Дмитрий Егоров - 1941. Разгром Западного фронта

• Название: 1941. Разгром Западного фронта
• Автор: Дмитрий Егоров
• Жанр: История
• Год: 2008
• ISBN: 978-5-699-27810-7

В июне 1941 года Приграничное сражение Западного фронта закончилось страшной катастрофой, которая едва не привела к проигрышу всей войны. В Белостокском котле погибли три наших армии, безвозвратные потери превысили 300 тысяч человек, сотни самолетов, тысячи единиц бронетехники.

Однако подлинные масштабы этой трагедии так и не были осмыслены по-настоящему — советские военные историки, как правило, ограничившись лишь кратким обзором событий, по возможности избегая конкретных цифр, оценок и выводов. Серьезные исследования гибели Западного фронта можно пересчитать по пальцам одной руки. Да и в этих редких работах авторы предпочитали писать о действиях полков и дивизий, а не о трагических судьбах отдельных бойцов и командиров, ставших жертвой внезапного вражеского удара и беспомощности собственного командования.

В этой книге трагедия Белостокского котла впервые показана со всех сторон — от окопной правды простых солдат до сухих директив Генштаба. Впервые публикуются уникальные воспоминания участников событий и рассекреченные архивные документы. Эта книга — памятник всем, кто погиб в лесах Белоруссии в первые дни Великой Отечественной войны.

---

Сам Новобранец в начале мая 1941 г. также был отстранен от работы и 22 июня встретил в одесском доме отдыха Разведупра в компании таких же «неправильных» коллег, в том числе «нелегалов», убежденных, что нападение со стороны Германии неминуемо. Затем он был назначен начальником разведотдела штаба 6-й армии Юго-Западного фронта, в августе в окружении под Уманью попал в плен. Но ему повезло: бежав из лагеря, офицер воевал у норвежских партизан (они называли его «товарищ Базиль»), после войны продолжил службу в армии. Поэт Е. А. Долматовский, собирая материалы по уманскому котлу, которые легли в основу его книги «Зеленая брама», встречался в Москве с полковником Новобранцем.

В общем, виноваты в разгроме войск в приграничном сражении не только генералы Павлов, Климовских и пр., но и те, кто занимал высокие посты в Москве. И Жуков — в их числе. Разведданных было достаточно, чтобы понять, что неизбежно внезапное нападение без объявления войны.

Полюс № 2. Да, некоторые «источники» давали правильную информацию, но истина утонула в груде ничего не значащего мусора и «дезы» (откровенно грубой и тонко и грамотно подобранной и составленной), и никто эту груду не сумел с толком перебрать. В частности, ложные сведения о масштабном оборонительном строительстве в Восточной Пруссии (они прошли по каналам и армейской разведки и разведки, НКВД-НКГБ) оказались живучими настолько, что и сегодня не вызывают сомнений у тех, кто никогда не бывал в Калининградской области. Ничего подобного линиям Мажино, Зигфрида и Маннергейма, и даже Карельского УРа, здесь нет и в помине.

До определенного момента (критическую массу у советских границ вермахт набирал очень долго и развернулся для нападения в самый последний момент) было совершенно непонятно, что же немцы затевают, когда в Москве поняли опасность — уже не успели ничего сделать, да и делали-то с оглядкой. В конце июня всем уже было ясно, что война вот-вот начнется. И Сталин, и Генштаб понимали, что Вооруженные Силы СССР опаздывают в развертывании, и поэтому очень хотели оттянуть начало войны хотя бы на несколько дней; это у них стало идеей «фикс». Отсюда и боязнь «поддаться на провокацию», и противоречивые распоряжения. К тому же И. В. Сталин, похоже, пытался успокоить себя отсутствием в мировой истории прецедентов — нападения без предупреждения, без предъявления каких-либо требований и даже без внятного проявления недовольства действиями потенциальной жертвы будущей агрессии. Если, конечно, не считать внезапной атаки русской эскадры японцами на внешнем рейде Порт-Артура. Это сейчас нам просто судить о том, как надо было правильно действовать, — задним умом все крепки.

21 июня все-таки было решено (судя по всему, под воздействием сообщений перебежчиков, задержанных пограничниками, в частности, на Украине), что война начнется 22 июня. Поэтому сообщение в приграничные округа об опасности нападения вечером все-таки ушло. Только вот именно в Западном округе его не успели довести до всех частей из-за повреждений связи. И — из-за слепоты и глухоты руководства округа, которое предпочло «Свадьбу в Малиновке» в Минске, а не оборудованный фронтовой КП в Обуз-Лесной. При этом Павлов и все командование ЗапОВО (от корпусного до армейского звена) допустили массу других ошибок и до 22 июня, и после. ВИНОВНЫ (опустить большой палец вниз)!!!

Единственным человеком, способным реально влиять на принятие глобальных решений в предвоенные месяцы, называют генерала армии Г. К. Жукова. Ныне квазипатриоты из живого человека вылепили ИДОЛА. Не допускается никаких иных эпитетов, кроме как «гениальный, величайший, ни одного сражения не проигравший». Приграничные сражения, разумеется, не в счет. Но разве начальник Генштаба не виноват нисколько в их исходе? Разве не он, имея в своем непосредственном подчинении Разведуправление, не увидел, не сумел увидеть подготовку Германии к нападению? Хлестал своим рыком командующих западными приграничными округами, вместе с наркомом фактически не давая возможности войскам лучше приготовиться к боевым действиям, повысив боеготовность хотя бы под видом проведения учений и военных сборов. Не дали им такой возможности ни Сталин, ни Наркомат обороны, ни Генштаб (в лице собственно Жукова), и за это кровь, пролитая так безрассудно на границе от дельты Дуная до балтийских дюн, на их совести. На Сталине, конечно, основная, ибо на нем, как главе государства, вся ответственность, но и на Тимошенко и Жукове — тоже немалая. Разве не под его «чутким» руководством М. П. Кирпонос угробил лучшие мехкорпуса Киевского округа? И никакими последующими победами эту кровь не смыть и не оправдать. После войны, когда К. М. Симонов собирал материалы о начале войны и принимал участие как сценарист в съемках документального фильма «Если дорог тебе твой дом», между принявшими участие в работе над картиной (среди них были маршалы К. К. Рокоссовский и И. С. Конев, бывший начальник РУ маршал Ф. И. Голиков и прошедший плен бывший командарм-19 генерал-лейтенант М. Ф. Лукин) возникла полемика, дошло даже до банального хватания «за грудки». Г. К. Жукову поставили в вину его ошибки и просчеты на посту начальника Генштаба и в предвоенные месяцы, и в первые недели войны. Маршал попытался оправдаться: мол, ничего не мог поделать, во всем был виноват Сталин, который связал наркомат и Генштаб «по рукам и ногам», который в любой момент мог снять трубку и сказать про него: «Ну-ка, Берия, возьми его к себе в подвал»[187]. Как всегда, крайним снова оказался Лаврентий Павлович Берия. Сам же режиссер фильма Павел Чухрай много лет спустя поведал о весьма интересном ответе Г. К. Жукова на заданный им вопрос. «Меня интересовала личность И. В. Сталина. Я хотел показать ее в моем фильме.

— И все-таки, — спрашиваю я, — чем объяснить поступки Сталина перед войной и в первые месяцы войны?

Георгий Константинович смотрит в пол. Я думаю: бестактный вопрос (тогда ведь далеко не все было известно и ясно о начале войны). Наверное, он не хочет об этом говорить.

Георгий Константинович поднимает глаза на меня и произносит четко:

— Сталин боялся войны. А страх — плохой советчик»[188]. Но, если судить объективно, Жуков боялся войны ничуть не меньше.

Есть такая поговорка: победителей не судят. Хочется возразить: нет, судят. Поэт Е. Исаев обозначил суд, над которым не властно время, суд, не имеющий срока давности. Он назвал его СУД ПАМЯТИ. Знать, чтобы помнить. Помнить, чтобы дать объективную оценку. Если в белорусской земле до сих пор лежат непогребенными (ни по христианскому обычаю, ни просто так) косточки тысяч и тысяч павших летом 41-го русских солдат, не надо списывать это только на Сталина и Павлова. Многие виноваты — и те, кто войсками командовал неумело и бездарно, и те, кто в штабах руководил. Есть и еще один суд, самой последней инстанции. «И увидел я мертвых, малых и великих, стоящих пред Богом, и книги раскрыты были, и иная книга раскрыта, которая есть книга жизни; и судимы были мертвые по написанному в книгах, сообразно с делами своими»[189].

Глава 3 22 июня, день 1-й 3-я армия

3.1. Начало боевых действий

В полосе 3-й армии (в северной части белостокского выступа) в первые часы агрессии положение складывалось следующим образом. Вследствие сравнительно эффективных действий советских средств ПВО здание штаба 3-й армии в Гродно осталось целым и невредимым, хотя над ним и прилегающими к нему районами города почти беспрерывно появлялись бомбардировщики противника. Заградительный огонь зенитной артиллерии вынуждал их уходить от целей или менять высоты. Также хорошо была организована наземная оборона штарма. Все это дало возможность армейскому управлению проработать весь день 22 июня, не покидая своего здания и города. Если в первые часы после начала войны в работе командиров штаба видны были нервозность и неслаженность, то вскоре это прошло. Генерал-майор А. В. Бондовский писал: «Я вызывался в штаб армии дважды. Первый раз — за получением задачи дивизии на оборону рубежа р. Лососно. Задачу мне ставил командарм-3 генерал-лейтенант Кузнецов Василий Иванович в своем кабинете. В это время вблизи штарма рвались авиабомбы. На всю жизнь запомнилась завидная собранность и внешнее спокойствие командарма Кузнецова, повлиявшие и на меня. Второй раз в штаб армии [я] вызывался с докладом о положении на фронте. Того нервоза, который был в штабе вначале, я уже не видел. Штаб перестроился для работы в цокольном этаже». Невредимыми остались также штабы самой 85-й дивизии и 4-го корпуса. Склад ГСМ на юго-западной окраине Гродно немцы вообще не бомбили, надеясь заполучить его после захвата города. Недалеко от него находился склад боеприпасов и взрывчатых веществ, однако Люфтваффе не тронуло его, видимо, из опасения, что при этом могут взорваться и резервуары с топливом. Но намного драматичнее развивались события на границе — там, где располагались входившие в состав 3-й армии части 4-го стрелкового корпуса и 68-го укрепленного района.