Вера Камша - ТАРРА. ГРАНИЦА БУРИ. Летопись первая.

• Название: ТАРРА. ГРАНИЦА БУРИ. Летопись первая.
• Автор: Вера Камша
• Издательство: Эксмо
• Жанр: Фэнтези
• Год: 2009
• ISBN: 978-5-699-37027-6

Боги, хранящие мир Тарры, покинули его. Изначальное зло, некогда побежденное ими и загнанное в преисподнюю, поднимает голову. Череда загадочных смертей обрушивается на Таянский королевский дом, подтверждая пророчество о конце света. Но истинная цель темных сил — Герика, королева Таяны, способная принести дитя, новое воплощение бога зла Ройгу. Раскрыть тайну, противостоять нашествию, спасти обитателей Тарры от уничтожения способны избранные — герцог Рене Аррой, прозванный Счастливчиком за невероятную удачливость, и эльф Нэо Рамиэрль, некогда разведчик в мире людей, а теперь его надежда и защита.

Переработанная версия романа.

---

— Она пришла в себя, — возвестило лицо нежданно густым голосом, и надо мной немедленно склонились еще двое — непередаваемо красивый и столь же непередаваемо измотанный молодой человек и худенькая женщина с золотисто-зелеными глазами. Вся честная компания в один голос выражала радость от того, что мне лучше, и нарочито бодрую уверенность в том, что уж теперь-то все пойдет хорошо. Я честно попыталась вспомнить, кто они такие, но без толку, хотя лица были мне определенно знакомы. Потом женщина поднесла к моим губам чашку с каким-то отваром. Это был не тот случай, когда стоит спорить, и я послушно выпила горячее кисло-сладкое пойло. Похоже, туда подложили снотворное, так как я сразу же провалилась в сон.

Второй раз я пришла в себя ночью, на сей раз в полном одиночестве. За маленьким окошком виднелись неуютные холодные звезды, в комнате остро и приятно пахло сушеными травами. Небольшая масляная лампа слегка разгоняла темноту, не более того. Я приподнялась на локте — голова закружилась, но терпимо. Предприняв еще одно героическое усилие, я сумела сесть и принялась собираться с мыслями. Странно, я помнила о себе все, но так, словно прочла эту дикую историю в книжке, причем не по своей воле, а по настоянию нудного учителя. Даже то, что я чуть не умерла и потеряла ребенка, меня не взволновало. Зато я отменно помнила кошмары, вернее, не сами кошмары, а то тягостное ощущение, которое они оставили в моей плохонькой памяти.

Спать больше не хотелось, а лежать, смотреть в окно и пытаться понять то, не знаю что, было выше моих сил. Оставалось встать и для начала добраться до лампы. Я готовилась к этому подвигу так, словно собиралась переплыть море. Ноги меня держали плохо — как только я встала, меня повело в сторону, со всех сторон наплыла какая-то муть, но я не упала. Дождавшись, когда голове поднадоест кружиться, я, держась за спинку кровати, сделала первый шаг. Второй дался легче. Теперь — отпустить деревянную благодетельницу и пройти два шага. Это мне удалось не сразу — я грохнулась на четвереньки. Как ни странно, это меня развеселило. Я представила себя со стороны — раскорякой, на полу, в чужом доме — и засмеялась. Немного посидев посредине комнаты на тряпичном половичке, я предприняла новую попытку. Похоже, мои ноги пришли к выводу, что с такой упрямой бабой лучше не спорить, и честно донесли меня до старого кресла, стоящего перед столиком, на котором горела лампа и лежала всякая всячина.

Какое-то время я тупо смотрела на пятнистую от пролитых снадобий скатерть, затем начала осваиваться. Первым мое внимание привлек графин с золотистой прозрачной жидкостью, в которой я без труда узнала фронтерскую царку. Решение пришло незамедлительно — чтобы почувствовать себя человеком, мне просто необходимо было выпить.

Царка немного разогнала окружавшую меня муть. Я по-прежнему не могла выжать из себя даже слезинки, но ощутила некое нездоровое любопытство к тем, у кого оказалась. Разумеется, они сейчас все сидели внизу — Лупе, Симон, красавец Роман… И где Преданный? Почему его от меня прячут? Надо спуститься и поговорить…

К счастью, меня осенило, что не стоит ночью пугать людей и нужно привести себя в порядок. Я привычно подняла руку к голове и нащупала какие-то обрезки — моих кос, а я твердо помнила, что они у меня были, не существовало. Провела рукой по лицу — нет, вроде других изменений не произошло. Наверное, волосы обрезали, когда я валялась без сознания, ну и прах с ними, а зеркало все равно нужно. Если я в самом деле была королевой, как мне навязчиво подсказывала память, то с легкостью отдала бы корону за зеркало и расческу…

4

Они сидели в маленькой, но уютной комнате в надвратной башне, и его высокопреосвященство с удовольствием хлебал знаменитый эландский рыбный суп. Герцог Аррой внимательно читал послание Архипастыря. О решении конклава он знал, однако сообщить об этом во всеуслышание не мог — слишком уж странным путем пришла добрая весть. Другое дело теперь. Максимилиан мог быть доволен: его появление произвело должное впечатление как на гарнизон Идаконы, так и на соглядатаев Михая, если таковые в Эланде еще остались. На всякий случай клирик огласил Слово Архипастыря, едва сойдя с коня.

Правда, боевой дух маринеров в поддержке пока не нуждался, беда была в другом. Эландцы на море не знали поражений, но войну на суше уже и забыли, когда вели: болота, горы и непролазные дебри с успехом заменяли стены и армии, да и Таяна по праву считалась надежным союзником. Теперь ветер переменился. Максимилиан прочел достаточно трудов по истории, политике и стратегии, чтобы понимать: взбесившаяся Таяна представляет серьезную угрозу. Если Михай задумал напасть на Гнездо Альбатроса, он соберет армию, превосходящую возможности Эланда в несколько раз. Моряки на суше могут доблестно погибать, но вот победить превосходящего по численности, хорошо обученного противника… Пусть один маринер в ближнем бою стоил пяти, битва сильно отличается от поединка. Армии же, способной действовать на твердой земле, у Эланда просто нет. Предполагалось, что с суши Альбатроса защищает Рысь. Эланд же, в свою очередь, бережет Таяну с моря. Союз казался вечным, а распался за одно лето…

Максимилиан собеседника не торопил. Клирик понимал, что от первого настоящего разговора зависит слишком многое. Если ему удастся стать другом, советчиком и соратником эландского вождя, это не только укрепит позиции Церкви в строптивом Эланде, не только поможет им всем в борьбе с непонятным, но от этого не менее опасным врагом, но и приблизит самого Максимилиана к архипастырскому посоху. И клирик гнал коней, передвигаясь со скоростью, более приличествующей гонцу, нежели одному из князей Церкви Единой и Единственной.

В Идакону они въехали ранним утром, но Арроя в городе не было. Оставив измотанных дорогой приближенных и полуживого Гардани на попечение командора Гоула, кардинал вместе с Зенеком и взявшимся их сопровождать паладином Лагаром бросился на поиски адмирала. Солнце стало клониться к закату, когда они настигли его в небольшой крепости, перекрывающей Северный Приморский тракт. Стража знала Лагара и Зенека в лицо, и их сразу же пропустили.

Максимилиану приходилось иметь дело с особами королевской крови, но в ожидании встречи с Арроем он волновался как мальчишка. Кардинал подготовил короткую, но красивую речь, объясняющую, кто он такой, но Рене, тепло поприветствовав его высокопреосвященство кардинала Эландского и Таянского, заставил клирика онеметь. Он уже все знал! Еще через полчаса Максимилиану казалось, что этот стройный седой человек с юными глазами знаком ему всю жизнь.

— Не буду скрывать, святой отец, — Рене тщательно скрутил послание и вновь вложил его в футляр, — мы рады поддержке Церкви Единой и Единственной. Мы не можем пустить врага во Внутренний Эланд.

Кардинал понимающе кивнул — эландцы по праву слыли отчаянными и бесшабашными, однако таковыми были только жители Старого Эланда, каменистого полуострова, напоминающего очертаниями затаившуюся кошку. Во Внутреннем же Эланде селились ремесленники, земледельцы, пастухи. Они не знали, что такое оружие, — с моря их надежно защищали клинки маринеров, а спину стерегли леса и болота, за которыми к тому же жили друзья! Рождались, разумеется, и во Внутреннем Эланде те, кто мечтал о подвигах и неизведанных странах, но мечтатели уходили на побережье, а в селах оставались те, кто хотел просто жить. И теперь первыми под удар попадали как раз они.

Граница была почти открыта: единственной рукотворной крепостью на сотни вес оставалась Варха — странная цитадель, воздвигнутая незнамо когда и, казалось, щадимая самим временем. Странно, что клирик и адмирал вспомнили о ней одновременно.

— Варха, — Аррой плеснул отставившему пустую миску гостю местной ягодной настойки, — несмотря на свою неприступность, а может быть, именно поэтому, полузаброшена. Туда ссылают, чтоб поостыл, излишне предприимчивый молодняк, там доживают бессемейные ветераны, которым здоровье не позволяет выйти в море.

Максимилиан с пониманием дела кивнул. Кардинал смолоду зачитывался описаниями разных земель и хорошо помнил рассказ знаменитого монаха-географа Люциуса Фальхонита о старинной крепости, стоящей на мощном скальном выступе чуть ниже места, где короткая, но необычайно полноводная Гана, совершив четыре гигантских прыжка, успокаивалась и плавно несла воды к заливу. Серые мощные стены словно бы вырастали из базальтового основания и казались несокрушимыми, а глубина фарватера позволяла пройти к крепости самым большим кораблям, что решало вопрос подвоза припасов и пополнения. Другое дело, что защищать в Вархе было нечего. Водопады надежно запечатывали реку, а что до сухопутного тракта из Гелани в Идакону, то он проходил выше крепости — между вторым и третьим водопадами. Гана там разливалась так широко, что течение почти останавливалось. В сухое время отдыхающую перед новым скачком реку можно было перейти вброд.