Роберт Шекли - «Если», 1992 № 04

• Название: «Если», 1992 № 04
• Автор: Роберт Шекли
• Издательство: Издательство: газета "Московские новости", Издательский Дом "Любимая книга"
• Жанр: Научная Фантастика
• Год: 1992
• ISBN: 0136-0140

ЖУРНАЛ ФАНТАСТИКИ И ФУТУРОЛОГИИСодержание:

Роберт Шекли. Гонки

Маргарита Астафьева-Длугач, Михаил Щербаченко. Пожалуйте в Утопию

Дин Маклафлин. Ястреб среди воробьев. Повесть.

Николай Козлов, Юрий Кузьмин. Пли?

Филип К. Дик. Колония

Джон Браннер. Жестокий век. Повесть.

Александр Свиридов. Плата за цивилизацию

Монтегю Роде Джеймс. Заклятие рунами

Людмила Сараскина. Мифы смутного времени

Вацлав Кайдош. Зомби

Теодор Стэрджон. Дом с привидениями

Джон Рональд Руэл Толкиен. Повесть о Берене и Лучиэнь

Владимир Грушецкий. Человек, который все знал

---

— Что это? — повторила она свой вопрос.

Он торопливо заговорил:

— Сейчас объясню. Бестия — по-латински зверь, — педантично сообщил он и торопливо добавил: — Но в этом слове нет ничего плохого…

— Разве я зверь?

— Ну… Это просто так говорится, — удрученно бормотал он, стараясь увильнуть от ее взгляда. Ее глаза… словно глубины вод; старчески бесстрастные глаза на лице молодой девушки.

Она кивнула — и удалилась на кухню.

Он вытер пот со лба и стал собирать силы для ждущего его утомительного трехчасового разговора. В конце концов, он старый человек и такие допросы не для него! Она выспрашивала его обо всем на свете, докапываясь до мельчайших подробностей, поражая своим терпением и ненасытной жаждой знания. Он чувствовал себя как студент перед привиредой-профессором и в конце разговора напоминал выжатый лимон. А потом всю ночь ворочался, изредка проваливаясь в дикие разорванные сны, куда приходила она, а вместе с нею даты и знаки — вопросительные и восклицательные.

Да, улыбнулся он, она и есть вопросительный и восклицательный знак — все сразу.

Правда, улыбки не получилось, она больше напоминала кривую гримасу. Угораздило же его попасть на старости лет в казарму: подъем в семь, потом завтрак, затем три часа вопросов и ответов, в одиннадцать тридцать обед, в двенадцать — вынос тарелок, два часа сна, полчаса прогулки в саду, три часа вопросов и ответов, ужин, и снова — вопросы, вопросы…

Старик вздохнул. Боже, как он раньше любил свою работу: каждое мгновение греческой истории он прожил сам. А теперь? Тоскливый вечер загадок греческих классиков и туманных описаний болтливых историков.

— Скажи мне, — попросила она, вернувшись из кухни, — какую позицию заняли архонцы в споре Солона и Писистрата?

Вопрос заинтересовал его, несмотря на первоначальное желание не отвечать вовсе.

— Солон был великий человек, понимаешь? Для афинян того времени — почти бог. Когда пришел Писистрат, Солону было около восьмидесяти, за него говорил авторитет известного философа. Никто не отваживался ему возражать. Но, конечно, за Писистратом стояли вооруженные люди…

Она неуверенно кивнула:

— Они просто испугались. Человека можно сломить страхом. Людей всегда побеждали страхом.

Рассуждая, она разглядывала свои руки, лежавшие на столе — привычка Анчи, когда та была молодой. И на портрете, который висел за спиной девушки, Анчи сидела в той же позе. Девушка и портрет были настолько схожи, что у него перехватило дыхание. Внезапно он почувствовал согревающую волну нежности к этой девушке… но тут прозвенел звонок.

Она остановила его взглядом.

— Я скажу, что тебя нет дома. — Девушка встала и повернулась к двери.

— Нет! — отчаянно крикнул он. У него было такое ощущение, что она перерезает последнюю ниточку, связывающую его с внешним миром. Он повис у нее на руке, бормоча путанные и бессмысленные просьбы, но девушка не слушала, увлекая его за собой к дверям. Он отпустил ее и упал на стул, пытаясь отдышаться. Он знал, что произойдет дальше.

Двери на миг откроются. На вопрос: «Господин профессор дома?» — она лаконично ответит: «Нет» — и захлопнет дверь. На телефонные звонки тот же ответ: «Господин профессор уехал».

Его душили злоба и унижение.

— Я убью ее, — шептал он. — Ей-Богу, убью ее…

Снова зазвенел звонок, на этот раз более настойчиво, и старик почувствовал отчаянное желание вырваться из своего одиночества, поговорить, наконец, с людьми, которые умеют смеяться и живут обыденной жизнью. Внезапно пришло сознание того, что это его последний шанс.

И старик решился.

Не раздумывая, он выскочил в коридор. Девушка уже подходила к двери. Он заметил блеск серебристой пуговицы сзади на воротнике ее платья. Такое же платье с такой же пуговицей носила Анчи, когда они были молодыми… Остановить эту решительную девицу он не сможет, но задержать?.. Рвануть за пуговицу, порвать платье — и пока ахи и охи, он успеет выскочить за дверь…

Она как раз взялась за ручку, когда он схватил пуговицу и, стараясь оторвать, сильно дернул.

В тот же момент дверь распахнулась, и в комнату заглянуло усатое лицо доктора, но сейчас профессор не видел своего друга. В руке он сжимал пуговицу, а девушка вдруг судорожно дернулась, замерла, колени ее подогнулись, и она сползла на пол, как кукла.

Доктор проскользнул в дверь и склонился над лежащей фигурой.

2

Старик наливал коньяк, его пальцы все еще дрожали. Друзья ужасно измучились, пока не перенесли тело в библиотеку.

В рюмках плясал коричневый огонь, и профессор выпил еще две, пока доктор не вернулся из библиотеки. Страх пропал, и снизу, от желудка, поднималось вверх благословенное тепло.

— Выпей.

Доктор кивнул. Белый, как мел, он опрокинул рюмку и тут же налил вторую. Профессор нетерпеливо наблюдал за ним.

— Что это… что это было? — наконец спросил он.

Доктор тяжело опустился в кресло и закурил сигарету. Его отсутствующий взгляд следил за мерцанием цветных искр В граненой бутылке. «Какое сходство!» — бормотал он.

— Как ты думаешь, что с ней? Эмил, прошу тебя…

Доктор наклонил голову, синий дым клубился над сигаретой. «Фантастическое сходство», — шептал он.

Профессор посмотрел на него. Не сошел ли его друг с ума?

— Эмил, что с тобой?

Врач осознал, где находится. С тоской посмотрев на друга, он сообщил:

— Это уже слишком, даже для меня.

— Ты ведь врач, черт возьми, — сердито сказал профессор. — Подумаешь, девица упала в обморок.

Правда, никогда не ожидал этого от племянницы…

— Племянницы?.. — переспросил доктор. — И давно она здесь?

— Недели две.

— И две недели ты не выходил из дома?

— Ну, Авдулка собиралась поступать в университет, и я ей немного помогал…

— Не знал, что у тебя есть племянница, — заметил доктор.

— Откровенно говоря, я тоже… Знаешь, мне бы не хотелось, чтобы ты подумал, чтобы мы подумали, ну, в общем…

— И все-таки — как она у тебя оказалась?

— Ну, как, — раздраженно сказал профессор. Приехала.

— Приехала?

Он пожал плечами.

— Я ведь бирюк, ты же меня знаешь, с родственниками совсем не общаюсь. После смерти Анчи меня никто из них не навещал. Не нравится им здесь, — добавил он.

— Она сообщила о своем приезде? — спросил Эмил.

Удивительный человек, раздраженно подумал профессор. Он взглянул в сторону библиотеки. Эмил, проследив за его взглядом, заметил:

— О ней не беспокойся, сейчас ей лучше, чем нам… Так что же она писала?

— Никаких сообщений не было, мы встретились в саду.

— В саду? — переспросил доктор, но не казался удивленным.

— Было около пяти часов вечера. Я вышел к беседке, под той большой магнолией. Там я ее и застал.

— Племянницу? — уточнил вечерний гость.

Профессор кивнул.

— Я ужасно испугался — ну, ее сходству, понимаешь?

Доктор упорно думал о чем-то. Между тем, его друг продолжал:

— Вылитая Анчи! Она сказала мне, что у нее скоро приемные экзамены, что читала мою монографию «Тирания и демократия в Древней Греции» и я ей должен помочь.

— Так ты никогда не встречался с ней до этого?

Профессор покачал головой.

— Я знал только, что у брата Анчи есть дочка. Я не поддерживал с ними связи. — Он помолчал. — В конце концов, она была так похожа на Анчи… Впрочем, я сказал ей, что живу один, что здесь ей будет неудобно, но, казалось, ее это совершенно не интересовало. Она просто пропустила мои слова мимо ушей. Ну что я мог поделать?.. Она заботилась обо мне, ходила за покупками, убирала, стирала… это было ужасно!

— Почему же?

— Я испытывал такое чувство, будто Анчи вернулась. Все в племяннице напоминало ее, даже глаза… Единственное, чего никогда не делала Анчи — не вытряхивала из меня душу.

— Ага! — победно вскричал доктор. — А эта вытягивала из тебя информацию, задавая самые идиотские вопросы, как ребенок, который только что научился говорить? А когда ты отказывался отвечать, вытягивала пальцы вот так — вот так, да? — сказал он и направил оба указательных пальца на переносицу профессора. Его друг вскрикнул и закрыл глаза.

Оба они дрожали. Доктор застыл над столом, напрягая жилистые руки, словно колдун, который окаменел среди своих чудовищ. Профессор был белым, как мел. Эмил глубоко вздохнул, будто проснулся, опустил руки и плеснул себе из полупустой бутылки.

Еле слышно профессор выдохнул:

— Откуда ты… это… знаешь?

— И еще кое-что. Она тебя изолировала, не так ли? Ты не смел выходить из дома, а если пытался — опять пальцы и резкая боль в голове…

Профессор астматически открыл рот, не в силах произнести ни слова.

— А тебе не приходило в голову, как она попала в сад? Неужели ты ее об этом не спросил?