Алан Уильямс - Дневники Берии

• Название: Дневники Берии
• Автор: Алан Уильямс
• Издательство: Художественная литература, Диапазон
• Жанр: Детектив
• Год: 1992
• ISBN: 5-280-02541-0

История о том, как два приятеля, русский невозвращенец Борис Дробнов и англичанин Томас Мэллори, сочиняют фальшивые дневники Берии, развивается на фоне реальных событий конца 40-х — начала 50-х годов. Изданная в Англии в начале 70-х годов, книга стала мировым бестселлером.

---

Пункт третий. Советы этим тоже заинтересуются, не сомневайся. Очень заинтересуются, Борис. А это значит — иметь дело с КГБ, и это значит, что за нами будут охотиться. И уж не сомневайся, что на наши деньги наложат арест. И даже швейцарский банк не спасет — об этом тебе могли бы поведать Клиффорд Ирвинг и его жена. И будем мы рыскать где-нибудь в Южной Америке вместо того, чтобы нежиться на пляже. Ни пляжа, ни девочек, ни шампанского. И никакого покоя до конца жизни!

На его лице появилось кислое выражение, и я подумал, что его проняло. Но вдруг он хихикнул:

— Бедняга Том! Вот что значит быть писателем. Да у тебя воображение разыгралось!

— КГБ — это реальность!

— Ну знаешь, если хочешь писать романы, мон шер, то и пиши. Свои. Если пишешь со мной, то принимай то, что я говорю.

Он уткнулся в бумаги и через минуту, будто ничего не случилось, сказал:

— Итак, начнем с Шелепина. Ничего шокирующего. Небольшие замечания тут и там — ведь Берии должны быть противны люди с такими наклонностями, а он был небезразличен к моральной стойкости подрастающей смены…

Потом Брежнев, чехословацкий насильник! Молодой аппаратчик в тридцатые годы, осваивавший профессию при Берии. Он конечно рад был услужить по мелочам. Когда молодой Брежнев прибыл в Москву, он приметил Георгия Александрова, сталинского выкормыша, позднее ставшего министром культуры. Он сейчас работает в Минске в институте философии — но он нам не опасен. Александров устраивал оргии специально для Берии и его приятелей. Приглашали молодых актрис, раздевали донага, обмазывали кремом или сметаной, а потом слизывали языком! Кроме Берии там бывали другие. Например, Вадим Кожевников, этот поденщик, Борис Чирков, известный артист, чья жена Степанида была любовницей Берии. И все они хорошо знали Брежнева в молодые годы.

Да, мон шер, мы их заставим побегать — все нынешнее Политбюро, всех до единого!

— Борис, откуда ты все это знаешь?

— От отца. Он их всех хорошо знал. Но сам в политику никогда не вмешивался.

Я понял окончательно, что Бориса не отговорить от его затеи. Все мои уловки — заплывы наперегонки в бассейне, поездки в город, новые идеи — оказались бесполезными. Борис был захвачен новым проектом. Я чувствовал, что надо от всего отказаться, заплатить за расходы и уехать.

Вместо этого я плавал в бассейне, гадая, могут ли советского гражданина привлечь к судебной ответственности в Британии или США.

Когда я вышел из воды, меня встретил победным стуком каменевской машинки развивший небывалую работоспособность Борис. Он сказал:

— А теперь займемся маршалом Гречко, министром обороны. Это еще один насильник Чехословакии. В 1945 г. он с Красной Армией был в Германии. В связи с этим у меня появилась идея. Он, предположим, преследовал там кое-какие личные цели. Продавал за валюту некоторые военные секреты. Берия узнал об этом и заключил с ним сделку. Молодой Гречко расплачивался теперь западными секретами. Он действовал, скажем, через некоего Гарвея. В американской армии всегда можно найти человека по имени Гарвей. Мы не будем это специально подчеркивать, просто упомянем небрежно.

— А почему Берия его не убрал?

— Он был ему полезен. Да и Берия любил подловатых лакеев, он убивал в основном лояльных граждан с принципами.

Было ясно, что я имел дело с фанатиком, которого невозможно остановить никакими доводами. Меня беспокоило, что же мы в конце концов писали. Конечно, не роман. В то же время это была не публицистика и не научное исследование, а какой-то винегрет из правдивых фактов и вымысла. Мы делали литературную подделку, плохо зная, как это делается и что за это бывает. Преступление ли — подделать дневник давно умершего убийцы? Будут ли оценивать такую книгу с точки зрения литературных достоинств? Будет ли она выступать в качестве официального обвинения?

На этом этапе работы я был совершенно бессилен. Борис уже не только готовил факты, но редактировал и стиль, он не мог удержаться, чтобы не вставить в текст какую-нибудь скабрезность, сдабривал сюжет пикантными подробностями. В конечном счете я не имел понятия, что же осталось в русском варианте дневников от английского оригинала, написанного мной.

* * *

— У меня серьезный разговор, — сказал Борис, наклонившись ко мне.

— О чем?

— Об убийстве Сталина.

— Об убийстве?

— Да, в результате заговора врачей.

— Кто же его убил?

— Берия, конечно, — чтобы спасти свою шкуру. Ведь у Сталина был принцип — часто менять членов Политбюро. Подошла очередь Берии, и он соответственно отреагировал.

— Откуда у тебя такая информация?

— От самого Берии, из его дневников — откуда еще? — Он засмеялся и ткнул в мой бокал ножом: — Выпей вина, мон шер, тогда лучше поймешь тонкости моего замысла. — Он вытащил пачку бумаг с русским текстом.

— Вначале надо посвятить тебя в детали заговора врачей. Это была последняя страница в кровавой истории сталинского террора, закончившегося с его смертью 5 марта 1953 г. Всю свою жизнь он не доверял врачам, особенно врачам-евреям и, как и Гитлер, предпочитал самолечение и патентованные лекарства.

Борис начал читать с листа.

Сценарий заговора был следующим: осенью 1952 г. одна женщина, врач, «разоблачила» пятнадцать своих коллег, выдающихся врачей, в открытом письме властям. Среди прочих грехов она обвинила их в отравлении Щербакова и Жданова, которые, считалось, умерли от сердечных приступов, вызванных алкоголем. Все пятнадцать врачей сознались под пытками, что работали на иностранные разведки.

После их признаний Сталин развязал компанию против евреев и в анонимной передовице «Правды» объявил, что сионисты ведут подрывную деятельность в стране, уничтожая ведущие кадры. Началась новая волна массовых депортаций евреев в северный Казахстан.

Но у сфабрикованного заговора врачей были далеко идущие цели. Например, среди указанных в списках жертв врачей отсутствовали имена Молотова, Микояна, Ворошилова и Берии — это означало, что врачи получили указания из-за границы не трогать этих членов Политбюро, и это давало Сталину возможность обвинить их в предательстве.

Осуществляя это дело, Сталин обошел Берию: ни один человек из НКВД не принимал участия в «операции». И врачей — тринадцать человек, оставшихся в живых, — сразу же освободили после смерти Сталина, а дело объявили «отступлением от норм социалистической законности».

Сталину было бы трудно справиться с Берией, за которым в то время стояла миллионная армия хорошо вооруженных людей. Частная армия Берии — крепкие парни в голубой форме с автоматами наперевес — полностью контролировала Москву.

— А чего же он ждал, пока его не шлепнули, с такой-то армией?

Борис развел руками:

— Это неразрешимая загадка. Может, мы сможем ее в какой-то мере решить. Вполне возможное объяснение — военачальники Красной Армии ненавидели Берию, они его и убили в Кремле.

— А как Берия убил Сталина?

— Я хочу доказать, что на самом деле существовал не сталинский заговор врачей, а другой — подготовленный Берией. Есть свидетельства Хрущева и Светланы, что Сталин страдал гипертонией и флебитом, и Светлана также писала, что он умирал в окружении незнакомых врачей, которые ставили ему пиявки и впрыскивали массу лекарств до тех пор, пока он не умер. Мы также знаем, что Берия не был расстроен по поводу его смерти, а напротив рад, даже улыбался.

И вполне вероятно, что Берия мог под страхом смерти вынудить кого-нибудь из врачей дать Сталину яд.

— Думаешь, такая версия пройдет?

— Не только пройдет, но и принесет нам три миллиона. И это будет минимальная цена!

* * *

Через две недели книга была закончена, и неделя ушла на доработку. К этому времени из Кингз Колледж пришло еще одно письмо от Татаны Бернштейн с подтверждением ее согласия о сотрудничестве. Мы быстро уложили наш нехитрый багаж, сели в ситроен и по настоянию Бориса отправились во Флоренцию — чтобы отпраздновать событие.

Странно, но у меня не было чувства покоя и удовлетворенности, которое обычно наступало после окончания очередного романа. Борис хранил рукопись как зеницу ока — он спал с ней, клал в чемодан, ставил между ног под стол в ресторанах и никогда не оставлял в машине.

В Кембридже моросил нудный дождь. Встреча с Татаной была назначена на пять часов вечера. Я припарковал машину у ворот колледжа, ведущих в Вебб Корт.

— Если бы не дождь, мы бы провели наши переговоры на прогулочной лодке, где нас никто не увидит, — сказал Борис.

— Господи, кому мы нужны? И не пугай девушку, пожалуйста, — попросил я, когда мы входили в Корт.

Поднявшись по лестнице, мы вскоре обнаружили дверь с табличкой — «Мисс Т. Шумара».

— Это ее девичья фамилия, — сказал Борис и постучал.