Мануэла Гретковская - Полька

• Название: Полька
• Автор: Мануэла Гретковская
• Издательство: ООО «Издательство ACT»
• Жанр: Современная проза
• Год: 2003
• ISBN: 5-17-020242-3

Лукавая, умная, по-женски сильная, по-настоящему женственная!..

Она не боится на свете вообще ничего — кроме, наверное, ответственности за тех, кто от нее зависит…

С мужчинами она управляется как с капризными котятами — но при этом сама умеет поиграть в капризного котенка…

Современная женщина?

Современная полька!

---

Петушок принес с работы «Искушение Янссона». Национальное шведское блюдо. Запеканка из лука, картошки и анчоусов. Вкус переваренной рыбы и перезревших frutti di mare[117]. В этом есть что-то тошнотворно-острое. Риск (отравления?), к которому тянет вернуться ради адреналина и (добавки) сладострастного отвращения. Поистине декадентское искушение.

С ума сойти! — к «Искушению» прилагается еще и «десерт». Петушка соблазняет его бывшая коллега:

«Дорогой Петер! Большое спасибо за совет по поводу работы. Когда ты был в Польше, я перешла в больницу с более выгодными условиями и более высокой зарплатой. Сама бы я не решилась. Еще раз спасибо. Как у тебя дела? Через неделю мы собираемся с девчонками сходить в паб. Приглашаю (день, а скорее ночь, дата). Оставляю тебе свой номер сотового. Я так люблю с тобой разговаривать, ты меня необыкновенно успокаиваешь. На новой работе мне не хватает наших с тобой дежурств».

К конверту приклеен желтый листочек для записей приписка от руки:

«Посылаю письмо на рабочий адрес во избежание недоразумений с твоей женой».

Ах ты шлюха! Приглашаешь мужика, у которого жена на сносях, рассчитывая на его эротический голод. Тоже мне добрая самаритянка с мужем и тремя детьми. Может, это биологический инстинкт самки, брачный танец яичников? Соблазнить эффективно оплодотворяющего мужчину. Зачем ему простаивать с беременной бабой… Будь мы знакомы, я бы ехидно подсунула ей последний номер журнала «Я беременна», раздел «Секс». Описание весьма нетривиальных развлечений на восьмом и девятом месяце.

Петушок над письмом посмеивается. Он так давно не принимал участия в светских мероприятиях, что не в состоянии определить, является ли предложение замужней коллеги шведской нормой. Принес письмо мне — доверчиво, словно прилежный ученик замечание в дневнике. Похвалить?

Фантазия бывает более жестокой, чем реальность. В первые месяцы после приезда в Швецию я представляла себе, что Петушок ведет двойную жизнь. Целует, скажем, меня вечером, уходит — вроде на дежурство и… вскоре звонит, но с работы ли? Разве сложно придумать такой номер (телефона)…

4 марта

Инфляция себя самой. Не писать. Не разговаривать.

5 марта

Зося (бабушка), сотрудничающая с экологическим институтом, после своих балтийских путешествий, где она погружала зонд в мертвую лужу, летом отправляется на Северный полюс. Ей выдали рабочую одежду: фуфайку и китайскую шапку-ушанку. На курсы самозащиты от белых медведей ходить не надо. Она будет два месяца жить на теплоходе. Занимайся Зося на курсах хоть целый год, она все равно была бы не в состоянии защитить себя от мишки. Слишком много в ней доброты и любви к природе.

Ее муж записался художником-добровольцем в экзотическую научную экспедицию. За бесценок художникам и поэтам предлагается уйма вдохновения. Он выбрал Южный полюс. Видимо, и после сорока лет совместной жизни люди все же могут оставаться полярно противоположными.

Десятилетний сын Петра рассказывает о товарище, который время от времени навещает родителей. То маму, то папу.

— А у кого он живет? — Петушка интересует социологический аспект семейной жизни.

— У второй папиной жены. Своей мачехи.

— А папа с ней не живет?

— Они развелись. У папы другая жена, новая.

— А почему твоему приятелю не вернуться к маме?

— Потому что он вырос у папы и мачехи. Маму он навещает, она живет неподалеку. — Мальчик рассказывает, не отрываясь от компьютерной игры и каждым метким выстрелом приумножая число компьютерных сироток.

Всю беременность у меня пульс 90—110. Рекорд. Всего девять месяцев на создание человека, марафон-спринт.

Повседневность чуда (зачатия) — наглость сверхъестественного. Жизнь устроена так, что выдвинутый на первый план танец живота — никакая не сенсация. Ребенок, растущий под сердцем, пихающий мать в печень — что может быть банальнее, этакая повседневность беременности. Но описать ее невозможно. Почти невидимая клетка, превращающаяся в эмбрион, а теперь восьмимесячная Полечка. Иногда я ловлю Ее за щиколотку вытянутой ноги. Таинство. Что из того, что можно дотронуться, если невозможно понять? Невозможно охватить. Noli me tangere[118] после чуда Воскресения и noli me tangere даже мысленно — чудо возникновения ребенка.

Экскурсия в готику. Экскурсия в те времена, когда не существовало печатных книг, ренессансной мельницы гуманизма. Мечта о стройном рае, нарисованном на алтарной доске, плоском рае Евы с маленькой грудью. Сплющенном змее. Узенький мир (в узких ладонях готических мадонн), своей наивной набожностью так прелестно приникший к незримому Богу. Не уступающий Ему гордыней возрождения, позолоченными кишками декоративного барокко. Скромное Средневековье. Я тоскую по Кракову, Торуни.

Весенняя прогулка. От солнца и искрящегося снега на глазах выступают слезы. Неандертальцу, гулявшему по ледникам, не приходилось прикрывать ладонью глаза. Их защищали надбровные дуги. Плоский лобик самки Homo sapiens[119] не спасает от причиняющих боль лучей. Прикрываю лицо волосами. Глаза перестают плакать, а нос — мерзнуть.

— Здесь слишком много ультрафиолета, тебе надо надеть очки, — укоряет меня Петушок. — О чем ты только думаешь!

Думаю я, думаю — только мысли мои не о технике (солнечные очки-консервы), а о природных своих ресурсах — собственной голове, а также о том, чем эта голова покрыта — о не слишком длинных волосах самки Homo sapiens.

Шоу «За стеклом», фантастика! Впервые за пятьдесят с лишним лет на Западе в открытую проводятся эксперименты над человеком. Над тем, кто в клетке, и тем, кто сидит перед телевизором.

6 марта

Мне надо вскрикивать «Шива!», а не «Господи Иисусе!». У индийской музыки такой эротический ритм… Она подталкивает к занятиям любовью, набивается в участники, как сегодня утром… Виртуозная табла[120] — совокупление со звуком. Глубокое, чувственное движение в глубь тела — медитации, экстаза, оргии. Поля, олицетворение любви, хоть и была создана в один из таких моментов, замирает. Переворачивается вместе с нами, удобно укладывается, когда наступает тишина и сон.

Я влюблена. Быть может, я просто не знаю, что такое серьезная, взрослая любовь, которая ходит в костюме с портфелем, подписывает обязательства, кредиты доверия.

Я жду его, представляю его возвращение домой с ночного дежурства. Фантазирую, какой могла бы быть наша встреча — сказать безрассудное «люблю» и позабыть о страхе и тоске. После нескольких лет совместного существования, жизни бок о бок, я все еще мечтаю о нем. Может быть, влюбленность существует в воображении, то есть только в мыслях, а не на самом деле?

Иду на короткую прогулку. Еще два дня тому назад была скользкая зима, и Петушку приходилось подталкивать меня в горку. Теперь десять градусов тепла, весна. Я замечталась — и вдруг оказывается, что уже поздно поворачивать: позади полтора километра, впереди столько же. Я вновь прохожу свой старый маршрут в несколько километров по лесу. Под конец таз болезненно напоминает, что уже не годится для марш-бросков. Кости размякшие, сухожилия слабые, но свой обычный путь я одолела. Интересно, смогу ли я ходить столько каждый день?

В лесу теплый ветер вдыхает в землю жизнь, согревает ее — промерзшую и полумертвую. Заботливо сдувает снег, чтобы она могла принять в себя семена трав, которые он принесет сюда через месяц.

На шоссе меня обгоняет грузовик с прицепом — везет разбитые машины. Исковерканные кузова по-прежнему сияют на солнце всеми цветами радуги. Они похожи на скомканные фантики. Блестящие и бесполезные.

Потала, дворец далай-ламы. У меня никогда не возникал вопрос, когда он был построен. Террасы дворца вырастают из холма не менее естественно, чем образуются в скале трещины. Создание природы или чудодейственное строение, воздвигнутое с помощью бормотания мантр… В «Истории далай-лам» Барро, которую я читаю для успокоения разума, указана дата постройки дворца — середина семнадцатого века. В Польше (Ляхии) тогда сажали на кол, а в Европе — четвертовали и сжигали на кострах. Есть специальное слово, обозначающее человеческую смерть в отличие от смерти животного. Однако нет особого слова, обозначающего убийство, страдания, причиняемые живому телу. Сжигать, четвертовать можно и вещь. Быть может, тело есть вещь, а человек — глагол, заставляющий ее бессмысленно двигаться: она живет, думает, умирает.

Поля, Полька — солнечное имя, от Аполлона. Зачатая в начале жары, она пересидела в укрытии зиму и осень. К солнцу, к жизни она вырвется в самое прекрасное время года.

7 марта

Просыпаюсь в три утра, вполне бодрая. Петушок на дежурстве. Брожу по квартире. Смотрю телевизор — повторения передач; читаю. Ложусь в пять, не надеясь заснуть. Мне хорошо или грустно? Не знаю. Почему-то я растрогана, обижена. Плачу. Засыпаю, по-детски сжимая угол подушки.