Питер Хэйнинг - Комната с призраком

• Название: Комната с призраком
• Автор: Питер Хэйнинг
• Издательство: Деком, ИМА-пресс
• Жанр: Ужасы и Мистика
• Год: 1993
• ISBN: 5-80050-011-X

Готический ужас и тайна составляют основу содержания книги известного английского исследователя Питера Хэйнинга. Потусторонний мир очаровывает своими видениями: демонические силы и посещения со злой целью; явление призрака и страшная болезнь; неупокоенная душа, живые мертвецы; возвращение из могилы; исполнение клятвы; загадочное предначертание… Трудно понять, что заставляет мертвецов вставать из могил и приходить к людям. Но они приходят…

---

Людовико отпер дверь спальни; войдя туда, граф был поражен мрачным видом ее благодаря темным тканым обоям. Он приблизился к постели с каким-то торжественным волнением и, заметив, что она застлана черным бархатным покровом, остановился в смущении.

— Что бы это значило? — проговорил он, устремив на покров пристальный взор.

— Рассказывают, ваше сиятельство, — отвечал Людовико, стоя в ногах постели под складками полога, — рассказывают, что маркиза де Вильруа скончалась в этой самой комнате; на этой кровати лежало ее тело, пока его не вынесли хоронить; может быть, этим и объясняется присутствие здесь погребального покрова.

Граф не отвечал, он стоял несколько минут, погруженный в думы и видимо взволнованный.

Затем, обратившись к Людовико, он с ударением спросил его — выдержит ли он, если ему придется остаться здесь на всю ночь?

— Если ты в этом сомневаешься, — добавил граф, — то не стыдись, сознайся: я освобожу тебя от твоего обязательства, не подвергая насмешкам язвительных слуг.

Людовико задумался; в сердце его боролись самолюбие и другое чувство, похожее на страх. Однако первое одержало верх. Он покраснел, все колебания его исчезли.

— Нет, ваше сиятельство, — отвечал он, — я исполню до конца то, за что взялся; благодарю за ваши милости ко мне. Здесь, в камине, я разведу огонь и при помощи доброго угощения, припасенного в этой корзине, я не сомневаюсь, что буду чувствовать себя недурно!

— Будь по-твоему, — согласился граф, — но как ты скоротаешь долгую томительную ночь, если не будешь спать?

— Когда я устану, ваше сиятельство, — отвечал Людовико, — я не побоюсь заснуть; а пока у меня есть книга, которая позабавит меня.

— Прекрасно, — сказал граф, — надеюсь, ничто не потревожит тебя; но если тебя серьезно что-нибудь испугает, то приходи ко мне прямо в спальню. Я слишком доверяю твоему здравому смыслу и мужеству, чтобы думать, что ты струсишь из-за каких-нибудь пустяков, поддашься впечатлению этих мрачных хором или их отдаленности от других, чтобы уступить каким-то воображаемым страхам!.. Завтра я отблагодарю тебя за оказанную тобой важную услугу; эти комнаты будут отперты настежь, и моя челядь убедится в своем заблуждении. Покойной ночи, Людовико; приходи же завтра рано утром и помни, что я говорил тебе.

— Буду помнить, ваше сиятельство; покойной ночи и вам; позвольте посветить вам.

Он проводил графа и Анри по всему ряду покоев до наружной двери. На площадке лестницы стояла лампа, оставленная одним из перепуганных слуг; взяв ее в руки, Анри еще раз попрощался с Людовико; тот почтительно ответил на привет молодого господина, затворил за ним дверь и запер ее на ключ. Затем, направляясь в спальню, стал оглядывать комнаты, по которым проходил, с большей тщательностью, чем прежде; он опасался, не спрятался ли там кто-нибудь нарочно, с целью испугать его. Но кроме него самого, там не оказалось ни души; оставляя отворенными все двери, через которые проходил, он снова попал в большую гостиную, размеры которой и мрачное безмолвие внушали ему трепет. С минуту он стоял неподвижно, оглядываясь назад на длинную анфиладу пройденных комнат; повернувшись, он увидал свою собственную фигуру, отраженную в большом зеркале, и вздрогнул… Смутно виднелись и другие предметы в темной поверхности стекла, но он не останавливался рассматривать их, а поспешно вернулся в спальню; заметив дверцу в смежную каморку, он вошел туда. Там все было тихо. Глаза его остановились на портрете покойной маркизы; долго он рассматривал его со вниманием и некоторым изумлением. Обшарив все углы и чуланы, он вернулся в спальню и развел в камине яркий огонь; это несколько ободрило его и подняло его мужество, которое уже начинало падать под влиянием мрака и безмолвия, нарушаемого лишь завываниями ветра. Людовико придвинул столик к огню, вытащил из корзины бутылку вина и кое-какую холодную провизию и принялся закусывать. Покончив с ужином, он положил свой меч на стол; ему еще не хотелось спать, и он вынул из кармана принесенную с собой книжку. Это был сборник провансальских легенд. Помешав угли, так что в камине вспыхнуло яркое пламя, он поправил лампу, придвинул кресло к огню и погрузился в чтение; скоро все его внимание было поглощено повестью.

Тем временем граф вернулся в столовую, куда явилось и остальное общество, которое, проводив его до дверей северных покоев и услышав крик Доротеи, поспешно разбежалось. Все стали приставать к графу с расспросами. Граф слегка потрунил над гостями по поводу их поспешного бегства и суеверной слабости. Этот разговор повел к интересному вопросу: может ли душа, расставшаяся с телом, посещать земную юдоль, и если может, то будет ли дух видимым для смертных? Барон, один из гостей графа, выражал мнение, что первое очень вероятно, а второе — возможно, и старался подкрепить свое мнение цитатами из авторитетных писателей древнего и нового времени. Граф же, наоборот, не разделял этого мнения. Завязался горячий спор. С обеих сторон приводились ловкие аргументы, но ни та, ни другая сторона не сдавалась. Действие этого разговора на слушателей было различное. Хотя на стороне графа было превосходство по части аргументации, у него оказалось значительно меньше сторонников; свойственная человеку склонность ко всему сверхъестественному, чудесному заставила большинство гостей держать сторону барона; и хотя на многие из положений графа не нашлось ответа, его противники склонны были думать, что это объясняется их личной неосведомленностью по такому ответственному предмету, а вовсе не тем, что не существует на свете аргументов, с помощью которых можно было бы разбить приведенные доводы.

Бланш, дочь графа, слушала, вся бледная от волнения, но насмешливый взгляд, брошенный на нее отцом, вызвал румянец смущения на ее щеках, и она старалась позабыть суеверные рассказы, слышанные ею еще в монастыре. Между тем горничная Бланш, Эмилия, с напряженным вниманием следила за спором, затрагивавшим такой интересный для нее вопрос; вспомнив призрак, виденный ею в спальне покойной маркизы, она почувствовала холодную дрожь по всему телу. Несколько раз она готова была рассказать то, что видела; но ее удерживало опасение сделать неприятность графу и самой очутиться в смешном положении. С тревожным нетерпением ожидая, чем кончится отважное предприятие Людовико, она решила поставить свое молчание в зависимость от этого исхода.

Наконец общество разошлось на ночь, и граф удалился в свою комнату; при воспоминании о только что виденных в собственном доме заброшенных унылых апартаментах его охватила грусть; внезапно он был пробужден из своих дум.

— Что это за музыка? — спросил он вдруг своего камердинера. — Кто это играет в такой поздний час?

Слуга ничего не отвечал; граф все слушал и наконец заметил:

— Это незаурядный музыкант, у него искусная рука. Кто это такой, Пьер?

— Ваше сиятельство… — колеблясь, начал слуга.

— Кто играет на этом инструменте? — повторил граф.

— Разве вашему сиятельству не известно?

— На что ты намекаешь? — строго спросил граф.

— Ни на что… решительно ни на что, ваше сиятельство… — отвечал покорно камердинер, — но только эта музыка частенько раздается в доме в полночь; вот я и думал, что ваше сиятельство уже слыхали ее раньше.

— Музыка в моем доме в полночь! Ах ты бедняга! Так, по-твоему, может быть, кто-нибудь и пляшет под эту музыку?

— Она не в самом замке, надо думать, ваше сиятельство; говорят, звуки несутся из лесу, хотя кажутся такими близкими; но ведь духи могут делать все что им угодно!

— Ах, бедняга! — повторил граф. — Я вижу, и ты такой же глупый, как и все остальные слуги; завтра ты убедишься в своем смешном заблуждении. Однако слушай! Что это за голос?

— Ах, ваше сиятельство, этот голос часто слышится вместе с музыкой.

— Часто! Скажи, пожалуйста, как часто? Голос превосходный!

— В сущности, ваше сиятельство, сам-то я слыхал его не больше двух-трех раз; но другие люди, здешние старожилы, довольно-таки часто слыхали этот голос.

— Какая дивная высокая нота! — воскликнул граф с восхищением знатока, продолжая слушать. — А теперь какая каденца! Право, точно неземная музыка.

— Как раз это же самое и другие говорят, ваше сиятельство, — поддакнул слуга, — дескать, не простому смертному принадлежит этот голос, и если дозволено мне выразить свое мнение…

— Тише! — остановил его граф и стал опять прислушиваться, пока не умолкла мелодия.

— Какая странность, — молвил он задумчиво, отходя от окна. — Закрой окна, Пьер!

Пьер повиновался, и после этого граф отпустил его; но он не скоро отделался от впечатления музыки; еще долго звучала в его воображении тающая мелодия, между тем как мыслями его овладевали недоумение и тревога.

Между тем Людовико в своем одиночном заключении слышал временами слабое эхо хлопающих дверей, когда домочадцы расходились по своим спальням; наконец на больших часах в сенях пробило двенадцать ударов.