Уго Фонте - Дегустатор

• Название: Дегустатор
• Автор: Уго Фонте
• Издательство: АСТ, ВЗОИ
• Жанр: Историческая проза
• Год: 2005
• ISBN: 5-17-021753-6, 5-9602-0148-8

История «маленького человека», рисковавшего жизнью три раза в день — за завтраком, обедом и ужином… Роман-мистификация, роман-комедия, роман-игра, стилизованный под ренессансную «комедию нравов» и уносящий читателя в блестящую Италию эпохи Возрождения. Блестящий стиль, великолепная галерея персонажей, острый юмор и увлекательный сюжет заставляют читать на одном дыхании — и с наслаждением перечитывать…

---

Я почти не помню, что мы ели, поскольку меня совершенно заворожил рассказ принца, который я передам насколько смогу точнее. Он сказал, что в юности был сержантом в армии папы Юлия. Наступая на Болонью, войска прошли по Умбрии, и папа велел им остановиться в монастыре Верекондо, чтобы сделать пожертвование. Поблизости от монастыря сержант встретил молодую женщину, оглашавшую окрестности рыданиями. Поскольку принц был тогда юн и хорош собой, а девушка оказалась очень красивой, ее слезы глубоко тронули его. В ответ на расспросы принца она сказала, что ее жестокий муж забрал с собой их маленького сына и ушел пасти овец, а она безумно скучает по малышу.

Принц поехал в Верекондо, где и заночевал, однако рыдания женщины продолжали звучать у него в ушах. На следующее утро он поехал к ней на ферму и объяснился в любви. Она полюбила его с первого взгляда, и так велика была их страсть, что они сбросили все оковы и отдались любовной игре до самого утра. Принц умолял любимую отправиться с ним в Болонью, но она не могла оставить ребенка. С тяжелым сердцем он покинул ее и поспешил на встречу с папой римским. Увы, отсутствие принца не осталось незамеченным. Враги так очернили его перед папой, что ему пришлось бежать во Флоренцию, а затем в Венецию.

Прошло много лет, прежде чем он смог вернуться в деревню, но женщина к этому времени умерла. Соседи сказали, что она родила второго сына, который, как понял принц, скорее всего был его ребенком, однако тот вырос и несколько лет назад уехал в Губбио.

Я с изумлением слушал этот рассказ, а когда принц упомянул Губбио, то, потеряв самообладание, обхватил его за шею и назвал своим дорогим отцом. Так сильно я не рыдал с тех пор, как умерла моя мать. Принц последовал моему примеру, и все сидевшие за столом так растрогались, что слезы текли, как сладостные ручьи весной, поскольку после всех наших невзгод в душе вновь расцвела надежда.

Отец сказал, что занялся торговлей оливковым маслом, которая сделала его богатым. Он так и не женился — воспоминание о первой любви вставало между ним и любой другой женщиной. В конце концов эта память воплотилась в портрете, который он и повел нас посмотреть. На нем простыми изящными линиями была изображена женщина с темными волосами и печальным лицом. Полные губы ее были в точности как мои, а левый глаз чуть больше правого.

— Пресвятая Мадонна! — вскричал я. — Это же моя мать! Принц улыбнулся.

— В молодости я немного учился у Леонардо да Винчи в Милане.

— Вы оказались очень талантливым учеником. Принц рассказал, что велел своим слугам запомнить лицо на портрете и приводить любого, кто хоть немного похож на эту женщину, к нему во дворец. Они это делали несколько раз, но принц с первого взгляда понимал, что перед ним не его отпрыски. Он уже отчаялся найти своего сына — до тех пор пока не увидел меня. Теперь, на пороге смерти, он мог наконец спокойно отойти в мир иной.

Я взмолился, чтобы он не говорил о смерти («Бог не стал бы так долго ждать, прежде чем свести нас вместе, если бы хотел тут же разлучить!»), и рассказал ему о невероятном путешествии, в которое мы пустились с Еленой и которое привело к нашей с ним встрече. Принц пообещал, что построит новый алтарь, дабы ознаменовать наше воссоединение. И так мы продолжали беседовать, пока птичий щебет не возвестил о приближении рассвета. Тогда отец отвел нас в спальню с прекрасными коврами и гобеленами на стенах и тонким льняным бельем на кровати. Я не верил своему счастью. Обрести любовь и найти отца — и все это за несколько дней! Чем я это заслужил? Я протянул Елене руки. Ее нежность, красота, благородство и храбрость переполняли мое сердце восторгом. Я так и вижу, как она склоняет голову мне на грудь, как берет меня за руку и целует. Это видение стоит у меня перед глазами, не тускнея ни на миг.

Но к чему продолжать? Ничего этого на самом деле не было. Ничего. Я не сбежал вместе с Еленой. Мы не остановились в гостинице, не готовили ужин, я не встретил своего настоящего отца. Все это были фантазии, тысячи воображаемых картин, которые я видел во сне и наяву. Видения эти являлись мне так часто, что стали совершенно реальными. Я помню, что мы ели, какую одежду носили, какие слова говорили, лучше, чем события, произошедшие в действительности. А теперь я написал это — и все стало правдой. Не знаю почему, но так есть.

Всю свою жизнь я верил, что библейские, древнегреческие и римские истории правдивы, поскольку они были изложены в письменном виде. Перечитав свои записи, я понимаю, как просто придумать историю, которой на самом деле не было, и заставить читателя смеяться, плакать или сопереживать. Этот дар, безусловно, ценнее всего серебра и золота на земле. Человек, которому он дан свыше, становится Богом — творцом своего собственного мира.

На самом деле мы с Еленой не могли оторваться друг от друга в те недолгие часы, что провели вместе. Порой мы говорили взахлеб, а потом наступали моменты, когда в словах не было нужды. Я прочел ей сонет, и она поцеловала меня, повторив мое имя сотню раз, так что теперь, когда я его слышу, мне чудится ее голос. Мы любили друг друга у стен castello, и нам было плевать, видит нас кто-то или нет. А потом, на рассвете, когда слуги начали грузить запряженные мулами повозки, мне пришлось уйти.

Вернувшись после дегустации завтрака Федерико, я увидел, что Елена плачет и проклинает свою гордость, которая мешала ей заговорить со мной раньше и из-за которой мы потеряли столько времени. Я целовал ее снова и снова, после чего попросил вернуться к архиепископу, поскольку боялся, что у нее могут быть неприятности, если ее застукают со мной. Но она ни за что не хотела меня покинуть.

Федерико залез в свою карету, рыцари и придворные взгромоздились на коней. Повозки, запряженные мулами, вывели во двор. Елена начала рвать на себе волосы, рыдая во весь голос. Я соскочил на землю, чтобы утешить ее, между тем как обоз прополз мимо нас и выехал через ворота. Щеголь и некоторые другие дегустаторы встали возле конюшни, наблюдая за нами.

— Езжай! — сказала Елена, вытирая слезы. — Езжай, пока они не сделали тебе дурного!

Стражники закрывали ворота, но я не хотел оставлять Елену. Разве я не потерял Агнес точно так же? Однако она заверила меня, что дегустаторы не посмеют ее тронуть, поскольку она служит архиепископу, да к тому же вокруг полно охраны.

Я сказал, что когда-нибудь вернусь к ней. Не важно, будет ли она в Ниме, Милане или Париже — я найду ее, пусть даже на поиски уйдет вся моя оставшаяся жизнь, потому что жить без нее не стоит. Елена прильнула ко мне, прижав свои нежные пальчики к моим губам, и сказала:

— Если будет на то воля Божья, мы встретимся вновь. А сейчас, Уго, езжай, прошу тебя! Езжай!

Я сел на лошадь. Дегустаторы, размахивая шпагами и дубинками, ринулись ко мне. Я пришпорил коня, разогнал их и галопом промчался по двору castello, еле успев проскользнуть через закрывающиеся ворота.

Глава 25

По дороге в Милан Чекки прозвал меня «il miraculo vivente» — живым чудом. Но я был едва жив, и жизнь моя не походила на чудо. Несмотря на то что у меня были все основания для радости, я погрузился в меланхолию. И не только потому, что нашел любовь всей своей жизни и тут же ее потерял. Я просто устал, и физически, и морально. Кости у меня ныли, кровь еле текла по жилам, я маялся от бессонницы. Когда же мне наконец удавалось заснуть, меня мучили кошмары, в которых я видел смерть и предательство. Я приобрел привычку оглядываться через плечо и облизывать губы, как те дегустаторы, с которыми мне довелось повстречаться. Да, я победил брыластого, но он превратил меня в немощный призрак. Я наконец понял, что имел в виду Томмазо, предостерегая меня от сближения с Федерико. Я заразился от герцога всеми его страхами.

Поэтому, когда на третий день пути Чекки сообщил мне, что Федерико приглашает меня в свою карсту, я не хотел идти. Чекки не сомневался в том, что у меня есть веские причины, однако посоветовал не противиться приказам Федерико.

Остальные уже были там и слушали, как Септивий читает о римском императоре, победившем орды франко-германцев.

— Его любили? — поинтересовался Федерико.

— Он был стоиком.

Губы у Федерико сморщились, как фига.

— Стоиком?

— Для стоиков добродетель — высшее благо, — объяснил Септивий. — Они верили, что для того, чтобы найти истинную свободу, вы должны отречься от страстей.

— Это я могу, — заявил Федерико, вгрызаясь в персик.

Мы дружно кивнули.

— А также отринуть от себя неправедные мысли, — продолжал Септивий.

— У меня никогда не бывает неправедных мыслей, — сказал Федерико, вытирая с подбородка сок.

Мы снова кивнули.

— А также жить среди природы, отвергая все поблажки, — закончил Септивий.

Федерико проглотил последний кусок персика.

— Basta. Завтра мы снова почитаем.