Виктория Холт - Неуемный волокита

• Название: Неуемный волокита
• Автор: Виктория Холт
• Издательство: ЭКСМО
• Жанр: Исторические любовные романы
• Год: 1996
• ISBN: 5-85585-819-9

Генрих Наваррский, будущий король Франции, едва вступив во взрослую жизнь, попадает в ее бурный водоворот: смерть матери, интриги королевы Екатерины, кровавая свадьба, Варфоломеевское побоище…

В романе Генрих и мудрый полководец, сумевший добиться объединения и процветания Франции, и бесшабашный и веселый молодой мужчина, неистовый в своих любовных поисках.

Джин Плейди заставляет восхищаться отвагой и благородством Генриха IV, его талантом любить и понимать женщин.

---

Но Колиньи, уставший от войны и мечтающий о семейном уюте, был тронут преданностью этой женщины и нисколько не расстроился из-за ее утраченного богатства.

Он хотел, женившись на ней, вернуться ко двору Франции, где его должен был ждать хороший прием. Там он собирался продолжить борьбу за правое дело в более цивилизованной форме, чем на поле брани. В Париже к нему будет прислушиваться король; он постарается вырвать юного владыку из-под влияния матери; попытается привить ему любовь к добродетели. Ему казалось, что в Карле много хорошего, нужно только помочь проявиться этим качествам.

И в марте 1571 года, вскоре после того, как в Сен-Жермене был подписан мирный договор, Колиньи женился.

Генрих Наваррский и его кузен Конде были гостями на свадьбе. Генриха поразило восторженное лицо невесты. Она танцевала в подвенечном платье и прямо-таки лучилась счастьем. Бриллиантовые пуговицы на ее корсаже искрились в пламени свечей; скроен корсаж был из белой серебряной парчи, и узор вышит золотом, испанская юбка — из темной золотой парчи и расшита скрученными золотыми и серебряными нитями. В этом платье невеста выглядела красавицей.

«Такой любви я еще не знал, — думал Генрих. — Здесь нет пылкой страсти, столь важной для чувственных натур». Его интересовали все стороны любви, и он понимал, что привязанность этой женщины к адмиралу очаровательна. С грустью подумал о том далеком дне, когда ему пламенная женская страсть уже не понадобится; тогда он с полным удовольствием станет согреваться привязанностью такой женщины, как Жаклин.

Жанна распорядилась выставить у ворот Ла-Рошели стражу. Мир миром, но доверять королеве-матери она не могла.

«Мне очень хочется видеть вас при дворе, — писала ей Екатерина Медичи. — И до чего замечательным юношей, наверно, стал ваш сын. Я слышала, он пользуется большим успехом у дам».

Жанна явственно представляла себе вульгарное хихиканье, с которым писались эти слова; вспоминала сдержанное, непроницаемое лицо, не выдающее мыслей, таящихся за круглыми скрытными глазами.

Колиньи пришло приглашение.

Жанна сильно встревожилась, увидев в глазах адмирала радость. Женитьба принесла ему покой и уют, теперь он казался моложе того старого воина, что сражался при Монконтуре. Но еще его радовало и полученное письмо.

— Повеление, — сказал он, — от самого короля.

— Явиться ко двору? — холодно спросила Жанна.

— Вот именно. Только не в повелительной форме. — Колиньи слегка улыбнулся. — Его величество любезно просит меня вернуться.

— Зачем? Чтобы вас могли повесить на Гревской площади?

— Я уверен, что такого желания у его величества нет. Он хочет, чтобы я, как надежный, испытанный человек, служил ему помощником в самых важных делах.

— Приятные слова. Но что кроется за ними?

— Дружба. Я хорошо знаю Карла.

— Карла — да, но не короля Карла IX. К тому же он еще мальчик, поступающий по указке матери. Друг ли вам Екатерина, адмирал? И так ли предан вам Генрих де Гиз, что без вас двор ему невыносим?

— Ваше высочество требует слишком многого. Недавно они были нашими врагами. Теперь протягивают руку дружбы. Но, возможно, относятся к нам так же недоверчиво, как и мы к ним.

— Быть более подозрительными, чем они, немыслимо, — угрюмо сказала Жанна.

— Ваше высочество, при дворе делу гугенотов я надеюсь послужить лучше, чем на поле битвы. У меня сложилось твердое убеждение, что если мы будем продолжать убивать друг друга, то это пользы не принесет. А переговорами, показом своего образа жизни мы, несомненно, добьемся многого.

Жанна грустно посмотрела на него, понимая, что адмирал твердо решил ехать ко двору. Он воин, а не дипломат; настолько простодушный человек, что судит о других по себе. Верит, что и он, и враги хотят мира с одной и той же целью. Ни за что не допустит мысли, что те, предлагая дружбу гугенотам, могут втайне замышлять их истребление.

Колиньи улыбнулся.

— Его величество пишет, что желает видеть при дворе мою супругу.

— Значит, вы отправляетесь в логово наших врагов, — вздохнула Жанна. — Будьте осторожны, мой друг.

Адмирал поцеловал ей руку и поблагодарил за беспокойство; но она понимала, что страхи ее он считает напрасными.

Гаспар де Колиньи уехал в Париж, а Сюзанна родила мальчика, чему профессор очень обрадовался; он единственный в Ла-Рошели верил, что ребенок его.

Жанна, слышавшая краем уха сплетни о сыне, не обратила на слухи внимания, мысли ее были заняты другим. Она понимала, что существующее положение долго не продержится.

Ее беспокоило будущее сына и дочери, а также — правда, в меньшей степени — племянника, Генриха де Конде. Поэтому она с удовольствием занялась подготовкой женитьбы последнего.

Приехавшего в университет Генриха принял опечаленный профессор.

— Мой принц, — воскликнул он, — вы были нам таким близким другом. Вы разделите наше горе.

Генрих встревоженно спросил, что случилось.

— Мальчик…

— Что с ним?

— Умер вчера ночью. Я так долго ждал сына и возблагодарил Бога, когда он родился. А теперь… Бог отнял его у меня.

От расстройства Генрих лишился дара речи. Его сынишка… умер! Но, когда он видел его в последний раз, мальчик был вполне здоров.

— А мадам…

— Убита горем.

Мужчины сидели, мрачно уставясь в одну точку.

Сюзанна вышла к ним; глаза ее покраснели от слез. Она бросилась к Генриху, и он под взглядом профессора нежно обнял ее на несколько секунд.

— Утешьте ее, ваше высочество. У вас это получится.

— Мой сынок, — горестно произнесла Сюзанна. — Он внезапно заболел и через несколько часов…

— Я мечтал о сыне… много лет, — негромко произнес профессор.

Генрих положил руку ему на плечо.

— Не надо так горевать. У вас будут другие…

Сюзанна взглянула на него, и в ее глазах вспыхнула надежда, но тронула она его меньше, чем могла бы несколько месяцев назад. Принц увидел на рыночной площади одну женщину, и она не шла у него из головы.

Сюзанна упорно глядела на Генриха.

— Мой принц, вы полагаете, что у нас будет еще сын?

В голосе ее звучала мольба; а Генрих никогда не мог отказать женщине в просьбе.

— Несомненно.

Конде подошел к Генриху с несколько смущенным видом.

— Я женюсь.

Генрих засмеялся.

— Пора бы уж, mon vieux [8].

— На моей кузине, Марии Клевской.

— Надеюсь, она красавица.

Конде восторженно глядел вдаль.

— Это устроила твоя мать. Странно, что она подобрала мне невесту раньше, чем тебе.

— Помнится, — задумчиво заговорил Генрих, — в четыре года… или в пять лет я был при дворе короля Франции Генриха II, мужа Екатерины Медичи, погибшего на турнире. Он любил детей и привязался ко мне. Однажды взял меня на руки и спросил, хочу ли я быть его сыном.

— И ты ответил: «Да!» Кому бы не захотелось быть сыном французского короля.

— Ошибаешься. Мать приучила меня говорить правду, и, видя стоящего поблизости отца, я указал на него и ответил: «Вы не можете быть моим отцом, у меня уже есть отец». И знаешь, что сказал на это король? «Тогда, может, ваше высочество соблаговолит стать моим зятем?» Дочь его — любознательное существо с длинными черными волосами и очень дерзким взглядом — стояла невдалеке. Он сказал: «Это моя дочь Маргарита. Если женишься на ней, будешь мой зять». Тут все зааплодировали, и нас заставили обняться. Она ущипнула меня за ногу — след оставался несколько дней, но мой щипок был сильнее.

— Это была бы хорошая партия. Не сомневаюсь, что твоя мать сочтет ее удачной. Дочь Франции и сын Наварры — Валуа и Бурбон.

— Хорошая партия! — Генрих пожал плечами. — С этой фурией? Я видел ее и потом. Насмотрелся, как она топает ногой от гнева, как кокетничает с любым симпатичным мальчишкой, случайно оказавшимся поблизости. Она тогда была еще ребенком, но…

— Похоже, вы с ней два сапога пара.

— Я готов жениться на ком угодно, — воскликнул Генрих, — только не на Марго!

— И все же…

— Бояться мне нечего. То был пустой разговор. При французском дворе я не нужен. У меня скверные манеры. И Наварра слишком маленькое королевство. Марго не будет тревожить мои сны. А ты, кузен, скоро станешь мужем. Я буду молиться, чтобы из тебя он получился хорошим.

— Получится не хуже, чем из тебя.

Генрих бросился к кузену, и несколько минут они боролись, как в прежние времена. Несмотря на общий смех, каждый был немного серьезнее, чем хотел показаться другому; каждый сознавал, что определенный период их жизни завершился. Впереди их ждали новые обязанности. Конде слегка волновался; Генрих нет. Он знал, что встретит будущее с обычным спокойствием, и не верил, что оно может оказаться неудачным.

Жанна решила, что ее сыну незачем оставаться в Ла-Рошели. Злополучная связь с женой профессора завершилась без скандала; ребенок умер, и Генриху, пока он не зачал еще одного, надо вернуться в Беарн. Там к такому поведению относятся терпимее, чем в этом городе.