправил носатый маринер. — Первый паладин Зеленого храма Осейны Рене-Аларик-Руис Аррой отсутствует по неизвестным для нас причинам.

Рикаред медленно встал. Лицо герцога покрыла смертельная бледность, но он заставил себя говорить внятно:

— К моему глубокому прискорбию, я не ошибся. Мой дядя, лучший из моряков, ступавших на эти камни, мертв. Предательски убит по приказу бывшего капитана гвардии наследника Таяны Шандера Гардани. Преступника покарали, но Рене Арроя это, увы, не воскресит.