Абигайль Кейси - Лабиринты ревности

• Название: Лабиринты ревности
• Автор: Абигайль Кейси
• Издательство: Издательский Дом «Панорама»
• Жанр: Современные любовные романы
• Год: 2009
• ISBN: 978-5-7024-2471-2

Ревнивая жена-спелеолог, чтобы отомстить мужу за измену, заманивает его в пещеру-лабиринт. Бедняга обречен на гибель — в полной темноте, с минимальным запасом еды и воды. Но он не собирается сдаваться. Его жизнь в лабиринте насыщеннее, чем приключения Крузо на необитаемом острове. И вот награда — несгибаемый пленник умудряется отыскать в подземелье самое драгоценное из земных сокровищ…

---

Ничего в пещерной жизни не менялось, ничего не происходило.

Многосерийная эпопея про лабиринтное скитание повторялась, как навязчивое дежа-вю.

Разочаровывающие тупики похожей конфигурации.

Ходы — то длинные, то короткие, то прямые, то извилистые, то с наклоном в понижение, то с градусом подъема.

Малыш двигался неизвестно зачем, неизвестно куда, надеясь на неизвестно что, но двигался.

Хотя с каждой съеденной банкой консервов, с каждой выпитой бутылкой воды приближался неизбежный финал.

Чем меньше оставалось продуктов, тем меньше верил Малыш, что эта ревнивая сука Аида одумается и вернется.

К тому же у Малыша возник психологический конфликт с консервами, с той самой благословенной тушеной свининой.

Ритмичное и строго необходимое потребление воды не вызывало у Малыша никаких отрицательных эмоций, не считая тоски по горячей ванне и холодному душу.

А вот жирные и проперченные консервы достали, но не тем, что провоцировали постоянную жажду и вызывали изжогу.

Малыш уже после вскрытия третьей банки понял, что кроме свиньи в сомбреро не будет ничего — ни рыбы в собственном соку, ни заливной баранины, ни тем более говяжьих языков под майонезом.

На пятой банке Малыш догадался, что склонная к экономии Аида закупила стандартную упаковку у оптовиков.

На седьмой банке, когда вкус тушеной свинины приобрел металлический оттенок, Малыш допер, что Аида явно презентовала ему просроченную партию. Но это унылое открытие не внесло никакого изменения в пещерное меню.

Сон. Еда.

Маршрут.

Сон.

Еда.

Маршрут…

На пятнадцатой банке Малыш возненавидел на всю оставшуюся жизнь розовую свинью в желтом сомбреро. Хорошо еще, что ничем не нарушаемая темнота ни давала ему снова и снова смотреть на этикетку с ухмыляющимся хряком.

На двадцатой банке Малыш осознал, что незаконный приговор вынесен окончательно и обжалованию не подлежит.

На двадцать первой Малыш смирился с участью. Ему осталось самое большее неделя. Или сколько там может протянуть человек без воды и тушеной свинины с бобами. Впрочем, эта последняя неделя могла длиться и мучительно долго, лишь придавая изуверские штрихи к неизбежной агонии.

Иногда Малышу казалось, что он давным-давно превратился в глубокого старика и скитается по этому бесконечному и однообразному лабиринту не меньше века.

А еще доканывали вампиро-мифологические сны, пронизанные лазерными лучами дикой расцветки.

Глава 2 Явления и глюки

От слишком однообразного питания и отсутствия свежих овощей и фруктов сны все более и более наполнялись кошмарной составляющей.

Малыш, прежде чем заснуть, долго всматривался в непроницаемую тьму и вслушивался в тишину.

И снова только собственное встревоженное и утомленное сердце давало понять, что эта пока реальность, еще не сон, еще не сон, еще не сон…

На этот раз Малыш дольше обычного старался удержаться на границе между почти не осязаемой явью и слишком четким сном.

Но не успел он пересечь черту, отделяющую пещерное бытие от глюков угнетенного безысходностью ситуации подсознания, как явилась она — Геката, покровительница душ мертвых и загробного мира.

Ликом — Аида.

Телом — летучая мышь с грудями похотливой негритянки.

С голосом родной матери. Таким голосом та обычно упрекала отца, когда он задерживался за партией ковбойского покера.

Химера из древнегреческой богини, ревнивой супруги, бизнес-вумен, коллекционирующей белых мужчин, и доброй мамочки, не скупящейся на засахаренный миндаль и попкорн, сразу приступила к травле и охоте.

Бешеные псы со светящимися, словно фары гоночных автомобилей, глазами подняли истошный лай и похоронный вой.

Геката взмахнула широкими, перепончатыми, колючими, остроконечными, шелестящими крылами.

И пошла на взлет.

Маменька застонала, как будто ей отец-муж наконец доставил удовольствие.

Черные, блестящие, упругие груди с возбужденными сосками выдали белое-пребелое молоко четырехпроцентной жирности.

А супруга разинула пасть.

И химера, зависнув на мгновение, оставляя за собой отчетливый менструальный зигзаг, ринулась прямо на изменника.

Под визг псов, терзающих разложившиеся трупы.

Под вой кобелей, дерущихся за право быть первым.

Под лай беременных сучек.

Малыш не мог даже сдвинуться с места — ноги не подчинялись ни рефлексам, ни разуму.

А Химера приближалась.

Голос матери славил утонувшего самовлюбленного Нарцисса.

В квадро-режиме зазвучали первые такты пляски жрецов из оперы «Аида».

Псы визжали, лаяли, выли.

Но все перекрывал марш фараоновской стражи, исполняемый джазовой группой и хором оживших покойников.

Наступало мгновение вампирского совокупления с жертвой.

Перепончатые, колючие, остроконечные крылья произвели сакральное торнадо.

У Малыша вздыбились волосы и на голове, и на лобке, и даже подмышками.

Химера атаковала с полуразворота.

Маменька закричала, словно обожгла пальцы неисправным тостером.

Чернокожие груди вместо молока начали нагнетать апельсиновый сок с мякотью.

Супруга же скалилась, жаждая гемоглобина из мужниной аорты.

Отклоняясь от еще не замаранных свежей кровью острых клыков, Малыш вывалился из кошмарного сна и, еще не осознав, что спасся, вдруг услышал далекий, но настоящий стон.

Глава 3 Пещерный репертуар

Не веря ни в стенающие привидения, ни в ожившую мумию, ни в хищника, приманивающего жалобным стоном глупую жертву, Малыш двинулся навстречу долгожданному звуку.

Оставил спальник и биотуалет в глубоком тылу, чтобы ничто не стесняло движение.

Звук явно человеческой природы вновь повторился прямо по курсу.

Малыш ускорился.

Только бы стон не оказался слуховой галлюцинацией или каким-нибудь пещерным эффектом, неизвестным спелеологам.

За время, проведенное в лабиринте, Малыш наловчился избегать травмоопасных контактов с невидимыми препятствиями. Главное — правильно действовать руками, заменяющими зрение, и не совершать ненужных движений в непроверенном направлении.

Но вот стон раздался совсем рядом.

Малыш замер, готовый, если что, броситься назад, в спасительный лабиринт.

Стон повторился.

Малыш продвинулся вперед.

Опять стон.

Малыш, стоя на четвереньках, как настороженный, испуганный, нерешительный зверь, начал принюхиваться.

Судя по специфическому запаху, стонала женщина.

Хотя слабый аромат незнакомых духов явно был не из его прошлой жизни, Малыш все же произнес это ненавистное имя:

— Аида?

Но в ответ лишь стон.

Нарушая все законы самосохранения и выживания, Малыш смело протянул правую руку вперед. Пальцы, огрубевшие от постоянного контакта с твердостью, неровностью и шероховатостью стен, вдруг ощутили гладкость, теплоту и нежность чуть влажной кожи.

Стон прекратился.

Малыш пустил в дело вторую руку.

Женские прелести, которые он с удовольствием ощутил под руками, убеждали, что стонала не коварная мумия, не глупое привидение, не, тем более, хитрый и злобный хищник типа Минотавра.

Но все равно Малыш не знал, радоваться подобной находке или нет.

Женщина лежала на спине без сознания.

Округлость плеч.

Покатость бедер.

Изящество шеи.

Запахи…

Волосы, сухие и шелковистые, пахли травой и солнцем.

Обнаженная влажноватая кожа издавала слабый цветочный аромат.

Теплое дыхание, исходившее из нежных губ, которые он нашел по стону, отдавало топленым молоком…

Груди среднего размера — не такие роскошные, как у негритянки, коллекционирующей белые черепа, но далеко не такие плоские, как у специалистки по вампирам.

Ощупывая крепкие соски, Малыш вдруг ощутил, как в нем шевельнулось сексуальное желание. И это несмотря на время, проведенное в полной изоляции под знаком неизбежной гибели.

Правая рука Малыша, подчиняясь инстинкту возбуждающегося мужчины, скользнула по упругому животу с гладко выбритым лобком и, лишь только легла на нежный клитор, как объект вожделения ойкнул.

Малыш, подчиняясь кодексу истинного джентльмена, отдернул пальцы.

— Кто здесь? Кто? — спросил незнакомый женский голос, юный и дрожащий. — Кто?

В голосе одновременно звучали и страх, и надежда, и намек на истерику.

Малыш вполголоса, чтобы не вызвать паники у нежданной находки, произнес сакраментальное:

— Да я это, я.

— Кто я?

— Человек я, не бойся, человек.

— Пещерный?

Нелепый вопрос, перенасыщенный страхом и трепетом.

— Вроде, — сказал Малыш. — Просто я заблудился.

— Где?