Владимир Рудный - Гангутцы

• Название: Гангутцы
• Автор: Владимир Рудный
• Издательство: Советский писатель
• Жанр: О войне
• Год: 1970

Роман «Гангутцы» воскрешает в памяти читателя героические страницы Великой Отечественной войны — оборону полуострова Ханко. С документальной точностью и большой художественной силой Рудный описывает, как в течение почти шести месяцев советские моряки и солдаты на маленьком клочке суши дни и ночи отражали вражеские атаки. Живыми предстают перед нами многие защитники Гангута — командиры, политработники, матросы и солдаты, — мужественные воины, достойные вечной славы.

---

Ветер затягивал вечернее небо мохнатыми облаками. Темнело. На кораблях вспыхнули ходовые огни.

Бойцы все еще сидели подле Богданыча тесным кружком и молча курили, погруженные каждый в свою думу.

Юнга не отходил от Богданыча, ожидая, что еще расскажет этот матрос о войне.

О чем-то вспомнив, заговорил Камолов.

— Меньшой, а меньшой!.. Гранин тоже артиллерист?

— Всю матросскую службу прошел на фортах, — подтвердил Богданыч. — Начал с погребного.

Из темноты кто-то откликнулся:

— Он, говорят, давно на Ханко. Командует десантом.

— Нет. Он должен быть на фортах, — уверенно возразил Богданыч. — Гранин не бросит бога войны — артиллерию. Он и нам в отряде твердил: «Любите, говорит, и не забывайте свой род оружия. Все хороши, а лучше артиллерии на свете оружия нет». Понял, солдат?

— Зря ты опять споришь, меньшой, — пренебрежительно бросил Камолов. — Я потому и спрашиваю, что твердо знаю: Гранин идет впереди нас! Когда на большой пароход пушки грузили, мне матрос один сказал: гранинские пушки.

— Пушки, говоришь? Зенитки? — всполошился Богданыч.

— Будет тебе капитан Гранин зенитками командовать! У него орудия — во! — Камолов во всю ширь раскинул длинные ручищи и, не найдя слова, заключил: — Царь-пушки!..

* * *

Дни и ночи караван сквозь льды шел на вест. Позади остались Лавенсаари и Гогланд.

Ночью Шустров бессменно стоял на руле, посмеиваясь над молодыми товарищами: они, мол, еще не знают, что значит вахта без смены, а вот в гражданскую войну матросам Балтийского флота приходилось и по трое суток без сна и отдыха выстаивать!.. Когда ему предлагали отдохнуть, он отговаривался тем, что скоро надо сворачивать с Большого корабельного фарватера в шхеры, а в опасном для плавания районе он никому не может доверить судно. За всем этим скрывалось волнение старого вояки, попавшего после долгого перерыва в памятные места.

В последнюю ночь Алеша снова забрался в рубку к Шустрову. И старику и юнге было в эту ночь не до сна. Алеша донимал Шустрова расспросами о створных знаках, маяках, плавучих огнях, о попутных островках и рифах. Он заснул тут же в рубке, у ног Шустрова. Шустров хотел было отправить юнгу в кубрик, но решил, что тот расстроится — проспал Ханко! Он оставил Алешу в покое, накрыл своим тулупом.

К Ханко подошли по чистой воде, но в густом тумане. Несколько часов отстаивались, поджидая лоцмана.

— Вставай, юнга, Ханко! — разбудил Алешу Шустров, когда солнце поднялось уже высоко и «Ермак» принял лоцмана.

Алеша вскочил. Перед ним внезапно возник берег, изрезанный бухтами и заливчиками, зеленеющий первыми побегами весны, в окружении скал, подводных рифов и обломков гранита. Из воды торчали причудливой формы горбатые валуны. Как мачты могучего корабля, стояли над скалами сосны. Стая диких уток носилась над морем, выискивая добычу. Казалось, корабли вошли в заповедное царство птиц.

Вдалеке на каменистой горе торчала красная башня. Рядом с ней остроконечный шпиль кирки.

— Это маяк, Василий Иванович?

— Это водокачка в городе Ганге, — сказал Шустров. Он хорошо помнил по лоции все ориентиры на подходах к Ханко.

— Там и город есть? — Алеша до этого представлял себе Гангут необитаемой землей.

— А как же: русскими построен город. Наши псковские да гдовские дорогу к нему проложили. Причалы строили, все эти маяки ставили…

Караван втягивался за «Ермаком» в узкий проход между островами правее скалистого Руссарэ.

Пассажиры уже могли разглядеть изогнутый мол гавани, строения на берегу и опутанный с моря проволокой песчаный пляж; за проволокой, как ульи, торчали голубенькие кабинки для купальщиков.

— А церковь не русская!

— Не церковь, а кирха. Вроде как у немцев…

На правом крыле мостика транспорта «Волголес» стояли два морских артиллериста: Борис Митрофанович Гранин и его начальник штаба — Федор Георгиевич Пивоваров, оба молодые, гладко выбритые, празднично настроенные.

Черная морская фуражка с золотой эмблемой сползла Гранину на затылок. Золотые нашивки — «две с половиной средних» — поблескивали на рукавах новой скрипучей кожанки. Плотный, приземистый, Гранин весь заковался в кожу — кожаные брюки, болотные сапоги. Всем своим видом он походил на первооткрывателя и разведчика необжитых пространств.

— Какая красота! — Гранин разглядывал в бинокль окрестности. — Обрати, Федя, внимание на лесок. На мысу.

— Обыкновенный смешанный лес, — небрежно бросил Пивоваров, занятый изучением новенькой, сложенной вчетверо карты полуострова. — У нас под Ленинградом лес лучше.

— Городская твоя душа, Федор! — возмутился Гранин. — Ты не чувствуешь красоты дикой природы. Под Ленинградом на сто верст дачники. Дикого леса не найдешь. Вот у нас на Хопре — там хоть дачников нет. А тут смотри, заповедник. «Аскания-Нова»! Поставим пограничный столб — и, кроме артиллеристов, никого. Сами будем уток стрелять!

— Не пойму, Борис Митрофанович, что тебя больше интересует: охота или позиции для дивизиона? — проворчал Пивоваров, нанося на карту какие-то значки и выделяя квадраты с изображением южных и западных подходов к Гангуту.

— Конечно, охота! — Гранин рассмеялся. — Какая для артиллериста позиция без настоящей охоты? Вон на мысочке да в том лесочке мы и бросим якорь. Все подходы — как на ладони. Лес нас прикроет. А уж уток, Федя…

Улыбаясь и щуря глаза, Гранин нагнулся к карте.

— Где тут у тебя мысок?.. Ганге-Удд? Брехня! Врет твоя канцелярия. Полуостров еще при Петре назывался Гангутом. А вот эта загогулина?.. Безымянная? Я же говорю, что карта устарела. Пиши: Утиный мыс. Ну что ты на меня уставился? Плохое название?.. Мы первые — нам и называть. Ты скажи, совпадает позиция с планом командования?

— Вполне, — подтвердил Пивоваров.

— Вот и отлично! Теперь помечай: мыс Утиный — батарея Брагина. Остров Руссарэ… Погоди писать, — прервал вдруг Гранин. — Смотри, как нас встречают…

На скалах собрался немногочисленный гарнизон. Два-три баяна — на одном из них играл Сережа Думичев — заменяли оркестр.

Мимо белой башенки на гранитном фундаменте корабли осторожно проходили в гавань. Сапер Репнин бессилен был бороться с минами на акватории порта: тут еще предстояла работа тральщикам.

В помощь баянистам на кораблях на полную мощность включили трансляционные узлы. С «Ермака» гремел «Интернационал».

— Эх, дать бы сейчас салют всеми орудиями! — воскликнул Гранин. — Такой, Федя, исторический момент!..

* * *

Ночью при свете пароходных прожекторов шла разгрузка. На рейде образовалась очередь к пирсам.

Корабельные краны бережно опускали на причал доставленные из Кронштадта пушки. Это уже была сила — начало будущей крепости.

На воду поставили катер. Заверещал моторчик. Просвистела сирена. Повеяло портовой жизнью.

Ссадив пассажиров, сбросив груз, «КП-12» отошел от причала.

Алеша сожалел, что должен расстаться с такими веселыми людьми, как Богданыч и Камолов. Он был не прочь сойти вслед за ними на полуостров. Но вскоре он забыл о своей досаде. Буксир занялся обычной портовой работой. Он помогал неповоротливым транспортам входить в порт и выходить на рейд, маячил между рейдом и гаванью, перевозил людей попутно с грузами. И Алеша успел побывать на трапах «Днестра», «Волголеса». Он искал и не находил капитана Гранина, бородатого Гранина, образ которого запал ему в сердце.

Вступая на причалы, люди тут же складывали в сторонку свои пожитки и становились в цепь грузчиков. Труд этот — матросский и никому не в тягость. Привычно брали они на могучие плечи груз и несли по сходням на пирс, покрикивая: «Посторонись!»

«Майна!», «Вира помалу!» — звучало над портом, который еще накануне казался мертвым. Алеша почувствовал себя участником большого дела. Он тоже покрикивал у трапов, как заправский матрос:

— Помалу, помалу!.. Шевелись!..

Глава пятая Флаг над башней

Рано утром Гранин приказал начхозу расквартировать матросов, подыскать помещение для командного состава и обязательно домик для баньки — с веником и паром: без этого он не мыслил себе существования артиллерийской части. Зная нрав своего начхоза, Гранин предупредил:

— Дома занимай поближе к мысу. И подальше от центра.

С охотничьей двустволкой за плечом Гранин вместе с Пивоваровым пошел осматривать город и его окрестности.

Снег в городе давно стаял, обнажил замусоренные тротуары и мостовую. Весенние потоки несли с гранитной горы к заливу обрывки финских газет, гремучие консервные банки, всякую щепу. Вода подхватывала по пути целые плоты перезимовавшей под снегом листвы.

Булыжная мостовая проросла худосочной остренькой травкой. У водостоков, в канавах и у многих калиток трава поднималась буйно, никем не топтанная.