Александр Зиновьев - Иди на Голгофу

• Название: Иди на Голгофу
• Автор: Александр Зиновьев
• Издательство: Эксмо
• Жанр: Современная проза
• Год: 2006
• ISBN: 5-699-19477-0

Выдающийся русский писатель, социолог, логик, поэт и художник Александр Александрович Зиновьев оставил обширное творческое наследие, на осмысление которого нужен не один десяток лет. В настоящий том вошла его программная книга «Иди на Голгофу» и социологический роман «Гомо советикус», в которых очерчен духовный путь русского человека в непростую эпоху, когда советский строй вынуждал лучших мыслителей покидать страну и приспосабливаться к реалиям западного общества.

---

— Дело не в ней, — сказал я, — а во мне самом. Хочется видеть что-то светлое и чистое.

— Я прожил жизнь, — сказал он, — Поверь мне, нет в нашей жизни ничего светлого и чистого. Одна грязь и мрак. Только вот эта минута, когда мы с тобой, свята. Только она. А она скоротечна. Она сейчас кончится. Сейчас я буду вдрызг пьян, а пьяный я — самая гнусная тварь. Уходи, пока я еще не…

А ночью я не выдержал, оделся и пошел на улицу, к ее дому. До утра стоял под ее окном. И про себя пел ей мою серенаду.

Дни и годы идут.
Не сосчитать утрат.
Зачем я торчу тут,
Под окнами, до утра?
Разное нам дано.
Хоть плачь или удавись,
Но я опускаюсь на дно,
А ты устремляешься ввысь.
Холод в моей душе.
Жизни никчемной суть.
Не в силах мыслью уже
Даже пылинку сдуть.
Я просто гороховый шут.
Быть Богом не мой удел,
И вовсе я не вершу
Ходом событий и дел.
Вроде кончать пора,
Нечего ждать мне тут.
Меня, как сор, со двора
Дворники прочь метут.

Учись у учеников своих

— Как вы думаете, сколько мне лет? — спрашивает мой собеседник. Я разглядываю его молодое, свежее лицо. Я знаю, если человек предлагает угадать его возраст, он выглядит моложе своих лет.

— Пятьдесят пять, — неуверенно говорю я. — Ошибаетесь, молодой человек! ликует мой моложавый собеседник, — Семьдесят пять! Не верите! Вот мой паспорт, взгляните!

— Как же это вы ухитрились так сохраниться? — с восхищением спрашиваю я.

— Все удивляются, — говорит он, — в особенности врачи. Все спрашивают, как это я ухитрился так сохраниться? Только вот слушать никто не хочет. Стоит мне начать объяснять это «как», как у всех пропадает интерес. Все хотят услышать какую-нибудь короткую и простую магическую формулу жизни. Чтобы раз — и готово! Живи до ста лет молоденьким. А никакого эликсира молодости нет. И пилюль никаких нет. И диеты никакой нет. И голод не поможет. И йога пресловутая ничего не даст. Быть вечно молодым — это сложная наука и тяжелый труд. Это, можно сказать, особая профессия.

Я вам еще не надоел? — спрашивает он, — Обычно у желающих услышать мой ответ на их вопрос «Как?» именно в этом месте пропадает интерес к моему возможному ответу. Продолжать? Что же, вы первый, кто отваживается слушать меня. Спасибо вам за это. Обратите внимание: я даром отдаю вам мой бесценный жизненный опыт и говорю еще «спасибо» за то, что вы его соглашаетесь взять! Простите, я не хотел вас персонально обидеть. Это я вообще. Я понимаю, что мой опыт вам не нужен. Он никому не нужен. А все-таки странно. Люди же так хотят долго жить и не стареть! Верно, они хотят, чтобы им кто-то даровал вечную молодость. Чтобы без усилий. За деньги. По положению. А долгую молодость никто вам не подарит. Ее не купишь за деньги. И высокое положение тут бесполезно. Конечно, вам могут продлить жизнь. Вон наши вожди как долго живут! Только они живут стариками. Они становятся стариками уже к тридцати годам. Довелось мне однажды попасть в дом отдыха ЦК. Случайно получилось. Все отдыхающие — в возрасте от тридцати пяти до сорока пяти лет. А взглянули бы вы на них! У кого брюхо, кто лысый и обрюзгший, ни у одного мускулов нет.

А пощупайте мои бицепсы! Я плавал, бегал, на спортивных снарядах крутился лучше их всех. А проживут эти люди долго. До восьмидесяти многие дотянут. А что это за жизнь? Проблема не в том, чтобы долго жить, а в том, чтобы долго не стареть.

АДЕКВАТНОСТЬ ЭПОХЕ

Я родился слишком поздно. Америка и электрон уже открыты. Люди уже побывали на Северном полюсе и на Луне. Я родился слишком рано. Полный коммунизм еще не построен. У меня возникла потребность обновить штаны, но без денег ее пока удовлетворить нельзя. А денег нет. Короче говоря, я родился не вовремя. Если бы я родился раньше, я мог бы открыть Америку или электрон, в крайнем случае мог бы замерзнуть в километре от Северного полюса. Если бы я родился позже, я щеголял бы в новых штанах. А так — ни Америки, ни штанов. Остается одно: теоретизировать на тему об адекватности или неадекватности человека своей эпохе.

— Чудак, — сказала одна моя пациентка, когда я изложил ей свои огорчения, — То, что штанов нет, это еще ничего. Вот когда…

— Ты права, — согласился я, догадавшись, что она имела в виду — Человек всегда рождается вовремя. Если бы я родился ранее, человечество никогда не открыло бы Америку и электрон. А если бы я родился позднее, то до полного коммунизма было бы так же далеко, как и сейчас. Жизнь прекрасна и в драных штанах. И еще неизвестно, что лучше — замерзнуть, не дойдя до полюса, или… «Или» лучше, — сказала она. И на сей раз она была тоже права.

— Если бы я родился раньше или позже, — сказал я, — то наши дороги не пересеклись бы. И было бы жаль, если бы это не случилось.

Но она вскоре покинула меня, сказав на прощание, что я на самом деле родился не вовремя. Она ушла к человеку, который родился в самый раз: у него были кооперативная квартира и заграничные штаны.

Одиночество

Наступила полоса неудач и одиночества. Нет близкой женщины — вот суть одиночества. И я богохульствую: зачать без мужчины — дело нехитрое, ты попробуй зачать без женщины!

Хаос мыслеЙ

Строить религиозное учение трудно по многим причинам, а главное — по причинам психологического и логического характера. Религия, например, в принципе логически противоречива. Я уверен в том, что Христос метался в противоречиях. «Взявший меч, — говорил он, — от меча и погибнет». И как бы позабыв об этой мысли, он говорил: «Не мир принес я вам, но меч». Проанализируйте все его изречения, и вы найдете в них кучу логически не совместимых мыслей. И это-то, как раз естественно для религии. Я иду в этом направлении открыто и сознательно. И иду до логического конца в логической противоречивости.

— Готовься к смерти, — говорю я, — и потому живи полноценной жизнью. Жизнь есть миг, — говорю я, — и потому живи с установкой на вечность. Будь готов умереть в любую минуту- и потому считай, что никакая минута жизни не есть последняя. Будь терпим — потому сопротивляйся всякому насилию. Если видишь, что борьба бесполезна, сражайся с удвоенной силой. Иди к людям — и потому будь один. Если ты человек, ты всегда одинок, а одиночество есть твое отношение к окружающим людям. Имей все- и потому отдай все. Смиряйся, бунтуя. Бунтуй, смиряясь. Короче говоря, на каждый принцип есть противоречащий ему, через который и только через который он и осуществляется. Я думаю, что, когда Христос призывал возлюбить врагов своих и подставлять другую щеку, если тебя ударили по одной, он лишь выражал это качество религиозного учения, его органическую противоречивость.

В религиозном учении есть основные принципы и производные. Но согласование их производится не по правилам логического вывода. Здесь человек не может быть заменен машиной. Связь этих принципов не есть некая формальная (вычислительная) операция. Вот конкретный пример. Допустим, я принимаю основной принцип: допустимы любые средства защиты против противника, который нападает на тебя без твоей вины и превосходит тебя по силам. Пусть мы имеем частный случай нападения. Возникают проблемы, не разрешимые формально: есть это защита с вашей стороны или нет, достаточно ли противник превосходит вас по силам, не являются ли ваши меры защиты чрезмерными? В каких случаях, получив удар по щеке, следует подставить и другую щеку и в каких следует ответить двойным ударом? Нужна система прецедентов, типичных и характерных случаев такого рода. Для наших сложных жизненных условий это кропотливая работа, требующая гения более высокого ранга, чем в науке.

Суета

На сей раз моя задача — вылечить важное лицо от заикания. Из-за этого заикания застопорилась его блестяще начатая карьера. Я велел ему рассказать про случай в его ранней юности, после которого он стал заикаться. Он рассказал, что подглядывал, как его отец совокуплялся с родственницей матери, жившей в их доме, что отец это заметил и основательно побил его, пригрозив кастрировать, если он расскажет матери. Рассказывая, он сильно заикался. Я попросил его рассказать всю историю еще раз, но более подробно. Он рассказал, причем заикался меньше. Я попросил повторить историю еще и еще раз. Повторяя историю в десятый раз, он не заикнулся ни разу. Он сам был поражен этим явлением. Я сказал ему: «Отныне вы не будете больше никогда заикаться».

После излечения этот человек уверял меня в том, что я сам не знаю цены себе, что мне надо присвоить все высшие ученые степени, дать институт и клинику. Я сказал ему, что мои способности имеют силу только при том условии, что я веду свой нынешний жалкий образ жизни, что, получив все то, о чем говорил он, я эти свои способности утрачу немедленно. Будь я профессором из почтенного института, я не смог бы вылечить его. Ведь его лечили многие специалисты, светила, не так ли? А результат? Существо, принимающее ежедневно ванну, спящее на хрустящих простынях и питающееся свежими овощами зимой, не может творить чудеса. Оно может вытворять только пакости.