Эрнст Юнгер - Семьдесят минуло: дневники. 1965–1970

• Название: Семьдесят минуло: дневники. 1965–1970
• Автор: Эрнст Юнгер
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2011
• ISBN: 978-5-91103-077-3

Первый том дневников выдающегося немецкого писателя и мыслителя XX века Эрнста Юнгера (1895–1998), которые он начал вести в 1965 году, в канун своего семидесятилетия, начинается с описания четырехмесячного путешествия в Юго-Восточную Азию, а затем ведет читателя на Корсику, в Португалию и Анголу и, наконец, в Италию, Исландию и на Канарские острова.

---

Не всегда такого рода купание заканчивается настолько благополучно; кроме утопления существует опасность быть затертым между тяжелыми корпусами судов. Как я слышал, во время предыдущего рейса нашего корабля при переходе исчезли врач и молодой матрос, их так и не нашли. Накануне ночью матросу приснилось, что он якобы утонул; он проснулся в унынии.

* * *

Манила славится не только своей коноплей и сигарами, но и закатами солнца. Я вполне в этом убедился за тот час, в течение которого разыгрывался великолепный космический театр — многоцветный спектакль, разросшийся до драмы и закончившийся трагедией. Море становится кровавым: Адонис прощается с миром.

В этом смысле тропики тоже выводят далеко за привычные рамки. В насыщенном воздухе краски расплываются на влажном фоне. Благодаря различной высоте облаков они превращаются в кулисы и озаренные лучами занавеси. Это создает глубину перед простором морского горизонта. Поднимающиеся из воды испарения, словно выпуклости сепии, висели перед отмелями из розового кварца и малахита. Золото повсюду, от тончайшего напыления до массивной концентрации, золото в лучах, как оправа облачных граней, как последнее просветление перед гибелью в огне. Великая тема: блеск и угасание материи.

«Перед ночью смерти он видел такой же закат?» Я задал вопрос Штирляйн, которая стояла рядом со мной, опершись на поручни; я имел в виду одного из наших великих мимов, который отправился умирать в этот город[176].

БУГО, 20 АВГУСТА 1965 ГОДА

Пройдя за день и ночь вдоль изрезанных, поросших девственным лесом берегов Лусона, мы утром достигли Буго, небольшой гавани, скорее пристани, на Минданао, втором по величине острове архипелага. Фабрика со складами и деревянным пешеходным мостком, ряд бамбуковых хижин на песчаном пляже, за ними круто поднимающийся горный край с пышной растительностью. Сто лет назад испанцы содержали на Минданао несколько опорных пунктов между независимыми султанатами, дикими горными племенами, охотниками за черепами и пиратами — настоящие кладези для Джозефа Конрада; сегодня, в чем я — больше, чем мне это было бы приятно — смог убедиться сам, застроенные площади распространяются по долине и холмам. Девственный лес оттеснен на горы. Коренные жители тоже.

Вскоре корабль был окружен узкими лодками с выносными поплавками. Темно-коричневые филиппинцы подгребали на веслах, другие добирались вплавь, мужчины полуголые, девушки в одеждах, которые носят на суше. Из светло-зеленой воды махала рукой сирена в огненно-красном платье, сквозь которое проступало тело. Ее черные волосы колыхались в приливе. Свободные от вахты члены экипажа поспешили сойти на берег, в то время как ожившие краны, кивая длинными шеями, начали переносить ящики с ананасами, нагроможденные стеной на набережной. Праздничное настроение бездельников, толпившихся на берегу, указывало, что прибытие корабля не было повседневным событием. Филиппинцев как таковых можно распознать по их своеобразному виду даже в сутолоке большого порта, например, в гавани Сингапура: маленькие, стройные и изящные, приятные, интеллигентные существа, их можно считать разновидностью малайцев, которые заселили множество побережий и островов. Китайская и европейская кровь отчетливо проступает в отдельных индивидах, но в целом изменения едва заметны. Китайская доля наследства выражена более ярко, предположительно потому, что в ее основе монгольские гены. Чтобы привой хорошо развивался, подвой должен отличаться жизнеспособностью и продуктивностью. Испанцы оставили после себя больше, чем физические приметы: христианство, литературный язык и европейскую цивилизацию в качестве фундамента, что сыграло на руку американцам. И исходило это не только от фортов, вокруг которых располагались города, но также от монастырей. Тот, кто изучает историю колоний, должен принять это в расчет: столетия не только эксплуатации, но и вложений, которые истощили такие страны, как Испания и Португалия.

* * *

Портовая фабрика вместе со складами и конторами образует торговый центр острова; там перегружается товар: ананасовые консервы и ром. Следовательно, сахарный тростник тоже возделывается; кроме того, припоминаю, я однажды читал, что созревание рома ускоряется добавлением в него ананасового сока. На морском берегу отходы плодов образовали широкую полосу; золотисто-коричневые острорылые свиньи с наслаждением их поедали.

Потом мы поехали по плантациям — монокультура, простирающаяся до границ видимости. Маленькие самолеты распрыскивали сверху белый порошок. Разочаровывающее зрелище заставило оставить всякую надежду на субтильную охоту.

Сбор урожая шел полным ходом; фрукты по ленточным транспортерам отправлялся в грузовики, которые их увозили. Когда мы один раз остановились, рабочие нагрузили нашу машину длиннотелым светлым сортом ананасов с превосходными вкусовыми качествами.

Нас пригласили в просторное бунгало, клуб для служащих, и там угостили; это было приятное место. Перед террасой веером расходился тропический парк — широкие, ухоженные газоны с отдельно стоящими пальмами и лиственными растениями, джунгли на заднем плане. Культура производит более сильное впечатление, если к субстанции не нужно ничего добавлять, только прореживать.

Главная пряность азиатских тропиков, карри, только здесь обретает свою настоящую прелесть. На стол его подают в виде соуса, в который нарезаются различные сорта мяса и которым затем поливается рис.

Я попросил вернуться пешком, и на обочинах дороги нашел все-таки кое-что ценное. Там еще росли «сорняки» и морщинистые стволы, по которым вверх заплетались лианы и грибы образовывали консоли. В древесине овальные отверстия-летки, благоприятный признак.

Редко, и особенно близ деревень, удается избежать любопытства, как здесь любопытства детей, которые вскоре собрались вокруг меня. Среди них маленькая девочка: «Насекомые? О, мы это в школе учили». Она принялась усердно помогать мне; наивное почтение перед науками.

Вечером на пляже. Хотя уже смеркалось, слой раковин светился так, как до сих пор мне приходилось видеть только в музеях. Между ними каменные кораллы[177], точно очерченные циркулем, величиной в ладонь, великолепные не только в целом, но вплоть до микроструктуры. Когда мы начали собирать все это богатство, нас снова обступили дети, которые набрали больше, чем мы могли унести. Поскольку нашей мелочи для вознаграждения маленьких помощников не хватило, мы повели их к магазинчику, чтобы разменять купюру и купить конфет, которые сразу же и раздали. Их крики и напор требующих рук были почти пугающими.

На борту матросы сообщили нам о коралловых садах на мелководье, где они занимались греблей и ныряли. Этот факт мы упустили; возможно, нам удастся наверстать это на Цейлоне. Большинство предпочло предаться другим приключениями, не лишенным риска. Дешевый ром и смуглые девушки, которые только того и ждали; могу себе это представить. Один прихватил с собой резное весло, не заплатив за него, другой надул свою подругу на пять песо — скромное вознаграждение за любовь. Это привело к ссоре, даже к ушибам. Судовой врач при перевязке: «Теперь я понимаю, почему Магеллан был здесь убит».

* * *

Чтение: Клейст, «Обручение на Сан-Доминго».

НА БОРТУ, 28 АВГУСТА 1965 ГОДА

Дополнение к Сингапуру: второе пребывание было сконцентрированным; я не отрывался на записи. На борту мы подружились с миссис Нонуилер и навестили ее дома на окраине города. Супруг, представлявший здесь компанию «Шелл», улетел по делам на Борнео; китайский дворецкий выслушал распоряжения о чае и передал их далее персоналу.

Палисадник с подстриженным газоном и ухоженными деревьями, среди которых порхали тропические птицы, напоминал индийские миниатюры — картины, в которых благодаря кристально чистому воздуху, кажется, отсутствует перспектива. Семь бирманских кошек, еще более светлых, чем наша сиамская, потягивались в прихожей. Настроение позволяло догадываться о старом великолепии Straits Settlements[178], причем скорее в стиле Киплинга, нежели Джозефа Конрада. Я спросил себя, еще ли это или уже снова, или это лишь интермедия. Во всяком случае, у нефти другой потенциал, нежели у линкоров. Энергия сильнее и анонимнее; ею можно назначать и смещать князей. Но насколько еще хватит нефти? Какую картину будут являть собою колонии в конце нашего столетия? — факты опережают фантазию. В Азии развитие пойдет иначе, чем в Африке, и, кроме того, будет различаться в зависимости от региона; было бы лучше всего, если бы сложилось так, как в Центральной и Южной Америке. Там освобождение произошло гораздо раньше, да и расы основательно смешались при участии испанцев и португальцев.

Самоуверенность белого человека, без сомнения, позорно разрушена; Киплинг и Китченер[179] перевернутся в гробу. Но: если этос и пострадал, то номос все же остался, а с ним — претензия на превосходство. Грубо говоря: линкоры исчезли, однако пушки остались, хотя и распределены по-другому. Там, где освободившиеся из-под гнета слои населения хотят объясниться, даже между собой, они прибегают к языку бывших господ. Это справедливо, прежде всего, для техники; она является языком Рабочего. Мера, в какой овладевают техникой и репрезентируют гештальт Рабочего, определяет уровень совершающего это действие.