Роман Ким - Девушка из Хиросимы

• Название: Девушка из Хиросимы
• Автор: Роман Ким
• Издательство: Молодая гвардия
• Жанр: Советская классическая проза
• Год: 1956

---

Сумико вместе с другими женщинами отсиживалась под тутовыми деревьями у дома Харуэ. Бабушка Инэко сидела на траве и, поднеся к носу сложенные ладони, скороговоркой читала молитвословия.

Вскоре приехал на велосипеде писарь деревенской управы и объявил всем, что беспокоиться нечего: это была учебная стрельба. Однако тревога не улеглась. Событие обсуждалось жителями поселка до самого вечера. Некоторые не верили, что это была учебная стрельба, говорили, что красный самолет — корейский и что бомб он не сбрасывал только потому, что прилетал для разведки; очевидно, корейцы узнали, что здесь находится военная база, и решили разбомбить ее. Другие утверждали, что этот самолет прилетел из Китая и сбросил где–то неподалеку парашютистов. Они спрятались среди деревьев и ночью начнут действовать.

Спорщики собрались на площадке у флагштока. Внутри круга сидели на корточках старики, позади них — те, кто помоложе, а сзади стояли женщины. Потом пришел из рыбацкого поселка почтовый чиновник и сказал, что красный самолет это самолет–мишень, управляемый по радио. Такие самолеты–мишени употребляются для учебной стрельбы на других береговых полигонах, и рыбаки уже прозвали их «красными стрекозами». Такой же мишенью служат и хвосты из красного полотнища, то–есть вымпелы, прикрепляемые к самолетам. Бояться этих самолетов не нужно.

Кухэй сидел с повязанной головой: осколком зенитного снаряда ему оцарапало затылок.

— Значит, полигон начал действовать. — Он осторожно погладил затылок и плюнул. — Теперь будут летать всякие «стрекозы» и «сколопендры», чтоб им подавиться… Тьфу!

Сзади стали выкрикивать:

— Соберем рис, а он будет вонять порохом!

У меня на участке осколками поломало бамбуковый водопровод!

По просьбе собравшихся старик Хэйдзо стал рассказывать о вчерашнем заседании деревенского муниципального совета. В начале заседания явились три парня и сказали, что хотят зачитать предложение коммунистической ячейки Старого и Восточного поселков, но председатель попросил их удалиться, заявив, что в повестку дня нельзя'вносить неделовые вопросы. Красные сперва не хотели уходить и поднялся шум, но в конце концов им пришлось уйти. После доклада старосты о беседе с чиновником из Токио совет принял решение: ждать ответа правительства на прошение жителей поселков.

— А что хотели предложить красные? — спросил кто–то.

У них одно на уме: мутить народ, — произнес скрипучим голосом кривой Дзинсаку, отец Харуэ.

Отец Яэко поддержал его:

— Красным нужно только поднять заваруху и сбить всех с толку.

К Сумико, стоявшей среди женщин, подошел Ясаку и шепнул, что сегодня ходить на гору не нужно, а завтра прийти пораньше: будут, печатать бюллетень.

Внутри круга стали спорить. Дзинсаку защищал старосту:

— Правильно делает староста, что удерживает всех от необдуманных действий. Главное сейчас — выдержка, иначе испортишь все дело. И не поддаваться подстрекательству со стороны красных!

Сзади раздался женский голос:

— У старосты участок за Восточным поселком, в стороне от дороги, ему нечего беспокоиться. И что ему скажет господин Сакума, так он и сделает.

Правду–то все–таки узнали не от старосты! — крикнула другая женщина. — Все прочитали наклеенные бумажки и узнали, что говорил чиновник…

Дзинсаку встал и поднял руку:

— Вы идите туда и галдите. А в наш разговор не лезьте.

Стоявшая впереди Сумико мать Инэко крикнула:

— Нас скоро всех сгонят отсюда, а вы только сидите и бормочете!.. Не мужчины вы, а слизняки, обсыпанные солью!

Она махнула рукой и отошла. За ней пошли другие женщины, громко переговариваясь.

Мужчины еще долго сидели на площадке. Сумико уже легла спать, когда вернулся дядя. В темноте он чуть не сорвал с петель противомоскитную сетку и, плюхнувшись на постель, сердито пробормотал что–то.

Сумико спросила:

— А если посыпать солью, то слизняки съеживаются? Это правда?

Не болтай лишнего. — Он ударил себя по шее. — Напустила комаров, разве так вешают сетку?

Сумико хихикнула:

— Завтра найду слизняка и попробую…

в

Разнесся слух, что теперь будут часто проводиться учебные стрельбы по самолетам и жителям поселков придется жить под дождем из осколков. Этот слух не на шутку встревожил всех жителей.

А затем всех поразила история с дочкой Дзинсаку. Она пошла в город за покупками и не вернулась домой — бесследно исчезла. Дзинсаку был в городе у начальника полиции, но не добился толку. Одни говорили, что Харуэ убежала в Осака: ее, наверно, сманил какой–нибудь посредник. Другие по

лагали, что ее похитили. Потом узнали: она спуталась с иностранцем и попала в больницу.

Сумико перестала ходить на гору. Вскоре после истории с исчезновением Харуэ Инэко отправили к тете в деревню в соседнем уезде. Заплаканная Инэко пришла прощаться с Сумико и передала ей приказ с горы: не ходить пока по вечерам на работу, так как та тропа, по которой она до сих пор ходила на гору, теперь тоже стала опасной. У северного подножия Каштановой горы, у дороги, иностранцы поставили какую–то будку — вероятно, там будет бензоколонка, — и около этой будки часто стоят машины и расхаживают солдаты. Пусгь пока Сумико сидит дома и ждет распоряжений. Инэко добавила: Кандзи и Сугино сказали, что Сумико должна считать их решение приказом, который надо выполнять беспрекословно.

Приказ есть приказ — плакать бесполезно. Сумико подчинилась и перестала выходить из дому по вечерам.

— Что, испугалась? — спросил дядя и, не дождавшись ответа, сказал: — Меня надо всегда слушаться. Хорошо, что, наконец, одумалась.

«Красная стрекоза» появлялась еще несколько раз. Староста предупредил жителей трех поселков: во избежание несчастных случаев во время учебной стрельбы надо уходить с поля и укрываться под деревьями.

К «стрекозе» стали привыкать. Все убедились, что она прилетает не из Кореи или Китая, а запускается со стоящего далеко в море большого военного корабля с гладкой палубой. «Стрекоза» была опасна только тогда, когда пролетала недалеко от поселков, — в случае попадания в нее снаряда она могла упасть на дома.

Гораздо опасней были «джипы» и «студебеккеры», проезжавшие ночью по дорогам мимо поселков.

Пошли тревожные ночи. По вечерам боялись зажигать огни, сидели впотьмах. До Урабона — праздника поминовения усопших — уже оставалось несколько дней, но почти никто не вывешивал поминальных фонариков у дверей, и душам усопших приходилось тыкаться в темноте, отыскивая родные дома.

Дядя Сумико вместо фонарика повесил на дереве у калитки старую керосиновую банку, чтобы в случае чего поднять тревогу. В ночь накануне праздника на дереве появился очередной бюллетень. В нем было напечатано то предложение, которое хотели зачитать на заседании муниципального совета представители коммунистической ячейки Старого и Восточного поселкоз.

Предложение гласило: созвать сход жителей трех поселков, учредить комитет борьбы против расширения военной базы и поручить этому комитету принять все необходимые меры — в первую очередь обратиться с призывом о помощи ко всей стране. Нельзя сидеть сложа руки, 'надо действовать, иначе всех слопает «Инола».

Дядя Сумико прочитал листовку, потом позвал отца Инэко, Кухэя и других соседей, и они прочитали вместе. Затем они отошли в сторону, присели на корточки, закурили. После мужчин у дерева собрались женщины и тоже прочитали.

Жена Кухэя кивнула в сторону мужчин:

— Сидят и чешут языки. Чего они ждут? Храбрые только дома.

Я же говорю, что их обсыпали солью, — сказала мать Инэко*

1

На домашнем алтарике стояли в ряд дощечки с именами покойных родных. Перед дощечками поставили чашку с водой, вазочку с цветами вереска и тутовые ягоды на тарелочке. Дядя и Сумико сели перед алтариком и совершили обряд поклонения.

Как только стало темнеть, они пошли на кладбище. Дядя возжег курительные палочки на трех могилах — в одной была похоронена его жена, а в двух других — пепел в вазочках, привезенный из Осака и Хиросимы. Сумико вставила в вазочку, сделанную из ствола бамбука, букетик из колокольчиков и васильков. Затем дядя зажег бумажный фонарик, — в этот огонек должны были войти души покойных. Над дорогой от кладбища к поселку плыли маленькие огоньки, похожие на светлячков, — все шли домой с зажженными фонариками.

Вернувшись в дом, дядя вытащил плошку с фитилем, смоченным сурепным маслом, и положил на алта–рик. Уже доносился издалека стук барабана, приглашающий всех на празднование к часовенке Инари. Сумико стала подшивать к рукавам халата белые ути–ралыники, — когда они развеваются во время тайца, получается так, как будто феникс машет крыльями.

— Сумитян! — позвали с улицы.

Раздался стук ручного барабана. Сумико выглянула во двор. У калитки стояли парни и девушки с фонарями. Рядом с Ясаку стоял маленький парень в белой