Михаил Пришвин - Дневники 1930-1931

• Название: Дневники 1930-1931
• Автор: Михаил Пришвин
• Издательство: ООО «Изд-во "Росток"»
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2006
• ISBN: 5-94668-041-2

Книга дневников 1930–1931 годов продолжает издание литературного наследия писателя.

Первая книга дневников (1914–1917) вышла в 1991 г., вторая (1918–1919) — в 1994 г., третья (1920–1922) — в 1995 г., четвертая (1923–1925) — в 1999 г., пятая (1926–1927) — в 2003 г., шестая (1928–1929) — в 2004 г.

Публикуется впервые.

---

Выходило так, что Я — это было сознание мира. И вдруг все повернулось. Так я подумал: но что если это право на Я — только наше безумие, что если и все они там, по-своему каждый, выступают, как я, и может быть смутно, а может быть еще и яснее, чем мы, тоже чувствуют мир через свое Я? Например, эта очаровательная чертова теща сейчас еще без колючек, раз это в ней теперь есть такая стадия без колючек, то значит было время, когда она росла совсем без колючек смолоду и до старости. Было же, стало быть, с ней что-нибудь, почему она покрылась колючками. <1 строка нрзб.>… но почему же чертовой теще свойственны колючки, а березе плакучей изящные маленькие летучки? В простоте своей скажу: потому что береза добрая, а теща — злая чертова баба. И конечно, у нее есть свое «я», и у всех свое «я», все они живут одинаково, чувствуя, или как мы, представляя собой мир, и я тоже узнавал в них свое прошлое. Есть ли у них, как у нас, что я — это царь природы: чертова теща <1 нрзб.> вылезая из-под земли, глядит на черемуху, как на низшее существо. Правда, какое низкое сознание у черемухи! Нужно же покрываться такими золотыми цветами и давать смерти ее любимый аромат. Когда зацветет черемуха, является Смерть и начинает ломать цветы. Приходит другая Смерть — по запаху. Сходятся, обнимаются, ложатся, мнут цветы. Расходятся разными тропами, одни <4 нрзб.> другие… Приходят другие пары и тоже ломают черемуху и ложатся. Расходятся. Образуется тропа смерти, на которой ничего не растет…

Два противоположные лица — Белый и Бострем. Одному в природе — маски, другому — родственники.

15 Мая. Дождливый день и прошел бестолково, если не считать разговор с N, в некотором отношении интересным. Первое выяснилось, что от рабочих масс к правительству исходит некая сила, все обезличивающая на своем пути, вплоть до главы правительства, который всегда может быть заменен другим, совершенно равным ему.

Второе, существуют лица у нас везде и всюду, столь убежденные, что никакая сила не может остановить их. Мой собеседник, думая о них, сказал: «А социализм у нас растет. — После он оговорился: — Я не знаю, впрочем, социализм ли из этого выйдет. — Может быть, фашизм? — спросил я. — Может быть, — ответил он».

Вот и надо понять, что значит этот «социализм». Мне думается, что есть нечто очень далекое от «социализма», скорее всего — солидарность с правительством.

К этому еще одно о N. Силясь вдуматься и понять события, он не понял их за все 12 лет только потому, что втайне, как высоко поставивший себя, презирал большевиков, <1 нрзб.> считая их просто случайностью, а потом временным затмением невежественного народа. Никогда он не мог про себя ставить народных комиссаров в уровень с императорскими министрами. Короче сказать, события не были для него универсальными, а мелкими, временными, вроде китайских бунтов и замирений. После двенадцати лет у него, наконец, открылись глаза: события были универсальными, стоящими как огромный и страшный «русский вопрос» перед всем миром.

16 Мая. После устройства Зоиных вещей в нашем доме и начала маленького хозяйства с коровой становятся нелепостью поездки Павловны со мной на охоту. Это раз, и второе, кажется, приходит острая потребность (к табаку). Тоже и дети вылетели из гнезда. По-видимому, мне предстоит устраиваться (на север, полюсе).

Совиное гнездо. Гриша вчера звал меня фотографировать совиное гнездо. Был день пасмурный, я сказал, что завтра, пойдем, если будет светло. — Как-нибудь уберегу, — ответил Гриша. Оказалось, гнездо-то не он нашел, а тот, кто нашел, один мальчик, показал всем, и вот теперь десяток хищников рвутся замучить птенцов. — Упрошу, — сказал Гриша. На другой день он явился с Татей и рассказал, что один совенок из трех пропал, но что это вероятно родители перетащили в другое дупло. Это очень возможно, потому что отец и мать вначале ужасно кидались, прямо в лицо крыльями били, мальчишки же в них камнями, а ночью, вероятно, и перенесли.

— Ах! — воскликнула Татя, — смотрите, это что?

И показала нам. Рассмотрели: совиные головы. Значит, не птица перенесла, а мальчишки казнили. Гриша так рассказал, что казнят птенцов мальчики, обыкновенно расстреливают, есть маленькая пушка такая…

— Но за что же?

— Так ни за что, сова, говорят, вредная птица, под предлогом вреда.

— Под предлогом?

— Ну да, конечно. А дедушка говорит, что не нам судить, что в природе полезно и вредно.

Еще бы. Я рассказал, что в серьезной литературе ведется спор, полезная птица ворон или вредная, <3 нрзб.> казалось, вреден, а когда их истребили, <4 нрзб.> урожай. Даже самый страшный хищник ястреб-тетеревятник оказывается полезным: без него во Франции выродились и захирели куропатки.

Так в разговоре мы пришли в липовый парк. Глупые совы, вот выбрали место! С одной стороны Каляевка, с другой прямо улица и дорога. Липа с дуплом была почти на опушке. Видимо, она умирала: дупло начиналось с высоты роста человека узкой щелью и на развилине расширилось и шло в правую развилину щелью вверх. Птицы были видны через щель, на темном резко выделялся их белый пух. Вокруг все гамело, десяток мальчишек камнем гоняли родителей, другие ждали, когда начнут фотографировать и можно будет вытащить птенцов. Мальчишек сдерживал отец Гриши Влад. Серг. С дороги сюда завернул какой-то инвалид с женщиной, они сели на опушке под большую липу. Он вынул бутылку водки, она выложила закуску. Трава майская молодая в косых лучах зеленела необыкновенно ярко, и на этом ярко-изумрудном хороши <1 нрзб.> были глубоко — темные стволы старых лип. Между ними была одна береза и цвела по-своему, как береза, удивительно целомудренными своими золотыми сережками…

Но кто это видел?

Мальчишки, враги всего живого, гамели, а коммунарам ни до чего не было дела: выпивали и наслаждались вином. Одного совенка пришлось подвинуть из дупла к свету. Десять рук потянулось за ним. Ведь уж сто раз вынимали. Совенок пробовал открыть глаза в <1 нрзб.> пленке и как-то ужимно смертельно-устало полузакрывал их, качаясь сверху вниз. Совенок…

Тяжело было смотреть на него.

Вдруг Влад. Серг. толкнул меня и в сторону повернул.

— Снимайте!

Я увидел там под липой, где выпивали мужчина и женщина, ноги голые раскинуты в стороны и…

— Редчайший снимок, спешите! — говорил Т.

Я только теперь отдаю отчет себе, почему я, пораженный никогда невиданным зрелищем, не мог снимать. Меня поразило, что то таинственное, запрещенное стороннему глазу, и теперь на полном дневном свету, при гаме мальчишек не было ни очень противно, ни даже занимательно: птицы, быки, собаки ежедневно в мае — все так. И замечательно было, что часть детей была занята совенком и не хотела смотреть туда. Может быть, это и часто здесь, привычно: сова интересней. Другие же дети, как все дети, в присутствии взрослых этого стыдятся. Словом, дети тоже не хотели смотреть. И потому я тоже не должен был приближаться туда с аппаратом и смотрел туда, как виноватый: должен что-то делать, а не могу.

— Ну, вот опоздали! — с разочарованием сказал В.

Любовники привычной рукой оправили костюм, сели и стали целоваться взасос, потом опять выпивать. Им не было никакого дела и до шума этих ребят и до прохожих на дороге. Среди яркой зеленой травы они были совершенно как лягушки или быки какие-нибудь. Атавизм этой сценки <7 нрзб.> как бы ежедневно видишь, человек свернет с дороги и станет на минуту за дерево: его видишь и не видишь…

Совенка я велел отнести к одному натуралисту…

А как не хотелось старым липам весны, черные, голые…

Чертова теща.

Было время, когда я, увидав это, страшно бы возмутился и написал бы в газету или донес бы в администрацию и потребовал… И теперь я тоже подумывал что-нибудь предпринять, но привычка во время революции за 12 лет переоценивать ценности и <3 нрзб.>, кроме всего я подумал: а что если эти пьяные любовники являются пионерами той проповеди возвращения к природе. Ведь противно и жутко, если представить себе согласно со своим воспитанием, но в действительности было очень просто, «вполне естественно», а дети гораздо больше интересовались словами.

А дома меня дожидались представитель МОНО{90}, доктор и <2 нрзб.> из Москвы и заведующий <1 нрзб.>. Они прочитали мою «Каляевку» и просили меня в Москву на большой диспут.

Есть птички, такие маленькие, что сами себя, кажется, не считают за птицу и человека не боятся совершенно, если же неподвижно сидеть и посвистывать вроде рябчика или мышки, то она так близко подлетит, что вот только не сядет на плечо.

Встретилась девушка с таким румянцем, что вот, кажется, когда-то встретила кого-то, он посмотрел на нее так, что она вспыхнула и вот с тех пор такой и осталась, ходит такая, и каждому кажется, что это она сейчас только от его взгляда вспыхнула.