Сергей Гомонов - Изгнанник вечности, полная версия

• Название: Изгнанник вечности, полная версия
• Автор: Сергей Гомонов
• Жанр: Научная Фантастика

Фраза-лидер:

«Сам себе и враг, и бог»…

Там, любознательный Путник, обнаружишь ты мир, полный всесильной магии, а также необычных явлений и знаний, носителями которых являются «бессмертные». Там люди при встрече говорили друг другу: «Да не иссякнет солнце в сердце твоем», а прощаясь: «Пусть о тебе думают только хорошее». Там «человек человеку — волк» (читай — друг), но может оказаться и так, что «человек человеку — человек». Не в лучшем смысле этого слова…

И когда человек явил свои пагубные стороны, позволил проявиться лжи, зависти, алчности, мелочности, ревности и беззаконию, явились в наш мир беды… Человек все-таки победил магию: он ее лишился…

Это история о том, как погибал Оритан. О том, как ори тяжело и скорбно искали себе новый дом взамен той ледяной пустыне, в которую превращалась их Колыбель. О том, как они любили и ненавидели, сражались за жизнь и погибали, побеждали и проигрывали.

Они стояли у истоков. Они сотворили наш нынешний мир. Они достойны того, чтобы мы, их потомки, знали о них.

На фоне быстрого угасания двух могущественных миров прошлого — Оритана и Ариноры — на Земле разворачиваются события, связанные с судьбой тринадцатого ученика целителя. Учитель всеми силами старается помочь тому вспомнить и осознать самое себя. Но слишком большое сопротивление со стороны объективной реальности лишь усугубляет ошибки Падшего Ала — того самого тринадцатого ученика, душа которого, однажды расколовшись, воплотилась сразу в трех телах.

Такая же беда произошла и с его попутчицей: отныне она воплощена в двух женщинах, которые… до смерти ненавидят друг друга, и речи о примирении не может и быть!

И остается лишь выяснить: в ком же из воплощений тринадцатого ученика затаился Минотавр — страж лабиринта, попасть в который можно лишь после жуткого испытания?!

КНИГА ПРЕДВАРЯЮЩАЯ ЦИКЛ

Приключения героев продолжатся в наше время в романе

«Душехранитель»

---

Они ушли на террасу. Ал плеснул вина себе и другу.

— Давно хочу спросить: а что за уродцы у вас по всему дому, Сетен?

— Это ты о кхаркхи? Ну так, приходят иногда помогать жене по хозяйству, а что?

Ал засмеялся:

— Нет, я о тех глиняных фигурках, которые встречаются на каждом шагу!

Тессетен отбросил волосы со лба и собрал их на затылке в хвост:

— С чего это ты вдруг заинтересовался?

— Да так… потешные они…

— Ты находишь?

— Ну да. Ты их с Осата привез, что ли?

— Да нет, сам, бывает, развлекаюсь на досуге.

Ал изумленно покачал головой:

— Ты изменил своему стилю?

— Ну да. Или стиль — мне. Подглядел, как делают своих болванчиков сородичи Оганги… Проклятье, как летит время!.. Это ведь было уже два года назад, а мне кажется, будто еще вчера, — Сетен отпил из бокала и потер лицо ладонью, а потом сгорбился над столом, нахохлившись, будто старый индюк, и разглядывая свои узловатые руки с сухой загорелой кожей.

Да, не щадит его время, подумалось красавцу-Алу, которого годы будто обходили стороной. Но он тут же вспомнил о своем поражении и оставшемся валяться во дворе мече-подделке. Может, лицо его время и не щадит, а насчет всего остального этот «старый индюк» еще даст фору многим…

— Будет тебе, не кручинься! — сказал Ал и, поднявшись с бокалом в руке, гаркнул во все горло: — Варо Оритан! Варо Теснауто! За праздник!

Взнуздывая гайну для поездки, Ормона задумчиво посмотрела на него и на мужа, который, судя по виду, оптимизма дальнего своего родственника не разделял, а потом, покрутив рукой вокруг головы, запрыгнула на попону.

— Что происходит с твоей женой, Сетен? — садясь, спросил Ал, когда Ормона уехала.

— А что происходит с моей женой?

— Она словно не в себе. Я и прежде никогда не понимал ее, а теперь уж и подавно теряюсь перед ее намеками-экивоками…

Тессетен небрежно отмахнулся:

— Чепуха. Избавь природа нас от понимания Ормоны… Слушай, братишка, а ведь мы могли бы возродить здесь традицию и отмечать любимые праздники ори. Тот же Теснауто. Дать волю и материалы Кронрэю с его созидателями — и пусть бы строили ради этого что-нибудь для души, грандиозное, чтобы там мог праздновать хоть весь город. Ну ладно, это я, конечно, размахнулся… Ну, допустим, на две-три сотни человек наших ресурсов хватит?

— Да хватит, конечно… Это ты неплохо придумал. А ты сам-то отчего такой последнее время? О чем думаешь?

Экономист внимательно, словно прицениваясь, стоит ли говорить, вгляделся в приятеля.

— Думаю, что вовремя ты успел удрать с Оритана, братишка…

— Почему именно я?

— Да потому что из-за твоей первой специализации тебя наверняка привлекли бы к кое-каким разработкам. И тогда бы тебе не выбраться оттуда до конца жизни. Многие твои однокашники сейчас под строжайшим надзором военного блока Ведомства…

Ал заподозрил что-то нехорошее, что все эти дни после приезда скрывали Паском и Тессетен. Он знал, догадывался о причинах их мрачности, но страшился признаться даже самому себе.

Сетен залпом осушил свой бокал и уставился ему в глаза:

— Ори планируют нанести удар распада по Ариноре.

— Когда?!

— Этого уж никто сказать не сможет… Но информация точная. Оритан готов развязать последнюю войну, выдвинул ультиматум северянам, а те, разумеется, сдавать свои позиции не будут…

— Конечно, у них ведь тоже есть ракеты…

Тессетен подошел к бортику террасы, присел на перила, не глядя на собеседника и любуясь закатом.

— Тесно нам стало на этом ветхом синем шарике, братишка. Раскол все это, раскол… Посмотри, что творится сейчас — плодятся, как под завес времен, а толку? Кто от количества стал лучше качеством? Когда это древние «куарт» аллийцев воплощались на диких территориях Убежища? У любого «куарт» всегда была привязка к Оритану или Ариноре — никак иначе. А тут… Атембизе вот — каким ветром его сюда задуло? Что он тут забыл? Не постигаю. Хаос и упадок повсюду, куда ни плюнь. И постоянная высокопарная болтовня о порядке, о великих ценностях, о былой славе. Только, знаешь, ты не рассказывай об этом никому… даже Танрэй… Не надо ей этого знать…

Ал согласно кивнул. Жене и без таких вестей было теперь несладко: у них поселились тесть с тещей, ожидая окончания строительства новых домов для очередной партии эмигрантов. Не привыкшие жить в тесноте, бок о бок со старшим поколением, ори откровенно страдали от вынужденного соседства. А тут еще госпожа Юони, обереги Природа кого-либо от общения с этой женщиной! Ал — тот являлся домой только ночевать, да и Танрэй лишний раз старалась не встречаться со своей матерью, испытывая при этом жестокие упреки совести. Характер тещи могли терпеть только тесть и Натаути — потому что оба себе на уме. А вот Алу уже давно хотелось сбежать в джунгли и поселиться отшельником.

* * *

Танрэй еще пару раз мазнула кистью в уголке рисунка. Рисовала она лучше, чем пела, и это преимущество позволило ей найти предлог, дабы проводить досуг вне дома.

— Как получается? — спросила она, оглядываясь на своего молчаливого спутника.

Немой склонил голову и слегка улыбнулся.

— Знаю, знаю, что получается ерунда, не смейся… Хочешь я научу тебя письменности, и тогда ты напишешь мне, кто ты и как твое настоящее имя?

Он снова рассмеялся и сделал отрицательный жест. В его серых глазах выплясывали искорки закатного солнца, и в такие минуты молодой женщине смутно казалось, что она в шаге от разгадки, что она давно знает, кто он такой, но почему-то забыла.

— Зря. Я могла бы, это не так сложно, как кажется. Тогда мы могли бы с тобой общаться… Да, да, мне стыдно, но я не хочу идти домой. И, если честно, я не хочу туда идти не только из-за приезда родителей, а уже давно…

Немой кивнул. Он был неведомым образом посвящен в тайны ее жизни, причем в такие, которые она хотела бы скрыть даже от самой себя.

— Мне стало проще общаться с нашим волком, чем с Алом.

Брови мужчины слегка дернулись, и он опять улыбнулся. Его улыбка была такой открытой и приветливой! Вот бы Алу уметь так же… Но увы… Ал бывает весельчаком, но будто бы всегда любуется на себя в зеркало. Его никогда не интересовало, чем живут другие люди. А Танрэй — не звезда, не туманность и даже не артишок, чтобы интересовать его. Она сама хихикнула над своим сравнением.

— А еще, кажется, им увлечена Ормона, а он ею. Но оба как-то странно… По-моему, их влечет друг к дугу не как мужчину и женщину, не любовь, а… Я даже не знаю, как сказать, не понимаю, — Танрэй вздохнула. — А вот меня он однажды приревновал. Причем к тебе. Представляешь? Я решила сначала, что это хороший знак, а потом до меня дошло, что это у него скорее из-за опасения утратить собственность…

Немой помотал головой и послал ей умоляющий взгляд.

— Считаешь, что я ошибаюсь? — (Кивок.) — Наверное, ты прав. Мужчине проще понять мужчину, женщине — женщину. А я не понимаю даже Ормону… То есть мы с нею почти примирились, как мне посоветовал Паском… Не знаю, зачем ему это нужно, но он настойчиво убеждал меня, что именно с нею мне нужно договориться. Не понимаю только, почему мне с нею, а не ей со мной. Я никогда ее не задевала…

Она сложила кисти в этюдник и огляделась в поисках где-то бегавшего Ната. Здесь, на пригорке, ей хотелось бы остаться навсегда: отсюда открывался чудесный вид на Кула-Шри, извивавшуюся в направлении залива, и все здесь напоминало летний Эйсетти до войны. Именно потому Танрэй каждый день приходила сюда после занятий, отпускала Ната побегать, а сама садилась мазать бумагу краской. Иногда к ней присоединялся и загадочный Немой, и она посвящала его в свои мысли, настолько потаенные, что сама удивлялась их существованию. Но застенчивости не было: немота собеседника странным образом влияла на Танрэй, позволяя забыть о вечном учительском самоконтроле.

— Спасибо тебе за компанию, за то, что выслушиваешь всякие глупости, которые я тут несу… А хочешь познакомиться с кулаптром? Вдруг ему удастся вернуть тебе твой голос? Ты ведь все слышишь…

Немой на прощание поклонился и стал спускаться к реке. Танрэй глядела ему вслед, борясь с давним желанием пойти за ним и разведать, куда он уходит и где живет. Но тут повсюду открытая местность, и если мужчина обернется, то Танрэй окажется в глупом положении.

И тут ей стало холодно и жутко. Страшное ощущение исходило из джунглей за спиной. Птицы смолкли.

— Нат! Ко мне! — крикнула Танрэй, чтобы звуком собственного голоса отогнать беспричинный ужас, а заодно призвать обратно Немого, если вдруг что-то случится.

На память пришли поверья кхаркхи о том, что в джунглях таится нечто, способное уничтожить этот мир, взамен которому явится на небосвод новое солнце. Танрэй думала, что речь идет о ракетных шахтах, в которых ждут своего часа смертоносные заряды, однако никаких шахт на Рэйсатру быть не могло. Дикари верили во что-то другое и представляли его в виде огромной змеи с капюшоном. Глупости, конечно, однако если ты одна и на много тысяч ликов вокруг нет ни единого разумного существа, чувствовать начинаешь совсем иначе, нежели дома в безопасности.