Пьер Жюрьен-де-ла-Гравьер - Война на море - Эпоха Нельсона

• Название: Война на море - Эпоха Нельсона
• Автор: Пьер Жюрьен-де-ла-Гравьер
• Жанр: Биографии и Мемуары

---

Обстоятельство это не имело бы большой важности, если бы эти 11 кораблей были вооружены наскоро, как во времена Республики, и вышли из порта пробовать свои орудия в самый день сражения; но эти корабли уже более года плавали под командой человека, для которого управление эскадрой сделалось единственной целью, единственной надеждой целой жизни; их обучал такой начальник, который рассчитывал употребить их в дело. Все, знавшие адмирала Лаланда, помнят, с какой радостью он принял в свои руки эти 11 кораблей, самую сильную эскадру, какую только имела Франция с 1815 г. Человек умный, деятельный, пылкий, неутомимый, поспевавший всюду, поминутно переходивший с одного корабля на другой, убежденный, что ему нужно готовиться к скорой стычке, - мужественный адмирал умел скоро передать свой огонь и офицерам, и экипажам, перелить в них свою уверенность, оживить их своей веселостью и своим жаром. Он глубоко изучил историю прошлых войн и был убежден, что в морских сражениях артиллерия играет первую роль. Уверенный, что успех всегда будет на стороне того, кто лучше действует орудиями, он обратил все внимание на военное образование своей эскадры. На пустых островах, прикрывающих с востока рейд Урлы, он выстроил из камней подобия корабельных бортов, вывел на них краской широкие белые полосы и приучал своих канониров уничтожать их, обещая им, однако, скорую переделку с кораблями, которые будет легче разбивать. Пораженный успехами американцев в 1812 г., происшедшими собственно от быстроты их пальбы, он первый ввел в нашем флоте усовершенствованное заряжение, состоявшее в том, что картуз и ядро посылались вместе в канал орудия. Он приучил наших матросов быстро, лётом выдвигать орудия, повторяя беспрестанно, что надо заряжать орудия живо, а наводить их хладнокровно. Оттого живость команд и степень знания, до которой они достигли, вселяла в офицеров полную уверенность в успехе, и когда эскадра была отозвана в Тулон, им казалось, что их лишили верной победы.

В это время все разделяли со славной эскадрой законную надежду на верный успех, и никто не стал бы оспаривать того впечатления, какое должна была произвести первая победа. Но некоторые были убеждены, что выставив в этом случае силы, равные Англии, французы действительно сравнялись с англичанами, тогда как другие, и в числе их адмирал, возбудивший эту уверенность, не скрывали от себя, что между средствами Франции и Англии все еще существует огромная разница. Вслед за этим 21 кораблем мы не могли бы выставить уже ни одного ранее, чем через 6 месяцев. За этой армией не было резерва. После первого упорного сражения Франция не имела бы никаких средств исправить неудачу, или воспользоваться успехом. Запасы, собранные в портах, истощились мало-помалу и не были возобновляемы. В мачтовом лесе, который пришлось бы доставлять с Севера или из Канады, мимо неприятельских крейсеров, был решительный недостаток. Число судов вместо того, чтобы увеличиваться, уменьшалось: со дня издания об этом штатного положения, флот уменьшился 3 кораблями и 14 фрегатами. Франции пришлось бы поддерживать войну 23 кораблями, из которых "Иена" и "Альджесирас" были тимберованные, а с 29 фрегатами против государства, которое в 1840 г., по объявлению лорда Гаддингтона, имело на воде 86 кораблей. Конечно, в том числе было много негодных, но все-таки, если бы война началась в 1841 г., Англия могла бы мгновенно выслать 33 линейных корабля. Еще недавно сэр Чарльз Нэпиер, упрекал в Нижней Палате министерство в том, что оно худо заботится об интересах английского флота, и обвинял его в невозможности выслать в море ранее, чем через год 50 линейных кораблей. Как сильно правительство, которому можно делать подобные упреки!

Империя оставила Франции 41 готовый корабль. После двадцатипятилетнего мира число это уменьшилось вполовину, и Франция с этой стороны стала слабее, чем была после окончания гибельной войны. На одну минуту мы имели вероятность дать сражение с надеждой на успех; но таким преимуществом мы были бы обязаны только неожиданности, случайному стечению обстоятельств, которые едва ли могут еще раз встретиться. Ничто не изменилось в относительном положении обеих наций, и настоящая причина нашей слабости на море все еще существовала: у нас не было матросов. Трудности, встреченные англичанами при наборе команд для последних кораблей, произошли не от уменьшения их морского народонаселения, но, напротив, доказывали благосостояние торговли. И точно, только одна торговля могла дать занятие такому огромному числу матросов, которые во времена менее счастливые наводнили бы набережные Чатама и Портсмута. Но такое положение заставляло понимать всю невыгоду безграничной свободы, которой в мирное время пользуются английские моряки. Эта свобода остановила на время снаряжение флота в Англии. Наше затруднение происходило от более важных причин. В 1841 г. требовалось на флот только 40171 человек. Внутренний набор дал третью часть экипажей, а между тем немедленный сбор моряков по всему государству не мог доставить достаточное число людей взамен тех, которые уже отслужили свой срок. Против обыкновения, пришлось удерживать последних на службе и вознаграждать их повышениями, отчего корабли наши наводнились урядниками, часто неспособными к исполнению своих обязанностей.

Эта нищета в портах, этот недостаток в матросах, хотя и не были тайной ни для кого из моряков, однако скрывались еще под цифрами официальных бумаг, когда появилась знаменитая нота о состоянии морских сил Франции, написанная принцем Жуанвилльским. Нота эта озарила все вопросы настоящим светом, лучи которого проникли в самое сердце государства. Многие думали, что подобное сочинение выдает Англии настоящее положение наших морских сил, но английское правительство почитало слишком важным знать все подробности в этом отношении, чтобы от него могло укрыться дурное состояние наших адмиралтейств. Эта нота открыла глаза не Англии, но Франции. Предлагаемая ею система войны была одобрена большинством, и немногими опровергалась; но услуга, оказанная ею государству, была неоспорима. Она высказала смелые истины о бессилии флота, - истины, которые нуждались в подобном авторитете. К тому же патриотическому делу стремились все мысли благородного адмирала Лаланда; ему посвятил он свою жизнь до последней минуты. Вот цель, к которой должен стремиться всякий прямой и здравый ум. Рассеять разом опасные заблуждения значит сделать шаг к усилиям нешуточным и благодетельным.

Момент был выбран удачно, чтобы выявить всю опасность, какой мы подвергались, оставаясь далее под влиянием устаревшей рутины. Только что произведенные огромные усовершенствования в пароходных судах, казалось, могли способствовать осуществлению первоначальной идеи преобразования наших морских сил, а у нас именно эта часть флота и оставалась в каком-то небрежении. Пароходы угрожали Англии сделать существование флота возможным для всякой сильной нации, которая имеет хороших солдат и хорошие финансы, а между тем мы позволяли нашим соперникам делать быстрые успехи, рискуя впоследствии не иметь возможности догнать их на этом новом поприще. Нужно было пробудить нас от этой летаргии, открытыми прениями утвердить условия будущего развития флота и определить цель, к которой должны быть направлены все усилия. Французы, - игрушки, которыми каждый ветер играет по произволу; в минуты, когда самые важные обстоятельства повелевали им торопиться, они, по какому-то странному несчастью, осуждены были на бездействие. Непременно нужно было решиться на что-нибудь; но на что именно? Государству редко представлялся более важный вопрос.

К несчастью, в эпоху перехода или преобразования меры безусловно решительные имеют множество неудобств. Конечно, пароходные суда произведут со временем в морской войне такой же переворот, какой произвело в европейских войсках введение огнестрельного оружия; но в ожидании усовершенствований, которых можно ожидать ежеминутно, - для дальних плаваний, для тропических экспедиций употребляются покуда исключительно одни парусные суда. При настоящем положении дел упразднить флот и разоружить корабли значило бы, как выражался один знаменитый маршал, укоротить шпагу. Пароходство делает исполинские шаги; корабли же, напротив, разделяя судьбу многих прекрасных вещей, уничтожаются; а между тем, они одни еще представляют действительную демонстрацию нашей силы. Так-то, во всех спорах, касающихся вопроса материальной организации морских сил, ни одна из противных сторон не находит точки опоры. Но есть один вопрос, элементы которого не изменяются, который будет иметь ту же важность во все времена, несмотря на то, возьмут ли верх пароходы, или парусные суда удержат за собой первенство; это - военная организация команд. Даже когда совершится переворот, который присудит прежний род судов разрушаться неоконченными на стапелях, который даже уменьшит важность элемента, ныне необходимого, требуемого нами от приморской переписи {102}, то порядок, дисциплина и морской навык все-таки останутся вернейшими залогами успеха. Какой бы двигатель ни был изобретен для судов, все-таки нужно будет плавать и сражаться: для этих двух действий нужны матросы, канониры и солдаты. С этой-то точки зрения и попробуем смотреть на вещи; таким образом, мы не будем обязаны разбирать те стороны вопроса, которые еще слишком загадочны, чтобы их можно было легко разрешить.