Андрей Пасхин - Искатель. 2009. Выпуск №06

• Название: Искатель. 2009. Выпуск №06
• Автор: Андрей Пасхин
• Издательство: ООО «Книги «Искателя», 2009 г
• Жанр: Научная Фантастика
• Год: 2009
• ISBN: 0130-66-34

Содержание:

Анатолий Герасимов. МАЛАЯ БРОННАЯ. повесть

Михаил Федоров. ЗЕЛЕНАЯ ПУРГА. повесть

Андрей Пасхин. ИСПОВЕДЬ. повесть

---

Жена перевернулась на другой бок.

Во дворах сталинских домин нашел бывший двухэтажный садик, который теперь за ненадобностью (смертность давно вдвое превысила рождаемость) был отдан под церковь. Над крышей возвышался барабан, который облепили леса.

— Выходит, купол еще не закрыл…

Вокруг прихода чернели кучи мусора, а вдоль дорожек тянулись к небу тонюсенькие деревца. Дождавшись окончания службы, заглянул в алтарь к батюшке, который разоблачался из всего церковного.

— А ну крестись! — тот строго показал на покрытый парчой четырехугольный стол с Евангелием.

Тарас покрестился.

— Бей поклон!

Тарас наклонился.

— Еще! Еще!

Только потом батюшка поприветствовал банковского юриста.

— Что, шеф каяться послал? — батюшка снимал поручи с рукавов.

— Если бы… Он еще до этого не дорос…

— Да, вы — мирские, многого не ведаете, у вас голова все никчемным хламом забита… Ведь будь твой шеф более благоразумным, он без подсказок жертвовал бы на храм, без напоминаний. Но что же тут скажешь, видимо, ему еще не суждено это свыше…

Юристу от слов батюшки сделалось легче.

— Точно! Точно, не суждено…

— Потом все ему вспомнится…

Они вышли из алтаря и прошли в притвор, где за дверкой в маленькой светелке батюшка предложил:

— Потрапезничаем?

Седовласая матушка поставила на длинный стол тарелки с борщом. Батюшка пропел молитву, покрестил пищу, и они сели.

— Вот знаете, — говорил, хлебая борщ, отец Феофил, — ведь все в мире имеет свое обоснование. И ничто спроста не происходит. Взять ваш банк. Ему разрешено свыше вот так крутить деньги. Он и крутит. И не догадывается, что благословение получено крутить во имя общего блага, а не токмо себе в карман…

Юристу было приятно слушать про божьи кары, ожидающие отступника Манина, и он даже испытал нечто похожее на благодать.

8

Отзвуки белодонской истории присутствовали в разных городских уголках. На узком, по современным меркам, проспекте своими роскошными ампирными окнами выделялась центральная гостиница, в которой когда-то праздновал освобождение города от красноармейцев белогвардейский генерал. Огромным балконом затенял тротуар бывший губернаторский дом, а ныне казначейство. Устремлял в небо свои монолитные этажи совдеповский телеграф. Там во дворе не так уж давно расстреливали «врагов народа» чекисты.

К проспекту с одной стороны липли ветхие дома и фабричные общаги; с другой — корпуса кондитерки, макаронки, университета и тюрьмы.

Среди городских реликвий своей помпезностью выделялся облепленный кранами и лесами высотный дом высшего разряда. Многие местные начальники и денежные мешки мечтали иметь в нем квартиру, где с лоджий открывался вид на всю округу, прорезанную ровной полосой шоссе на Москву.

Манин знал о строительстве престижного дома и наводил мосты. Но влезть туда за здорово живешь оказалось невозможным — своих халявных начальничков было хоть отбавляй: генералы, прокуроры, главы администраций… Оставался другой путь. Вот почему он обхаживал чету Коркуновых, устраивал им крымский отдых и оказывал самые неожиданные услуги: квартира ценой в круглехонькую сумму была неподъемна ему самому.

При каждом удобном случае он ехал на стройку, взбирался на площадку верхнего этажа и упивался полетным видом, сам с собой разговаривая:

— Знали бы моя мать доярка и батяня участковый, что их сын будет жить в квартире, где два туалета, две ванны и в каждой комнате хоть мяч гоняй…

9

Приближался юбилей белодонского филиала банка. По филиалу полетели слухи о банкете. Заморенные корпением за дисплеями, возней с бумагами, сотрудники восторженно обсуждали предстоящий праздник и с упоением готовились к нему. Манин покуражился, посопротивлялся предстоящему торжеству, но круглую сумму отвалил.

В субботний полдень от порожков банка отчалил заполненный галдящими работниками «Икарус». Когда он еще петлял, выбираясь из города, с неба полил дождь.

Манин со своей супругой, одетой в вечернее платье от Версаче, чинно сидели на переднем пассажирском сиденье. На стук сзади Манин обернулся.

— Говорила же тебе, Борис, что нужно в городе организовывать, — пробурчала Глафира.

Манин пожал плечами.

В салоне шумели: «как в такой ливень в лесу?», «не застрянем ли?», «не напоремся на кабанов?».

Сквозь заливаемые водой окна не было видно ничего. Кто-то загремел стаканами. Зазвучали тосты. Манин с супругой делали вид, что не слышат голосов их сына Кирилла и дочери Глафиры.

После получасовой езды автобус пыхнул тормозами у дверей панельного строения, похожего на кинотеатр. Сотрудники по одному попрыгали на крылечко и собрались в зале с длиннющим, призывно накрытым напитками, фруктами, салатами столом. У колонн разбирали музыкальные инструменты приехавшие музыканты.

— Ты сюда… — рассаживала сотрудников Глафира. — Анюта! Ты туда!

Заместитель главного бухгалтера нехотя прошла к противоположному от Манина и его жены краю стола.

Глафира поправила рюшечку, окаймляющую декольте платья, и подняла бокал:

— Я хочу предложить выпить за нашего любимого, пусть не удивляется этому его жена, — посмотрела на богато одетую шатенку, — Бориса Антоновича, который привел нас к благополучию!

— Слава!

— Слава!

— Слава! — раздалось.

Оркестр исполнил туш.

Юрист наклонился к уху безопасника:

— Во, лижет…

Вздрогнул от:

— Слово Тарасу Леонтьевичу! Слово нашей юстиции!..

Тарас обмер. Он не собирался выступать. Да и не в правилах у

него было кого-то расхваливать. Стал отнекиваться, но когда зал заскандировал «Юристу слово! Юристу…», оторвался от стула.

— Вы знаете, раз уж зашел разговор о нашем руководителе, то я вот что хочу сказать. У меня начальников было много. Один — еще в райкоме комсомола, потом занимался приватизацией и разбазарил полгорода. Его посадили за взятки…

Раздались смешки.

— Другой, — продолжал юрист, — директор комбината… Людей давил… Его чуть не сожгли живым на даче… Чудом спасся…

Повисла совершенная тишина.

— Так выпьем за Бориса Антоновича, чтобы ему никогда не грозили ни решетка, ни огонь!

Что тут поднялось: кто кричал, кто визжал, кто хлопал в ладоши, а Манин с бледным лицом трясущейся рукой протянул свой бокал к юристу.

Они чокнулись.

Глафира, мрачная как смерть, свалилась со стула.

— Ты чего, перепил? — толкнул в бок Тараса Леонтьевича безопасник.

— А что?.. Я экспромтом…

Закричали:

— Кто следующий?

Поднялся Жора Жигов:

— Я предлагаю тост за корешок жизни — за секс!..

Поставил стакан на локоть и выпил водку с локтя.

Махнул рукой ожидающему команду оркестру,

— А чего это я Вероники не вижу? — спросил, жуя кусок мяса, безопасник.

— Она там, где Глаша, нос не кажет, — ответил юрист, озираясь по сторонам.

Анюта направилась к Манину. Было видно, что она собирается пригласить его на танец. Жена Манина вьшрямилась, поправила прическу. Дорогу Анюте преградила грудь пришедшей в себя Глафиры.

— Человек-закон! — молдаванка повернулась и сделала реверанс перед Тарасом.

Тарас Леонтьевич взял под руку блондинку, и они, высоко поднимая ноги, запрыгали из одного края зала в другой. В прорезях клешеного платья засверкали жилистые ляжки молдаванки. Манин налился кровью. Жена прикрыла свое лицо рукой.

Дочь Глафиры прилипла к Кириллу, который дегустировал выставленные на столе спиртные напитки. Когда Кирилл повис на спинке стула, переключилась на еще трезвого Павла.

Глафира не отрывала глаз от Дмитрия — тот в центре зала обнимал кассиршу Поновскую, сместил Полину к выходу, и они скрылись.

— Проверь, что они там? — ущипнула ногу безопасника Глафира.

— Это в мои обязанности не входит! — огрызнулся Балянский.

— Снова в командировку захотел?

Балянский поерзал и вышел: до гробовой доски он не сможет забыть поездку в двухместном купе с банковскими мешками.

Дмитрий тискал Полину в коридоре. На улице.

Уже телком парило солнце, и воздух пенился от свежего озона.

Николай Павлович заметил, как Дмитрий снял рубашку, стянул брюки, разбежался и плюхнулся в речку.

— Полинка! — замахал.

— Утонешь! — вылетел к самому обрыву Балянский. — Судорога ногу схватит!

— Не суй свой нос…

«Какая наглость!»

Дмитрий переплыл на противоположный берег, подержался за торчащий из воды корень ивы и заработал руками назад. Балянский топтался на месте, сжимал кулаки: не хватало, чтобы водитель пошел ко дну от судороги или переохлаждения.

Дмитрий поплыл вдоль берега:

— Полюшка!..

Балянский заметил, как сбросила с себя платьице и последнюю паутинку кассир и, раздвигая лилии, вошла по колено в воду.