Лесли Шнур - Он, она и ...собака

• Название: Он, она и ...собака
• Автор: Лесли Шнур
• Издательство: АСТ
• Жанр: Современные любовные романы
• Год: 2010
• ISBN: 978-5-17-054826-2

Нина Шепард — очаровательная мечтательница из Манхэттена — выгуливает чужих элитных собак и попутно многое узнает о личной жизни их хозяев.

Специфика работы открывает ей двери в самые роскошные квартиры город в квартиры, где живут мужчины, о которых мечтают все «светские львицы» Нью-Йорка.

Но только Нина знает об этих мужчинах все — и даже больше. И прекрасно понимает: ей под силу очаровать любого, стоит лишь постараться.

Но кому отдать предпочтение?

Хозяину избалованной таксы — или преданного бульдога?

Владельцу элегантного пуделя — или забавного далматинца?

Говорят, если хочешь узнать о мужчине все, взгляни на его пса! Так, может, стоит присмотреться повнимательнее?

---

Глава 7

Вечером у Нины наклевывалось свидание. Свидания она ненавидела. Как и их отсутствие. Особенно отвратительна была мысль о свидании ровно в день очередного происшествия с Дэниелом. Однако какого черта? Нужно быть открытой для маловероятной возможности, что именно это свидание или любое другое может перерасти в милые, бурные отношения, если не в истинную любовь. Кроме того, обещание есть обещание. Поэтому она заставила себя влезть в любимое — и единственное — летнее платье. Без рукавов, черное, облегающее, точнехонько по фигуре. Впрочем, Нина прекрасно знала, что даже если она тщательно обдумает наряд и обеспокоится тем, чтобы ничего не съезжало, не открывало чересчур много или чересчур мало (а в изысканном платье ей непросто будет сесть в такси или убежать от опасности), время она проведет все равно отвратительно. «Небрежность в одежде» — вот ее девиз.

Она обулась в черные веревочные сандалии, открывающие ее загорелые ноги, а из волос соорудила на затылке хвостик. Из украшений — лишь крохотные бриллиантовые серьги, подарок отца. Пытаясь рассмотреть, как они блестят, когда она, чуть повернувшись, склоняет голову к плечу, Нина вспомнила вечер, когда отец подарил ей эти сережки.

Это был ее восемнадцатый день рождения, и отец посмотрел ей прямо в глаза — ужасно непривычно. Он, казалось, никогда особенно не интересовался ее жизнью, что, конечно же, было не совсем так. В душе он был своего рода цыганом, всегда стремился в дорогу, даже если это означало, как Нина вскоре поняла, отказ от жены, от своих обязанностей, от нее самой. Она так хотела стать его маленькой принцессой (разумеется, в фигуральном смысле, никаких богачей в ее окружении не было), какими ее подружки были для своих отцов. Но он совершенно не желал быть королем. Впрочем, в тот вечер он стоял рядом и держал в руках маленький черный бархатный мешочек.

— Ты скоро оканчиваешь школу. Я очень горжусь тобой. Что бы ты ни выбрала — научиться печатать, выйти замуж или даже поступать в колледж, — я всегда буду гордиться тобой.

Он смотрел на нее явно в ожидании ответа. Но в голове у нее крутилась единственная мысль — «научиться печатать»? Неужели отец не имеет о ней вообще никакого представления? Не знает, что она целый год заполняла анкеты в разные колледжи? Неужто он единственный на свете еврейский папаша, который не настаивает на высшем образовании для своего чада?

— Это тебе. Я люблю тебя, дорогая.

Она открыла мешочек и обнаружила там пару точно таких же бриллиантовых сережек, как те, что он подарил ей два года назад. Голова пошла кругом, словно она испытала сильный приступ дежа-вю или просто сходила с ума. Она изумленно смотрела на отца, ее лицо исказилось от недоумения и разочарования. Он не только дешево ценил ее — «или даже поступать в колледж»? — но так мало о ней думал, что забыл: точно такой же ритуал уже имел место, когда ей исполнялось шестнадцать.

Разумеется, некоторые могут взглянуть на это иначе: отец хоть и рассеянный, но любит ее так сильно, что даже дважды дарит ей одинаковые подарки в попытке выразить свои глубокие чувства.

Но такой подход можно считать идиотским.

Однако она должна была признать: для него это особенный момент проявления родительских чувств. И не собиралась омрачать его. Нина подумала, что обязательно разревется, если попытается что-то сказать, поэтому просто надела сережки.

— Прекрасно, — произнес отец, встал рядом, положив руку ей на плечо, и взглянул в зеркало.

Сейчас, одетая для свидания, она тоже смотрела в зеркало. Как странно… Куда ушло целых семнадцать лет? Куда делся отец? Однажды, вскоре после «вечера второй пары сережек», он просто ушел. С тех пор она виделась с ним, но пальцев на руках вполне хватит, чтобы подсчитать количество их встреч. Нина подняла руку, словно произнося клятву, выпрямилась во весь свой небольшой рост и громко произнесла:

— Нет, я не поддамся предательским чувствам. У меня свидание.

Сэм, примостившийся у ее правой ноги, взглянул на хозяйку, потом на ее отражение в зеркале и еще раз на хозяйку во плоти, прикидывая, которая из них услышит его мольбы. «Дай кусочек. Дай кусочек. Дай кусочек. Пожалуйста! Ну пожалуйста. Печеньице. Конфетку. Чего-нибудь, ради всего святого. Чего угодно. Помираю от голода!»

Она еще раз оглядела свое отражение. Разгладила платье, поправила волосы, улыбнулась. Кожа золотится летним загаром, в каштановых волосах светлые выгоревшие пряди, на щеках свежий румянец. Чуть-чуть помады — и вперед. Она готова к свиданию, если уж не к тому, чтоб любить и быть любимой без опасения расставаний и предательств. Подхватив маленькую черную сумочку (ключи от квартиры предусмотрительно спрятаны в кармашке для мелочи), подделку под «Прада», зато на молнии, она наклонилась чмокнуть Сэма в макушку:

— Вас, мистер, я люблю абсолютно и безумно! — отметив при этом, что не испытывает ни на йоту страха.

Пес жалобно заскулил.

Нина вышла из дома.

На улице было все так же душно, нечем дышать. Как в кастрюле с супом, подумала она. В такие моменты на нее накатывали приступы клаустрофобии, и приходилось останавливаться, чтобы перевести дыхание. В метро Нина перешла с линии на линию и вышла на Лафайет-стрит в Сохо, где должна была встретиться с Зигги Валлерштайном.

Зигги был рентгенологом, они познакомились в кофейне неподалеку от «Тауэр рекордс» пару недель назад. Она закончила с послеполуденными прогулками и отчаянно нуждалась в кофеиновой поддержке в форме прохладного напитка, поэтому нырнула в ту крошечную забегаловку. Потягивая ледяной мокка-латте со сливками, она заметила парня, который сделал заказ. Бросил взгляд в ее сторону и улыбнулся. Она отвернулась. Потом все же посмотрела в ту сторону, но парень уже ушел. Ну и слава Богу, подумала она. Через несколько минут она тоже вышла и направилась к «Тауэр», собираясь купить бродвейскую запись «Игры в пижаме».

Но едва она оказалась на улице, как рядом возник тот самый парень из кофейни.

— Привет, — начал он.

— Привет, — ответила она.

— Куда направляетесь? Можно с вами?

— Полагаю, да.

— Куда же вы идете?

— В «Тауэр».

— Мне нравится ваша футболка.

Нина оглядела себя. На ней сегодня была рваная майка Университета Жестких Сношений. У нее была целая коллекция «университетских» футболок, включавшая в себя 116 реальных учебных заведений и еще кучу дурацких выдуманных из всех пятидесяти штатов, двадцати стран, со всех континентов. Нина гордилась своей коллекцией, хотя та начинала занимать слишком много места в ее небольшой квартирке.

— Глаз не могу отвести.

Она не нашлась что ответить. Но обратила внимание, что он делал пластику носа.

Они дошли до Бродвея и остановились у светофора.

— А что вы хотите купить в «Тауэр»?

— «Игру в пижаме».

— Я люблю «Игру в пижаме»! — слишком громко и слишком радостно воскликнул он. — Это мюзикл, да?

Они вместе вошли в магазин.

— Можно, я куплю его для вас? — предложил он. Нина открыла было рот, чтобы возразить.

— Не отказывайтесь. Позвольте мне сделать это для вас.

После слов «позвольте мне сделать это для вас» она готова была не замечать ни его носа, ни того факта, что в половине четвертого дня парень не на работе, и некоторой нервозности, заставлявшей предположить, что он мелкий кокаиновый дилер. «Позвольте мне сделать это для вас», — повторила она про себя и улыбнулась.

Они отыскали нужный диск, и он купил точно такой же для себя. Из здания они вышли вместе, держа каждый по маленькому желтому пакетику.

Она повернулась, чтобы поблагодарить и попрощаться, но он опередил ее.

— Могу я как-нибудь пригласить вас? — спросил он.

— Послушайте, большое спасибо за подарок…

— Может, в следующие выходные? На этой неделе я работаю, но свободен на следующей. В субботу вечером мы могли бы сходить в кино, поужинать. Как?

Она почувствовала в руке тяжесть пакетика. Ну как можно отказаться?

— Звучит заманчиво. А где вы работаете?

— Я рентгенолог, но сейчас у меня что-то вроде творческого отпуска. Работаю по несколько часов в Институте Рузвельта, в остальное время занимаюсь другими исследованиями.

Например, кокаиновый трафик из Южной Америки, пояснила она про себя.

— Да, меня зовут Зигги Валлерштайн.

Ох, она не антисемитка, но — Зигги Валлерштайн?

— Нина Шепард, — протянула она руку.

Они обменялись рукопожатиями, номерами телефонов, попрощались и разошлись каждый в свою сторону.

— Отличная футболка! — крикнул он, отойдя почти на квартал.

Нина поморщилась, покосилась на диск в пакетике и подивилась, какого черта она только что себе устроила эту дурость.

И вот теперь он ждал ее перед кинотеатром «Ангелика», как они и договорились. С широкой идиотской улыбкой на физиономии с очень маленьким носиком.