Сандра Мэй - Теория страсти

• Название: Теория страсти
• Автор: Сандра Мэй
• Издательство: Издательский Дом «Панорама»
• Жанр: Современные любовные романы
• Год: 2004
• ISBN: 5-7024-1838-7

Гладко зачесанные волосы, поджатые губы, очки в роговой оправе — такой знает университет Констанцию Шелтон, «Зануду Шелтон», как прозвали ее однокашники. Но однажды она уезжает на летнюю практику, а когда возвращается — ее не узнает даже лучшая подруга. За один месяц Конни прожила целую жизнь — яркую и удивительную. Страшный тропический шторм перетряхнул все ее представления о жизни, а отчаянный рыжий летчик научил летать…

---

— ДИК!

— А? Ты чего?

— Я решила, что тебя удар хватил. Ты сидишь, не двигаясь, у тебя приоткрыт рот, и ты не моргаешь.

— Я задумался. Имею я право задуматься?

— Имеешь. Извини. Просто я испугалась. Без тебя я пропаду.

Я без тебя тоже, вдруг захотелось сказать ему, но он не сказал, только нахально ухмыльнулся и подмигнул ей.

— Ты же знаешь, я жадный и алчный до болезненности. Пока не заплатишь обещанные четыреста долларов — ничего со мной не будет.

Она не ответила на шутку. Посмотрела серьезно и печально и ничего не сказала. Отвернулась и стала смотреть на огонь.

Так прошло с полчаса. Дик страдал, Конни думала о чем-то своем. Потом она негромко попросила:

— Расскажи чего-нибудь. Не так тоскливо будет…

— Что такое, сестренка? Сумерки тоску нагнали?

— Сумерки? Да там же тьма непроглядная.

— На самом деле сейчас часов пять вечера. Я тоже сумерки не люблю. Что тебе рассказать?

— Расскажи, кем ты был до самолета и Багам.

— Тогда и ты расскажешь, идет?

— А мне почти нечего рассказывать. Родилась, научилась читать, училась, учусь… и буду учиться. Все.

— Ничего себе все! А Босуорт? Почему он пригласил тебя поработать?

— Ему нужен был штатный психотерапевт, а не я. Меня ему подсунул мой научный руководитель.

— Законный дядька. Жаль, у меня такого руководителя не было. Он за тобой ухлестывает?

— Профессор Малколм? Ты что! Во-первых, он уже старый… А во-вторых, за мной никто и никогда не ухлестывал. Даже не пытался.

— Они там что, совсем одурели в Торонто? Ты же красотка!

— Перестань. Ты бы меня видел две недели назад. Это все Рокси.

— Кто у нас Рокси?

— Роксана, моя соседка по комнате. Она за меня взялась всерьез, так что за две недели пришлось учиться всему сразу.

— Сдается мне, ты действительно лучшая ученица. Или твоя Рокси постаралась. Познакомишь?

— Нет!

Она это выпалила машинально, горячо и страстно, после чего залилась краской и опустила голову низко-низко, чтобы на лицо упали волосы. Дик развернул ее к себе, отвел волосы, заглянул в глаза…

Конни едва сдерживала слезы. Ей было стыдно, больно, обидно до слез, она ревновала к ни в чем не повинной Рокси, злилась на болтуна Дика — ну а пуще всего на себя саму. Что с ней творится!

Не знает она, что с ней творится, но только сама мысль о том, что Дик может быть еще с кем-то, кроме нее, невыносима, от нее хочется плакать, словно у Констанции отбирают самое ценное и самое дорогое в жизни…

Он вдруг очень осторожно привлек ее к себе, обнял за плечи, положил ее голову себе на грудь, погладил пушистые завитки волос. Только небо знает, чего ему это стоило, но Дик Джордан не поцеловал Конни Шелтон. Даже братски. Он просто начал негромко и размеренно рассказывать ей свою жизнь…

… Я когда первый раз на самолете в небо поднялся, сразу понял: мое! Всю жизнь меня носило, как перекати-поле, Конни. Нигде больше полугода я не задерживался. Только в армии, ну это отдельный разговор. А после армии… Знаешь, как здорово? Все вещи помещаются в одном рюкзаке, ключей от дома нет, потому что и дома никакого нет, и ты выходишь на дорогу рано утром, когда еще все дрыхнут, и тогда кажется, будто весь мир только тебе принадлежит…

… Я никогда никакой работы не боялся. В том смысле, чтоб не справиться. Если один человек может, значит, и другой тоже может, надо просто понять, что делать и в какой последовательности. Я в Бразилии дома строил, сначала с местными вместе, а потом они обнаглели, работу забросили, а деньги нам уже заплатили. Пришел я, смотрю — вот фундамент, вот доски, вот бревна, а вот я один, такой худой и рыжий. Чего делать? И тут подумал: у меня есть бензопила, есть домкраты всякие, инструмент немецкий, а как же раньше, лет триста — четыреста назад мужики справлялись? Ведь ставили же они дома в одиночку! Что Бразилия! В Австралии первые поселенцы в одиночку раскорчевывали леса, строили дома, потом города… Там я шоферил, недолго, правда…

… Акул ловить легко, вытаскивать трудно. Кидаешь кусок мяса с кровью или рыбу свежую, ждешь пять минут — и готово, тут они. Эта, которая меня хватанула, была очень сильная. Она меня за леску выдернула из лодки и уволокла метров на двадцать. Так бывает в жизни — только что я на нее охотился, а вот уже и она на меня.

… Боли не было. Шок хорошее дело. Первым делом в меня влили полбутылки текилы, а потом начали штопать. Больно стало дня через два, когда я протрезвел. Ребра-то она мне тоже переломала…

… А про скалы я тебе соврал, Конни. Не садился я на них. У меня тогда еще лицензии не было. Это нас в Форте Брагг так тренировали. Разбудили ночью, погрузили в самолет и выкинули на какой-то остров. Троих мы не досчитались в ту ночь.

… Война? Что война… Неохота мне про нее вспоминать, сестренка. Дерьмовая это вещь, даже если с утра до вечера тебе талдычат, что без нее не обойтись. Война — это всего лишь кровь и грязь. И смерть. И немного удачи. Знаешь, кто такие солдаты удачи? Это живые солдаты. Те, кто вернулся с войны.

… Ничего, Конни, будет у меня другой самолет. Деньги заработаю, не проблема. Я почти все умею делать, в смысле, руками. Вот насчет образования — тут неувязочка, не до него мне было. Ничего, нагоню. Представляешь, сидишь ты в своем Торонто, читаешь лекцию, а студентики тебе: «Что это там жужжит, профессор?», а ты им: «Это мой знакомый, Ричард Джордан, не обращайте внимания, господа студенты». И тут я, на белом самолете, шикарно сажусь прямо на газон и кричу: «Салют, сестренка, экипаж нашего лайнера приветствует тебя!» И везу тебя на Багамы. И на Канары заодно…

Спишь? Ну спи… красавица моя. Не бойся ничего. Я никому не позволю тебя обидеть или напугать.

9

Они проснулись от жуткого грохота и воя ветра. Вокруг была вода, огонь погас, вернее, его просто смыло водой.

Шторм, обрушившийся на маленький островок, погулял на славу. Поток воды подмыл стены пещерки, и часть убежища Дика и Конни просто рухнула вниз. К счастью, не придавив и не захватив их с собой. Теперь они сжались под единственной уцелевшей стеной, открытые ливню и ветру, мокрые до нитки и дрожащие от холода.

Конни даже в самом страшном кошмаре не представляла себе, что природа может быть такой грозной. Девушка прижималась к Дику, забыв обо всем на свете, цеплялась за него скрюченными пальцами, зажмурившись и плача от страха. Впрочем, слез ее было не видно. Вокруг бушевала мокрая и ревущая тьма, ломались невидимые деревья, то и дело сверкали ярко-синие ветвистые молнии.

Конни знала только одно: пока Дик ее держит, она жива. Не будет Дика — не будет и ее. Только эта мысль не давала сойти с ума от ужаса.

Дик понимал, что все его попытки прикрыть девушку своим телом смешны и бесполезны, но все равно обнимал ее, прятал ее лицо у себя на груди и даже ругался только про себя, чтобы она не услышала.

Это светопреставление продолжалось целую вечность, а закончилось эффектным и страшным аккордом. Здоровенное дерево, дольше всех своих собратьев сопротивлявшееся ветру, не выдержало и рухнуло совсем рядом с Диком и Конни, сметая их своими ветвями вниз. Дик успел только изо всех сил стиснуть Констанцию в объятиях — и они покатились вниз по склону, а вокруг летели ветки и камни, хлестали потоки воды, гремел гром…

Потом Дик ударился головой обо что-то очень твердое, строго-настрого приказал себе не выпускать Конни из рук — и потерял сознание.

Ему снились чайки, они носились вокруг его головы и вопили страстно и тоскливо, а потом одна из них села ему прямо на голову и стала долбить своим острым клювом, приговаривая монотонно и непрерывно: «Не бросай меня, Дик, не бросай меня, не бросай меня…»

Он решительно открыл глаза — и увидел залитое слезами личико Конни. Вокруг головы девушки сиял розовый лучистый ореол, и Дик подумал было, что по какому-то высшему недосмотру оказался в раю, где у всех ангелов лица Конни. Но потом он понял, что это просто восход солнца, и бури нет, нет дождя, есть только розовое небо, свежий легкий бриз с моря, боль в голове и рыдающая над ним Конни.

Дик с трудом разлепил губы и сообщил:

— Я тут. Я же сказал, что не брошу. Ох… у меня нет половины черепа, или это только кажется?

— Ох, Дик, ты же весь в крови, и ты лежал как мертвый! Я пришла в себя, когда гроза уже кончилась, а вокруг ужас, и ты не двигаешься…

Она опять заплакала, но тут же вытерла слезы и улыбнулась, шмыгая носом, а Дик немедленно захотел вернуться к жизни. С помощью девушки он придал своему телу сидячее положение и осторожно повертел головой.

Все обстояло не так уж плохо, если говорить о собственном здоровье. Конни была чумазой и зареванной, но на вид вполне целой и невредимой. Зато вокруг простирался пейзаж, достойный Апокалипсиса.

Буря повалила почти все высокие деревья, размыла пляж и занесла белым песком прибрежные заросли. Скала, на которой они вчера нашли убежище, превратилась в пологий и абсолютно лысый холм. Поломанные сучья деревьев торчали, словно руки скелетов, простертые к небу.