Елена Муравьева - Азбука мести

• Название: Азбука мести
• Автор: Елена Муравьева
• Жанр: Криминальный детектив

Рецидивист Валерий Круглов, после освобождения из колонии, находит странную работу — по заданию некого Дмитрия вредит, что там, разрушает жизнь успешного бизнесмена Виктора Осина. Через год Осин теряет все: жену, бизнес, любовницу, друга и, главное, наследство, на которое надеялся долгие годы.

Виктор затевает расследование, и теперь уже Круглов может потерять все: квартиру, любовь, свободу. Чтобы это не случилось, бывшему вору остается либо узнать, кто мстит Осину либо оказаться за решеткой в четвертый раз. Круглов решает головоломку. Вернее ту ее часть, которую ему позволили решить …

---

«Я сделал все что мог. Кто может, пусть сделает больше» — немного напыщенно рассудил Осин, вверяя судьбу в опытные руки.

Выслушав историю, Глеб Михайлович переглянулся с внуком и предложил:

— Виктор, выпей кофейку в приемной. Нам надо посоветоваться.

Спустя четверть часа беседа продолжилась:

— Вам нужен человеческий совет или юридическая консультация? — поинтересовался Глеб.

— И то, и другое.

— У вас есть сто тысяч?

— Есть, — признался Виктор.

— Отлично. Вы готовы в крайнем случае передать их вымогателю?

— Да.

— У вас есть предположения кто мстит вам?

— Нет. Я перебрал всех. Подозревать можно каждого, доказать нельзя ничего. Одно ясно: мститель прекрасно осведомлен о моих делах и привычках. И точно бьет в самые больные места.

— Вы полагаете, это кто-то из близких вам людей?

Виктор кивнул.

— Сомневаться в близких очень неприятно.

— Сколько времени у нас есть?

— Мало. Меня торопят с ответом.

— Правильно ли понял: с вас требуют сто тысяч без всяких гарантий?!

— Да.

Глеб Михайлович поднялся, стал вышагивать за спиной Осина. Наконец променад по кабинету закончился. Полищук замер у окна. Ничего интересного, из окон первого этажа видно не было. Однако, погружаясь в раздумья, Глеб Михайлович всегда искал взглядом простор и перспективу, словно надеялся отыскать там ответы на сложные вопросы. Виктор замер. От ответа старика зависело его будущее.

— Мы продолжим разговор завтра. Я…мы должны подумать…

На следующий день Осин еле дождался, пока Полищуки закончат с внушительных размеров пожилой дамой. Едва она покинула приемную, Виктор бросился в кабинет.

— Ну, что? Вы возьметесь за мое дело?

— Да, если мы придем к консенсусу по финансовым вопросам.

— Бабка пообещала оплатить ваш гонорар. К тому же она оставила мне немного денег, их должно хватить на любые непредвиденные расходы.

— То есть свою часть Отрадного вы уже не продаете? — перехватил инициативу Глеб

Виктор обреченно махнул рукой:

— Если понадобится, я продам особняк без сожаления.

— Но вы понимаете, что сто тысяч и половина особняка — это ваши последние резервы?

— Конечно, понимаю. Но возможно, Вера Васильевна изменит свое мнение и пересмотрит завещание?

— Нет, — отрезал Глеб Михайлович. — Вера Васильевна не имеет привычки менять свои решения.

— Но она же рассказала мне свою историю, хотя раньше тщательно скрывала ее? Кстати, Глеб Михайлович, вы знали ее секрет?

— Конечно, — ответил адвокат, — моя обязанность знать секреты клиента. И хранить их. Если бы не мои старания скандал разразился бы давно, — Глеб Михайлович улыбнулся. История двух сестер, умной и глупой, бедной и богатой, воплощенный в жизнь сценарий индийского фильма, изрядно позабавил его в свое время. — Настоящая Вера Васильевна доставляла нашей Вере Васильевне множество хлопот и неприятностей. Одиозная была особа. Жадная, распущенная, пустая. Даже не верится, что женщины так похожие внешне, могли так различаться внутренне. Наша Вера Васильевна — барыня до мозга костей, голубая кровь, рафинированная интеллигентка; ей и старость к лицу. Та — дурой была, дурой и осталась. Пыталась меня соблазнить, — хмыкнул Глеб Михайлович, — сумасшедшая.

От невероятной догадки Осин чуть было не подпрыгнул:

— Вы были бабкиным любовником? Признайтесь! Да?

— Да, — согласился Полищук. — Но не долго и много раньше того, как женился на бабушке Глеба. Однако не думайте, что вам удалось разоблачить Веру Васильевну. Она просила намекнуть о нашей связи.

— Глеб Михайлович, — восторженно протянул Виктор, — снимаю шляпу. И перед вами, и перед бабкой.

Все-таки они были знакомы бездну лет и кое-какую вольность в обращении Осин мог себе позволить.

— Расскажите-ка, как вы обольстили столь высоконравственную особу. Иначе я лопну от любопытства.

Полищук рассмеялся. Воспоминание доставило ему удовольствие.

— Увы, похвастаться не чем. Я был молод, скромен. Мною управляли комплексы: отношения адвоката и клиента представлялись в обрамлении радужной кондовой морали. Должен… не должен…обязан…не обязан…Вера прямо заявила что хочет меня. Я мгновенно влюбился. И, наверное, влюблен до сих пор. Это — необыкновенная женщина, да простит меня Глеб.

Внук с индифферентным взглядом разглядывал пейзаж за окном. В этой части беседы он участвовать не собирался.

Осин хмыкнул:

— Как не влюбиться в богатую и хромую бабу, способную устроить отличную карьеру молодому юристу, — не удержался от язвительного замечания.

Старый Полищук, нисколько не смущаясь, парировал:

— Вы циничны и мыслите утилитарно. Есть категории выше корысти и расчета. Есть эмоции, страсть, понимание, взгляды, родство душ. Вера Васильевна прекрасная страница моей жизни. Я горжусь тем, что завоевал расположение такой гордой, независимой и сильной женщина.

Виктор с удивлением наблюдал за Полищуком. Великий фарисей говорил искренне! Более того, взволнованно. Умиленно даже. Во, блин, ахнул Осин; бабка и здесь, в заведомо проигрышной ситуации сумела одержать победу! Немолодая, покалеченная, связанная условностями и условиями, она не купила любовь, не вымолила, как поступали многие одинокие женщины, а влезла в душу, в печенку, в сердце и стала предметом гордости тщеславного и умного мужчины. Такой подвиг не каждой красавице по плечу. Такое под силу лишь роковым героиням.

— А как же условия деда? Родня небось глаз с бабки не спускала? Следила за каждым шагом? — спросил Осин с живым интересом.

Глеб Михайлович сделал неопределенный жест рукой, как бы отмахиваясь от мелких несущественных деталей.

— Внешне наши отношения не выходили за рамки приличий. Вера Васильевна — человек сдержанный и чуждый демонстрациям.

— Короче, — рассмеялся Виктор, — к моменту вашего знакомства бабка уже навела порядок в семье и не позволяла делать себе замечания?

— Да, — улыбнулся и Полищук, вспоминая что-то свое, давнее, веселое. — Вера Васильевна — умеет постоять за себя. Как жаль, что вы, Виктор, не похожи на свою бабушку.

— Напротив, — усмехнулся Осин, — похож. И вообще, с такой наследственностью, я еще ого-го-го какой хороший мальчик.

Полищук не принял шутливый тон. Серьезно заметил:

— Не стоит оправдывать ошибки предрасположенностью к ним. Каждый сам за себя в ответе.

— Вот именно, — произнес Глеб. — За что вас, Виктор Осин, призвали к ответственности, как полагаете?

— Не знаю, честное слово, не знаю, — поклялся Виктор. — Я долго думал кто и за что меня изводит, и, видит Бог, не нашел ответа. Намеренно зла я не творил. Грешил, конечно. Но кто без греха …

— Прекратите ерундить и оправдываться Лучше припомните, чем досадили своим близким.

Лера

Как и большинство женщин имела Лера Круглова среди прочих сексуальные проблемы. Выражались они довольно типично: возбуждение, достигнув определенного уровня, исчезало, оставив взамен легкое приятное состояние спокойствия. Дотянуть на пике эмоций до конца удавалось крайне редко. Еще реже удавалось ощутить что-то большее.

Винить мужчин, сначала мужа, а потом пару-тройку любовников, Лера не спешила. Червоточина сидела в ней самой, превращая секс в механистический набор ощущений.

В бесконечной череде насущных забот грустить по поводу несовершенства физической природы было некогда. Следовало кормить дочку, платить за квартиру, заботиться о маме, пытаться устроить личную жизнь. И все же, не взирая на заботы и неурядицы, грустным мотивом звенела в мозгу заунывная песня:

«Короток бабий век, сколько еще осталось …а не привелось…не выпало испытать…». В фильмах женщины в моменты экстаза зверели, орали, бились в конвульсиях. Самой большой победой Леры был стон-мычание длиной в несколько секунд. Вероятно, соизмеримы были и масштабы полученного удовольствия.

Когда Круглов пригласил ее в кафе и, полыхая энтузиазмом, стал убеждать в предназначенности друг другу, она, оценив ладные плечи, элегантные седые виски и широкие, красивые кисти рук, подумала задиристо:

«Ну и пусть уголовник. Не детей же с ним крестить. Пересплю и пошлю подальше».

Затем, у подъезда, слушая страстные ласковые слова, почувствовала Лера, как по телу бегают мурашки. При чем, подлые твари, бегали в основном в двух местах: около сердца и между ног. Они же, гаденыши, и заставили ее целовать незнакомого мужика на потеху соседям.

«Я не хочу секса. Я хочу любви», — сказал Круглов, обрывая встречу и ушел, оставил ее возбужденную на растерзание мыслям и желаниям.

Дома Лера расплакалась. Тоска, острая как боль, давила грудь.

«Ни кому не нужна, одна-одинешенька…».

Сорок пять — баба ягодка опять! Хотелось верить.