Бронюс Яунишкис - От Альп до Гималаев

• Название: От Альп до Гималаев
• Автор: Бронюс Яунишкис
• Издательство: Политиздат
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 1985

Эта книга — документальная повесть о литовском юноше, для которого религиозные родители избрали путь монаха-мис­сионера. Юноша был направлен для работы в одну из католиче­ских миссий в Индии. Смутные сомнения в правильности избран­ного им пути постепенно перерастают в протест против фарисей­ства христианских миссионеров. Он порывает с церковью и воз­вращается на родину уже убежденным атеистом.

---

Я лежал и поглядывал то на хижину, то на ближайший кустарник. Успею ли нажать на курок? Такая охота была для меня внове, это тебе не стендовая стрельба.

Вдруг где-то поблизости раздался лай, рев, угрожающее рычание. Казалось, джунгли кишат хищным зверьем. Стало совсем страшно.

Однако, хотя и с трудом, мне удалось побороть приступ страха. Прислушиваясь к каждому шороху, я все время озирался, не спуская пальца с курка винтовки. А ночь такая длинная, время течет медленно, минуты тянутся словно веч­ность. Я стал нервничать, усталость брала свое, а тигр все не появлялся. Может, зря торчу здесь?..

Внезапно стало светлеть. Вот проступила опушка джунг­лей, стали видны деревья, взошло солнце. На сей раз мне не повезло.

Я собрал капканы, сложил все снаряжение в тонгу и вер­нулся в миссию. Меня, конечно, интересовало, как шла подго­товка к свадьбе, но я так устал, так был измотан ночным бдением и страхом, что сразу же повалился на кровать и тут же уснул.

Проснулся я только после полудня. Фасати уже не было в миссии. Под окнами меня ждала тонга. И вновь я поехал к той же хижине подстерегать тигра-людоеда. Говорят, что он обычно возвращается к оставленной жертве. Он должен прийти. Непременно!

Я опять расставил капканы, отправился в деревню и при­вел с собою старосту. Это был небольшого роста щуплый индус. Он отнекивался, всячески изворачивался, явно труся, но все же согласился пойти со мной. Я и сам тревожно ози­рался по сторонам, боясь, как бы нас хищник не застал врасплох.

И вот, лишь только все вокруг затихло, из джунглей вышел тигр. Зверь с беспокойством оглянулся. Я не успел и прицелиться, как он одним прыжком вскочил на крышу хижины и через отверстие в ней проник внутрь дома. Вскоре послышались урчание и хруст костей. Видимо, зверь изрядно проголодался.

Я было решил тоже забраться на крышу хижины и через дыру в ней застрелить тигра. Но не успел и пошевелиться, как появился второй тигр. Староста в страхе прижался ко мне. Я медлил, не зная, что делать.

Тигр на миг замер, прижавшись к земле. Потом напрягся и сделал огромный прыжок в сторону хижины. Но тут .срабо­тал капкан, и раздался яростный рев. Находившийся в хижине тигр мигом перемахнул через мечущегося в тисках капкана хищника. Я прицелился, спустил курок, но второпях не по­пал ни в одного зверя. После второго выстрела тигр, угодив­ший в капкан, упал и затих.

Тогда мы не спеша слезли с навеса и извлекли из капка­на мертвого зверя. Созвав мужчин и взвалив тело тигра на бамбуковые жерди, мы отнесли его к старосте. Договори­лись, что на следующую ночь устроим засаду на сбежавшего хищника. Я прилег на циновках в хибаре старосты, чтобы отдохнуть. Но уснуть не мог — по мне беспрерывно ползали какие-то насекомые. Я долго ворочался с боку на бок, но сон так и не приходил. Наконец я встал, с помощью старосты снял шкуру с тигра, а тушу мы закопали.

Возвратившись в миссию, я натянул тигровую шкуру на деревянную раму и стал собираться на свадьбу. Облачился в недавно пошитую белую рясу, обул новые сандалии и на­дел широкополую шляпу. Вскоре показалось несколько повозок, запряженных буйволами. В первой сидела невеста. Она была в белом платье, голову украшала вуаль. Жених был наряжен в белую рубаху, подпоясанную полотняной дхоти. С ним ехали его дружки. В других повозках сидели остальные гости. Позади повозок, оглашая воздух криками и свистом, следовала толпа любопытных.

У церкви новобрачных встретил пономарь. Он ввел жени­ха и невесту в храм. Любопытные ввалились вслед за ними, не соблюдая кастовых запретов.

Я встал на колени перед алтарем и запел:

— Veni creator spiritus[27].

Заиграл орган. Храм наполнился звуками торжественной музыки.

При обмене кольцами миссионер спросил жениха:

— По своей ли воле избрал ты в жены Индру? Тот не смекнул, что ответить, и я ему подсказал:

— Говори, по своей, по своей воле! Наконец он произнес нужные слова.

— Будешь ли ты любить жену всю свою жизнь? — продол­жал спрашивать Фасати.

Жених вновь растерялся. Невеста сообразила быстрее его и прошептала «да».

Миссионер в знак нерушимости семейных уз связал руки новобрачных, а я окропил молодых святой водой и дал поцеловать крест.

Когда присутствующие стали выходить из церкви, органист заиграл марш. Орган звучал до тех пор, пока все не уселись в повозки. Мы с Фасати сели в свою тонгу и отправились им вслед.

Уже издали была видна арка из пальмовых ветвей, соору­женная на дороге. За ней, как я и предполагал, стоял стол, украшенный цветами.

Свадебный кортеж встретили у арки празднично одетые старики. Вокруг толпилось много народу.

Повозки остановились, новобрачный и его шаферы по­дошли к столу. Один из них спросил:

— Не здесь ли кончается дорога?..

— Нет, дорога отсюда только начинается, — ответил один из стариков. — И она отмечена счастьем. Чтобы проехать по ней, нужно внести плату.

— Киджяй! Киджяй![28] —послышались возгласы одобрения.

Шаферы, посоветовавшись с новобрачным, поставили на стол несколько бутылок сомы. Дружки жениха разбросали среди собравшихся конфеты. Тогда старики убрали стол, и повозки помчались дальше. Дорога была усыпана красными цветами и пальмовыми ветками.

Возле дома новобрачной, во дворе, мы увидели искусно разукрашенный пандал молодоженов. Здесь собрались род­ственники и близкие молодой четы. Когда повозка с молоды­ми приблизилась, загремели барабаны, нежно запели флейты, им подыгрывали цимбалы. Но вот молодая чета сошла с по­возки, гости склонились до земли, затем стали поздравлять молодых, мазать им лоб священным маслом. Когда же моло­дые сели на пандал, один из шаферов зажег заранее сложен­ный костер. Тогда молодой супруг встал и запел священную песнь Бхагавадгиты, посвященную огню:

Я - жертва, я - жертвоприношение,

я - подаяние духам предков.

Я - корень, я - мантра,

я - чистое масло, я - высокое пламя.

Я - дорога, я - супруг, я - повелитель,

я - свидетель, покрывало, товарищ, бытие.

Я - появление, исчезновение, опора, сокровище,

а также вечное семя.

Новобрачная в это время бросала в огонь веточки банья­на, рис, различные плоды и цветы. Закончив свой гимн, суп­руг взял молодую жену за руку и трижды обвел вокруг костра. Матери молодоженов принесли им на банановых листьях рис, финики и пригласили всех угощаться. Начался свадебный пир.

В это время к дому новобрачных приблизился верхом на буйволе староста деревни, с которым мы охотились на тигра. Он вез что-то перекинутое через спину буйвола. Увидев за­столье, он стал кричать:

— Тигр! Тигр!

Веселившиеся и шутившие люди притихли. Я был в рас­терянности. Откуда в полдень мог появиться хищник? Но, присмотревшись получше к подъезжавшему, я понял, что поперек буйвола перекинут мертвый тигр.

— Этого людоеда отравил миссионер Заука, — пустился в объяснения староста. — Не бойтесь, тигр мертв. Мы его на­шли в поле.

Староста соскочил с буйвола. Мужчины стащили с буй­вола и положили на землю громадного зверя. Гости стояли потрясенные, боясь шевельнуться. Отец невесты принес мне на глиняной тарелке горсть рупий, орехи, фрукты. Его приме­ру последовали другие, делая все новые подношения.

— Что все это значит? — спросил я у стоявшего рядом Фасати.

— Так они чествуют того, кто убьет тигра-людоеда, — пояснил миссионер. — Такому человеку поклоняются как богу. И свадьба, и успешная охота на тигров — это наша двойная удача.

Когда мы вернулись в миссию, Фасати показал мне сверкающий камешек.

— Топаз! Самый дорогой камень из тех, которые мне доводилось получить.

— Откуда?.. — удивился я.

— За то, что я связал молодых, — усмехнулся он и сжал в руке драгоценный камень.

7

Весть о двух убитых тиграх быстро распространи­лась. К дому нашей миссии стали стекаться люди, прося показать им шкуры хищников. Я вынес шкуры во двор и повесил на стене дома миссии. Более смелые подходили, чтобы пощупать шкуры, убедиться, что они настоящие. Кое-кто, воздев руки к небу, читал молитвы. Меня благодарили за избавление от страха перед хищниками.

В миссию пришел брахман из храма Шивы. Он низко поклонился и стал нам разъяснять, что индуистская религия самая благородная и самая святая. Исповедующие ее весьма явственно ощущают божество в каждом растении, в каждом животном, в каждом из людей. Индуист не позволит себе даже травинку примять или сорвать без нужды цветок, ибо их вера — это гимн богам.

Мы понимали, что брахман пришел вовсе не для того, чтобы расхваливать свою религию. Его речь была лишь вступ­лением, а потому я спросил:

— Чем можем быть полезны?

Брахман осуждающе посмотрел на меня, затем на Фасати и, сосредоточенно помолчав, сказал:

— Я пришел пригласить вас на праздник упанаяны[29] сына маханта храма Шивы Ахтара Магджуры. Милости просим.