Альберт Лиханов - Собрание сочинений (Том 4)

• Название: Собрание сочинений (Том 4)
• Автор: Альберт Лиханов
• Жанр: Прочая детская литература

---

После всего этого муж ходил в школу. Дело в том, что сначала Аня сказала нам неправду. Она сказала, что дверь захлопнулась сама, когда вышла пионервожатая. На самом же деле вожатая была с ними в пионерской, а потом, когда она вышла, Коля закрыл дверь на ключ. Неточно информированный Аней, муж в школе разговаривал резковато, говорил, что этот проступок не для широкого круга обсуждения, что Аня все поняла.

Когда же Аня созналась и сказала, что после ухода пионервожатой Коля сам закрыл дверь, то ситуация изменилась. Муж пошел еще раз в школу, чтобы извиниться за свою резкость, но классного руководителя в школе не было, и он все это рассказал директору школы, он был в курсе (директор - муж классного руководителя).

Коля и Аня должны были летом поехать в спортивный лагерь. Но после инцидента в школе я категорически запретила Ане видеться с Колей и увезла ее в Красноводск (хотя это не входило в семейные планы).

Месяц нас не было в городе. В конце лета у Ани день рождения, и Коля прислал ей красивую куклу, открытку с собственным четверостишием (куклу прислал с младшей дочерью). Аня обрадовалась подарку...

Я извиняюсь за столь длинное письмо. Хотела, чтобы было подробно, откровенно и вам понятнее.

Прошу ответить: правильно ли снизили оценку дочери за поведение и как нам с мужем относиться к дружбе Ани с Колей?

Мне было очень неприятно, что именно об Ане говорит классный руководитель, а учителя в школе замечают, что Аня сама ищет встреч с Колей и т. д. Если мы с мужем вначале думали, что ничего страшного нет в этой дружбе, то после бесед в школе и этого инцидента мы с мужем также категорически запретили Ане видеться с Колей. Были бы одноклассники?!! С уважением,

Нина Г., Куйбышевская область".

Итак, что же здесь стало препятствием, в которое уткнулись ростки нового существа?

Общепринятая мораль? Нормы нравственности? Добро, которого желают детям неразумным те, кто так много и, видимо, так громко говорит об отношениях Ани и Николая?

По моему разумению - ханжество. Недоверие к мальчику и девочке - как бы чего не вышло! Педагогическая перестраховка, которую, честно говоря, и педагогической-то назвать трудно.

Но вот эти категории - ханжество, неверие, перестраховка, откуда возникли они? Какова, так сказать, их природа?

Мне кажется, мы должны чаще, чем это есть, повторять прописные истины, чаще возвращаться к ним, вновь и вновь подчеркивая особенность положения воспитателя - самому воспитателю.

К сожалению, часто бывает так, что после окончания педагогического института собственно педагогическое учение учителя как бы обрывается. Слов нет, практика, каждодневная работа в школе - великая вещь, но... Бесспорно, августовские совещания - превосходная кафедра для обмена опытом, но... Нет сомнения, что контакты в учительской с коллегами, разговоры учителей между собой - замечательное средство совершенствования своих знаний, но...

Но, но, но - трижды но, коли, рассуждая о высших материях, о вершинах педагогического мастерства и науке, учитель в каждодневной своей работе не помнит об азах, о прописных истинах, о том, что, будучи докой в словесных рассуждениях со своими коллегами - взрослыми, он может оказаться профаном перед детьми...

Мне кажется, что учительница английского языка - при безучастности или равнодушии классной руководительницы и директора, который, помимо всего, муж "классной", а такие отношения могли бы стать серьезной силой в справедливом решении инцидента, - забыла об одной очень важной прописной истине.

Истина эта в том, что взрослый среди детей, подростков, юношей - а если взрослый еще и учитель, то прочность этой аксиомы возрастает в пять, в десять крат - самими уже полномочиями своими, своим уже только возрастом - сильнее, значительнее, авторитетнее этих детей, подростков, юношей.

Говорят, в уголовном праве есть такая подробность: если безоружного человека бьет боксер, перворазрядник или мастер спорта, его удар приравнивается к удару ножом.

Удар человека, облеченного властью взрослого, силой авторитета, в данном случае учительского, - удар общественным мнением, которое создать в подобной ситуации, да еще педагогу, очень легко, - я бы тоже приравнял к противозаконным действиям.

И ничуть не облегчает ситуацию тот факт, что в этом инциденте удар носил не физический, а, так сказать, нравственный характер.

Что было между Аней и Колей? Любовь?

Не стоит ухмыляться, ведь мы уже единогласно приняли в свой лексикон слово "акселерат", а в свои представления об ускоренных физических изменениях человека - слово "акселерация".

Мама Ани пишет в своем письме, и это очень важно, что тринадцатилетняя девочка вымахала на 169 сантиметров и весит 50 килограммов. Так сказать, "физика". Но физическое состояние человека, его рост, предполагает ускорение физиологических процессов. И уж конечно психологических.

Да, мы приняли термин "акселерация", но давайте будем точно знать: только сами нынешние акселераты, став когда-то взрослыми, смогут сказать о психологическом состоянии миновавшего возраста, лишь им одним дано объективно оценить особенности духовных и физических скоростей собственной акселерации.

Между учительницей английского языка, классной руководительницей, ее мужем - директором школы, как между родителями Ани, автором этих строк и, охотно допускаю, современным состоянием педагогической науки и между психологией Ани - неприступный барьер, который взрослым сможет помочь осознать впоследствии лишь только Аня или ее сверстники, которые посвятят себя педагогике.

Как известно, существуют объективные методы изучения физиологии и психологии человека. Однако при всей серьезности этих исследований передо мной лично, как эталон предельно объективного исследования, стоит неувядающая трилогия "Детство. Отрочество. Юность" Льва Николаевича Толстого. Эти, в сущности, воспоминания превосходят своей точной достоверностью любое психологическое исследование.

Не забудем: в свое время, когда повести эти появились в печати, они вызывали шумные разговоры. Оказалось, Лев Николаевич помнил о своем детстве, отрочестве, юности много такого, что не фиксировалось наукой, но потом, после книги, стало истиной, аксиомой.

Это длинное отступление кажется мне целесообразным только для единственного: не торопитесь улыбаться, когда речь идет о том, может ли любить тринадцатилетняя девочка последней четверти двадцатого века, имеющая сто шестьдесят девять сантиметров роста, пятьдесят килограммов веса, спортивную биографию и пока таинственную для нас, признавших акселерацию, скорость психологической зрелости.

Однако согласимся в споре: нет, это не любовь, с точки зрения не завтрашних, а сегодняшних наших взглядов - еще, нам кажется, рано.

Пусть - рано. Пусть учительница английского языка, потребовавшая и получившая поддержку педсовета (!) для снижения отметки по поведению за "нелегальную любовь", где-то, в чем-то, как-то если и не права, то не совсем не права.

Вот тут-то и вступают в силу прописные истины, азбука педагогики, та самая человечность, которой - а чем же еще? - мы условились поверять действия и рассуждения взрослых участников инцидента.

Среди нарушений человечности - элементарное: огласка, обсуждение на педсовете, снижение отметки. Среди нарушений элементарного - вопиющее: попытка посеять недоверие между мальчиком и девочкой, вселить в их отношения подозрительность и, если хотите, грязь.

Вам, дорогой читатель, как, убежден, и учительнице английского языка из нашей, увы, реальной истории, наверняка приходилось испытывать на себе горестное оскорбление подозрением. Ну вот хотя бы самый безобидный факт стояли вы в очереди, потом вышли на минуту, предупредив стоявшего позади, а когда вернулись, предупрежденный тоже отлучился, и вот вся очередь - те, что сзади, конечно, - начинают вас обвинять во всех смертных грехах, кто вы такой или этакая, лезете тут нагло без очереди, и так до тех пор, пока не вернулся тот, кто был за вами.

Есть примеры пожестче, когда всех подряд какой-нибудь продавец считает жуликами, потому что когда-то один жулик действительно спер у него кочан капусты, и этот теперь глядит на всех подозрительно и каждому заглядывает в сумки, а дай ему волю, так проверил бы и карманы на всякий случай, есть и иное в иных обстоятельствах - пожестче и покрепче обиды.

Так вот у всякого оскорбления недоверием принцип один: считать человека хуже, дурнее тебя.

Согласитесь, явно непедагогический принцип. Достаточно элементарный. А учителю, посчитавшему учеников своих хуже себя, заподозрившего их в нехорошем, при такой деликатной ситуации можно поверить только тогда, когда он сталкивается с отроческой безнравственностью на каждом шагу и каждый день, чего, пожалуй, даже в колониях не бывает.

А тут - обыкновенная школа. Обычные дети. Если не любовь, то уж по крайней мере - увлечение, чистая юношеская привязанность, ситуация, к которой надо прикасаться чистыми руками, особенно если это руки учителя.