Грэм Хэнкок - Сверхъестественное. Боги и демоны эволюции

• Название: Сверхъестественное. Боги и демоны эволюции
• Автор: Грэм Хэнкок
• Издательство: Эксмо
• Жанр: Эзотерика
• Год: 2007
• ISBN: 978–5-699–21459–4

Всего 50 000 лет назад у людей не было ни искусства, ни религии, ни выраженной способности к абстрактному мышлению. Однако в результате внезапного витка эволюции, ставшего, по мнению ученых, величайшей вехой в истории человечества, люди вдруг обрели все основные качества и способности, которые характерны для них до сих пор.

В своей новой книге известный исследователь необычайного Грэм Хэнкок подробно изучает этот загадочный феномен, фактически разделивший всю историю человечества на две части. В ходе своего интеллектуального расследования он попытался установить истинную природу тех сил, которые и сформировали образ современного человека. В поисках ответов Хэнкок изучил множество религиозных обрядов и культов, основанных на использовании растительных галлюциногенов, и сумел доказать, что все они базируются на сходных образах и видениях.

Собранные и систематизированные автором факты выстраиваются в четкую, научно выверенную логическую цепочку, свидетельствующую о том, что подобные галлюцинации могут являться не чем иным, как восприятием других, скрытых от нас миров и измерений.

---

Превращение в зигзаг (справа, RARI)

Интересно, что шея и ноги этого существа сформированы из зигзагов [594]. Фигура из Юниондейла (рисунок вверху, справа) представляет человека, погруженного в ритуальный танец — о чем свидетельствует специальная "палка танцора". Таким образом, можно предположить, что шаману, все глубже погружающемуся в состояние транса, собственное тело казалось чем-то вроде зигзагообразной линии.

Все это свидетельствует о наличии в культуре сан весьма своеобразного феномена, который был отмечен в том числе и среди западных добровольцев, принимавших участие в нейропсихологических экспериментах. Оказалось, что вхождение в состояние транса нередко сопровождается значительными изменениями в восприятии собственного тела [595]. В результате таких исследований, подтвержденных, в свою очередь, многими рисунками сан, оказалось, что "соматические галлюцинации" включают в себя полимелию (появление дополнительных рук, ног и пальцев), а также ощущение того, что собственные тело и конечности удлиняются самым невероятным образом [596].

Наконец, благодаря этнографическим записям мы знаем и о том, что шаманы сан рассказывали о волосах, которые вырастают у них на теле в момент вхождения в транс. Льюис-Вильямс предполагает, что это описание является не чем иным, как попыткой истолковать то ощущение покалывания и дискомфорта, которое ассоциируется обычно с ранними стадиями транса [597].

Наскальные росписи сан служат наглядным свидетельством того, что шаманы, входя в измененное состояние сознания, начинали по-новому видеть свое тело

Наконец, внимательно присмотревшись к некоторым изображениям "летающих антилоп" в убежище Джанкшен, можно обнаружить, что крылья этих существ состоят из параллельных линий, весьма напоминающих параллельные полосы предполагаемого "моста". А от этих линий отрастают перья, совершенно идентичные тем "нитям", которые свисают с "моста".

Неудивительно, что Льюис-Вильямс, сложив вместе все эти свидетельства, пришел к выводу, что так называемый "мост" состоит на самом деле из двух преображенных шаманов, стоящих на некотором расстоянии друг от друга. Руки этих шаманов вытянулись и обросли перьями или волосами (подобно крыльям "летающих антилоп"). По замыслу художника, оба эти человека обращены лицом друг к другу, а руки их соединены и образуют таким образом единое целое. Отсюда и возникает впечатление "опорных линий" моста.

Более того, так называемые "колышки", якобы поддерживающие мост, следует рассматривать как тела без ног, но с головами, обращенными внутрь — то есть по направлению друг к другу. В любом случае прежнее истолкование представляется неверным хотя бы потому, что будь это подпорки моста, то их головки смотрели бы в ином направлении. Как свидетельствуют фигуры, нарисованные информантами Катца, столь радикальное преображение тела было вполне привычным для шаманов сан. В свою очередь, это обстоятельство подтверждается и результатами нейропсихологических исследований [598].

Еще три пчелы ударились о мою спину. И хотя вновь обошлось без укусов, было в их поведении что-то такое, что впервые заставило меня подумать… это не к добру. Однако я еще не закончил с осмотром композиции. Снова натянув на себя рубашку, я забрался под низкий навес, откуда была хорошо видна нарисованная сцена и где, как мне казалось, я буду меньше раздражать пчел.

Мост в неизвестность?

Теперь я без труда мог разглядеть то, о чем говорил Льюис — Вильямс. Без сомнения, в центре всей композиции находился не обычный веревочный мост, но соединенные руки двух радикально изменившихся шаманов. Наполненные сверхъестественной энергией, они удерживали от падения в пропасть многочисленные фигуры из верхней части композиции. Короче говоря, это было как раз то устройство, которое могла бы создать группа шаманов, путешествующих в потустороннем мире, если бы им вдруг потребовался мост, чтобы преодолеть неведомые нам опасности.

Куполообразные черепа и узкие подбородки

Я и так уже лежал на животе возле самой картины, а теперь подвинулся еще ближе, чтобы разглядеть предполагаемого одноногого старика, находящегося на левой стороне моста. Совершенно очевидно, что у этой фигуры было две ноги, а также необычайно большой пенис. Однако больше всего мое внимание привлекла форма его головы — с куполообразным лбом и узким, заостренным подбородком. Взглянув на эти бчертания, я сразу почувствовал в них нечто знакомое. Хотя у этого существа не было узких, с щелевидным разрезом глаз, в остальном оно до странности напоминало раненого человека из пещеры Пеш-Мерль, расположенной на юго-западе Франции.

Но затем я осознал, что мое ощущение было вызвано отнюдь не сходством двух этих фигур, а совсем иными образами, всплывшими сейчас на поверхность сознания. Разве не напоминали эти лица с их широкими лбами и заостренными, треугольными подбородками облик тех "эльфов" и "инопланетян", которых я видел в трансе, вызванном приемом аяуаски? [599]

Существа, наблюдаемые в видениях аяуаски.

Набросок из записной книжки автора

Я понимал, что на тот момент моя восприимчивость к подобного рода деталям была обострена настолько, что я пытался проводить параллели, которые не могли прийти на ум даже столь вдумчивым исследователям, как Дэвид Льюис-Вильямс. И потому, хоть фигура на мосту и напоминала отчасти существо из моих галлюцинаций, лицо его представляло собой не более чем пятно краски, в спешке нанесенной неизвестным художником. Так что было бы опрометчивым делать из этого сколько-нибудь определенные выводы.

Решив, что не стоит далее испытывать судьбу и сердить пчел, которые кружили вокруг с большой настойчивостью, я привстал и начал выпрямляться. Однако в этот момент какое-то внутреннее чувство заставило меня взглянуть наверх. Примерно в метре над моей головой висел пчелиный улей — цвета выбеленной кости и размером с большой грейпфрут. Вся его поверхность так и кишела пчелами, сновавшими туда-сюда с неутомимостью маленьких автоматов.

Сначала в моей душе вспыхнуло облегчение: Господи! Ведь я мог сунуть туда голову! Но тут же пришла следующая мысль: Быстрее отсюда! И в этот же момент меня окружило облако пчел, и я почувствовал, как правую сторону лица обжег сильный укус.

ГЛАВА ДЕСЯТАЯ РАНЕНЫЙ ЦЕЛИТЕЛЬ

К счастью для меня, первый укус оказался в то же время и последним. Стоило мне отойти от навеса — что я проделал с мгновенной быстротой, — и облако пчел тут же рассеялось. Вряд ли я когда-нибудь узнаю, почему они не зажалили меня до смерти. По своему невежеству и невнимательности я раз за разом провоцировал их нападение. Однако ответная реакция неизменно была крайне сдержанной и осторожной. Уже впоследствии я осознал, что эти вежливые и любезные пчелы трижды намекали мне на то, чтобы я покинул их территорию — ударяясь о меня и все же не пуская в ход жала. Затем я едва не угодил головой в их соты. Разумеется, пчелы не могли оставить без внимания столь неосторожный поступок, но и на этот раз они послали мне недвусмысленное предупреждение в виде укуса, прежде чем приступить к более жестким действиям.

Укус оказался необычайно болезненным, так что это "послание" дошло до меня как нельзя лучше. Схватив рюкзак, я перебрался в самую дальнюю часть убежища, чтобы вколоть себе адреналин. Разбирая вещи и пытаясь прочесть инструкцию, я внезапно осознал, что не чувствую обычных аллергических симптомов. Не было ни судорожного сжатия горла, ни остановки дыхания, ни лихорадочного сердцебиения — иными словами, мне удалось избежать анафилактического шока. Была лишь сильная боль да опухоль в месте укуса, однако общее состояние оказалось достаточно сносным.

Не желая и далее испытывать судьбу, я постарался как можно скорее покинуть убежище Джанкшен. И вскоре мы с проводником уже шагали в направлении дома. Лицо мое еще больше распухло, в ухе пульсировала горячая боль, и все же я по-прежнему не замечал никаких аллергических симптомов. Солнце палило нещадно. Голова у меня кружилась, и мыслями я все время возвращался к пчелам — к тому, как странно они вели себя в убежище. Я припомнил, что и по сей день бушмены Калахари верят в то, что пчелы обладают сверхъестественной силой и являются вестниками богов [600]. На тот момент мне было даже приятно думать, что я мог встретиться именно с такими пчелами. Воображение мое работало на полную мощь, и лишь многим позднее я вспомнил о той фигуре с "моста", которую я изучал как раз перед тем, как меня укусила пчела.

Очередной вызов теории Льюиса-Вильямса

Как отметил профессор Льюис-Вильямс, он решительно не желает присоединяться к той школе изучения наскальных росписей, которую сам он называет "взгляни и угадай". Не слишком высоко ценит он и те методы, которые строятся на систематизации повторяющихся образов [601]. Конечно же, это не означает, что профессор отказывается от любых попыток истолкования. Продуманная теория необходима, однако она должна объяснять не только общие моменты, но и специфические детали изображения: "Любая концепция, не позволяющая нам заметить и истолковать те особенности композиции, которые прежде ускользали от нашего внимания или же были лишены смысла, может считаться пустой тратой времени" [602].