Дорис Лессинг - Воспоминания выжившей

• Название: Воспоминания выжившей
• Автор: Дорис Лессинг
• Издательство: Амфора
• Жанр: Социально-психологическая фантастика
• Год: 2008
• ISBN: 978-5-367-00687-2

В мегаполисе недалекого будущего, где правительство давно отчаялось навести порядок, где население терроризируют крысы и банды беженцев, где на улицах царит бессмысленное насилие, немолодая одинокая женщина вдруг загадочным образом получает на воспитание двенадцатилетнюю девочку, которую она должна спасти от надвигающегося всеобщего хаоса.

Одно из самых лучших произведений Дорис Лессинг, которое сама автор определила как "попытку создания автобиографии".

---

Ну что ж, раз уж он так ее жаждет, она снизойдет до него… Часа через два они удалились, все трое: Эмили и Джеральд парой, Джун за ними. Как родители с дочкой. Похоже, то же самое казалось не только мне, но и Джун тоже.

Напрашивается вопрос: почему Эмили не захотела организовать свою группу, стать главарем? Неужели у нее бы не получилось? Я задавалась этим вопросом. Отношение женщин к самим себе и оценка ими мужчин, доблестная борьба феминисток за права «слабой половины человечества», за равенство полов — все это делает смехотворным предположение, что Эмили была, мол, слишком влюблена для роли «вождихи». Почему она не стала руководителем группы с собственным бюджетом и хозяйством, с собственными фуражирами и мародерами, пекарями и лекарями, колобродниками и огородниками? Почему о ней не говорили в округе: «Видишь, тот дом? Он пустовал, но Эмили заняла его со своими, и у нее знатно идут дела. Давай попросимся, может, она и нас возьмет?»

Что могло бы ей помешать? Законы, писаные и неписаные? Ерунда. Способностей у нее не меньше, чем у Джеральда или кого угодно другого. Но этого не случилось. Ей это даже в голову не приходило.

Да, Эмили любила Джеральда. Желание добиться его внимания, быть с ним, утешать его, поддерживать, жить общей жизнью — все это гасило инициативу, необходимую лидеру коммуны. Она желала быть лишь женщиной лидера. Само собой разумеется, единственной.

Это особая история. И надеюсь, правдивая.

□ □ □

Однажды к вечеру, вернувшись после регулярного обхода центров районных сплетен, я обнаружила, что квартиру мою посетили незваные гости. «Очень похоже на развал, оставляемый домовыми в комнатах застенной империи», — такой была первая моя мысль при виде обнаруженного разгрома. Беспорядок, опустошение. Стулья опрокинуты, книги сброшены на пол. Хорошенько все осмотрев, я поняла: исчезли запасы продуктов питания — крупы, консервы, сухофрукты; исчезли свечи, рулон полиэтиленовой пленки — словом, то, что обычно интересует воров. «Что ж, — подумала я, — рано или поздно это должно было случиться. Чудо еще, что судьба так долго меня миловала».

Но затем я заметила некоторые странности. Исчезли вещи, представлявшие ценность лишь ретроспективно, когда-то в прошлом: телевизор, магнитофон, миксер, настольные лампы. В городе полно складов, где эти приборы фактически никто не охраняет — и никто не ворует. Я подивилась: что за странные воры?.. Хуго лежал у внешней стены, как обычно, без всяких следов насилия или беспокойства. Очевидно, ни воры его не тронули, ни он их. Это меня тоже озадачило, но углубиться в анализ я не успела, меня отвлекли голоса, донесшиеся из-за окна. Я увидела небольшую процессию носильщиков, а при них свое имущество, возвращавшееся домой. На дюжине детских макушек плыли по воздуху и телевизор, и мешки со съестным, и всякие остальные коробки и ящики. Я различила физиономии: светлые, темные, смуглые. Пастырем этой отары выступала Эмили, подбадривавшая неспешно ползущую цепочку:

— Поживей, поживей, шевелитесь…

Она уже заметила меня у окна. Эмили выглядела в точности как официальное лицо, облеченное полномочиями и сознающее тяжесть возложенной на него ответственности. Новая для меня Эмили. Рядом с ней шла Джун. Детей я узнала, они все принадлежали к коммуне Джеральда.

Коробки-ящики вплыли в комнату, опустились на пол. Отделавшиеся от груза дети испытывали сильное притяжение со стороны двери, опасливо поглядывая на Эмили — я для них не существовала, — однако снова раздался командный окрик:

— А извиниться?

Детишки заухмылялись, загримасничали, защерились. «Во, дает!» — безмолвно ахали их безмерно удивленные физиономии. Они, конечно, подчинялись Эмили и сознавали ее авторитет, но надо ж и меру знать! Я задумалась о ее роли в коммуне.

— Ну, ну… Живее… — не уступала она.

Джун передернула плечами, прожевала и выдавила изо рта какую-то малопонятную отрыжку:

— А-эмм… Зниттть. М' ссё 'рнулли. Чё? — Фраза вяло плюхнулась в стену, сползла на пол, где и затерялась под грудой сброшенных с полок книг, а означала она примерно следующее: «Извините, мы все вернули, можно идти?» Последний вопрос был, впрочем, адресован Эмили.

В этом речевом экскурсе улавливалась энергия раздражения. Ребенок, выросший и сформировавшийся в наше «старое» время, в «вербальном мире», когда так много значили слова, речь, речевой обмен мыслями, этот ребенок оказался незатронутым сферой речевого общения. Мы (я имею в виду более образованных членов общества) не нашли способа донести накопленное веками богатство до окраин общества. Две женщины, стоя на тротуаре, обмениваются новостями, и в их речи через каждые два слова следует очередной неосознанный взрыв этой энергии раздражения, подпитываемой сознанием того, что кто-то обладает речевыми навыками, позволяющими обходиться без подобных непроизвольных прорех. То и дело их беседе мешают — или помогают? — маловразумительные вкрапления: «…знаешь…», «…ну…», «…это самое…». Слова в их ртах громыхают тяжкими булыжниками.

Дети унеслись прочь, Джун покинула квартиру последней. Уходить ей явно не хотелось. С порога она окинула комнату сожалеющим взглядом. Сожалела она, разумеется, не о содеянном, а о необходимости покинуть Эмили.

— Так что же здесь произошло? — как можно более нейтрально поинтересовалась я.

Эмили сбросила начальственную маску, сползла на пол рядом с Хуго. Зверь лизнул ее в щеку.

— Ну, приглянулись им тут кое-какие вещицы… Только и всего.

— Понимаю. Но… — Мысленно фраза сформулировалась следующим образом: «Но ведь я ей добрая знакомая, разве так можно!» Эмили уловила мой настрой, криво усмехнулась.

— Видишь ли, Джун частенько бывала здесь в гостях. Осмотрелась, заметила, что где лежит. Когда детишки соображали, кого бы половчее обчистить, она и предложила…

— Что ж, логично, не спорю.

Эмили подняла на меня совершенно серьезный взгляд.

— Еще бы.

— То есть, я не должна обижаться, считать, что в этом что-то личное…

Снова усмешка, несколько ироничная.

— Личное? Обижаться? Наоборот! Радоваться надо! Знак внимания! Комплимент! Высокое доверие!

Эмили расхохоталась и уткнулась физиономией в желтую шерсть зверя. Ей хотелось спрятать лицо, выражавшее оценку происшедшего, вовсе не совпадавшую с моей. Два ее мира, мир Джеральда и мой, столкнулись, и последствия этого конфликта могли оказаться фатальными. Эмили это ощущала. Но в ней чувствовалась и усталость, вызванная напряжением, которого я не понимала, хотя полагала, что уловила нечто такое в ее взаимодействии с детьми. «Возможно, проблема даже не в том, что она лишь одна из претенденток на благосклонность вожака стаи, а в том, что ноша, свалившаяся на ее плечи, ей не по возрасту», — так я подумала тогда.

— А… зачем им электроприборы понадобились? — спросила я для поддержания разговора.

— Под руку подвернулись, — отрезала Эмили, поражаясь моей глупости. Я не понимала простейших вещей, я не понимала различия между ними — категорией, в которую она себя то включала, то не включала, — и собой.

Она подняла на меня взгляд. Какую-то теплоту в этом взгляде я тоже уловила, где-то на заднем плане. И на том спасибо. В основном — оценка. Стоит ли со мной о чем-то говорить? Дойдет ли до старой, или только зря «дыхалку гонять»?

— Надо бы наверх смотаться, — проронила она наконец.

— Зачем?

— Ну… Есть смысл. — Приняв решение, Эмили тут же вскочила, огляделась. Передо мной была маленькая девочка, заинтриговавшая взрослых. — Надо куда-то все это погрузить. И в лифт, если он работает…

Она понеслась по комнатам, собирая все электрическое, оставив лишь радио, лишаться которого нам категорически не хотелось. Новости со всего света… Все равно что с других планет. Да и что там, в дальних странах, иначе, чем у нас? Разумеется, не забыла Эмили ничего из упомянутого мною: миксер, лампы, телевизор… Туда же электрофен и электромассажер, гриль, тостер, ростер, кофемолку, чайник, пылесос… Эмили полностью загрузила двухэтажный столик на колесах.

— Бегом, бегом! — покрикивала она жизнерадостно, сверкая глазами в мою сторону.

Мы вышли, толкая перегруженное транспортное средство. В вестибюле полно народу. Люди снуют вверх и вниз по лестнице, стоят в очереди к лифту; лифт, как ни странно, функционирует. Толпа оживлена, шумно: разговоры, смех, возгласы… Всех как-то странно лихорадит. Я вдруг осознала, что и ранее видела народ в вестибюле и перед домом, но почему-то не придавала этому значения. Возможно, потому, что в коридорах, отходивших от лестничных клеток, все оставалось по-прежнему, пусто и тихо; стены, двери с номерами, за которыми проживают мистер и миссис Джонс с семьей, мисс Фостер и мисс Бакстер, мистер и миссис Смит и мисс Алисия Смит — традиционные ячейки старого мира.