Юлиана Суренова - По ту сторону гор

• Название: По ту сторону гор
• Автор: Юлиана Суренова
• Жанр: Фэнтези

---

— Быть всем? А зачем тогда другие? Им ведь тоже нужно кем-то быть, чтобы жить.

— Ладно, — вздохнув, юноша качнул головой, — уже поздно. Пойду, попробую все-таки заснуть. Может, горные духи расскажут мне еще что-нибудь о пути, который нам предстоит. То, что поможет обойтись без жертв, — он повернулся, собираясь уходить, но голос брата остановил его:

— Если им нужна жертва, они ее все равно получат, хочешь ты того или нет.

— Я знаю, — кому, как не ему было это знать. И, все же, он на что-то еще надеялся. В отличие от Аль-си, который, как с удивлением открыл для себя Алиор, верил в предопределение даже сильнее, чем в свои силы.

"Странно, — это удивляло. Брат всегда, и особенно — после того, как он узнал о готовившемся заговоре, представлялся ему решительным и властным, стремившимся изменить мир под себя. И вот, оказывается… — Но так ведь нельзя — жить, лелеять какие-то мечты, а потом, услышав от рыночной гадалки, что тебе суждено упасть с дворцовой стены и умереть, по собственной воле лесть на крышу, на которую раньше никогда не ступал ногой!"

— Алиор! — прервал его мысли голос брата, заставив вздрогнуть от неожиданности, услышав свое полное имя, которое, хоть у него и было, но никогда не использовалось, когда в Альмире царя и его наследников всегда, из поколения в поколение звали одинаково: правитель — Аль-ри (хотя, конечно, произнести это имя вслух могли себе позволить только самые близкие ему люди), старший из его сыновей — Аль-си, младший — Аль-ми. Если случалось, что детей было трое, для последнего было особое имя — Аль-до. Этот ребенок считался избранным — ни старшим, ни младшим, а единственным.

Алиор никогда не понимал, зачем все эти сложности с именами, которые, являя собой, как ему казалось, лишь вносили жуткую неразбериху в летописи, когда, если не читать их с начала, было не понятно, о каком правителе идет речь.

Как и обычай в отношении царских женщин — жен и дочерей. Считалось, что у царя девочки просто не рождались. Нет, их не убивали, но оставляли вместе с матерями, которые, сразу после родов, как не исполнившие своего долга — произвести наследника — удаляли из столицы. С глаз долой, из сердца вон. Алиор никогда не интересовался, есть ли у него сестры и что с ними стало. Он не знал даже ничего о своей собственной матери. Была ли это та же женщина, что и родившая его старшего брата? Он совсем ее не помнил: как она выглядела, была ли красивой, доброй? С младенчества он был с отцом, который растил их с братом как единственный родитель. Это была еще одна традиция правящей династии, ведшей свое начало от одного из десяти наследников царя-основателя. Лишь эта кровь имела значение. Лишь мужское, жесткое воспитание могло вырастить наследника.

Так было всегда. Потому что жена первого царя Альмиры умерла родами, подарив царю сына. Потом были еще две женщины, каждая из которых умирала, как и первая. Это стало знаком — значит, и рядом ни с кем из его потомков не может быть постоянной спутницы. И он может брать себе новых жен до тех пор, пока у него родится третий сын. Который, последний, обычно и менял на престоле отца. В Альмире правители обычно жили долго. И к моменту их кончины старшие сыновья успевали обзавестись собственными семьями — обычными, с единственной женой и кучей детишек, домом… В общем, судьбой, которую уже не сменишь. И только избранный еще оставался подле отца.

"Может, вот почему брат торопился прибрать к рукам власть, — мелькнула у него в голове мысль, которая словно забрела к нему в голову из прошлого, когда теперь это не имело уже никакого значения, — он боялся, что отец возьмет третью жену, у него родится избранный сын. Но ведь даже это не лишало старших детей прав на престол! Мало ли было примеров…"

— Аль-ми, — на этот раз брат назвал его привычно, видно, решив, что нежданно-негаданно услышанное имя, означавшее, в сущности, уход из правящей семьи, не просто удивило брата, но и напугало его. Ведь одно дело отказаться от врожденных прав по доброй воле, по судьбе, и совсем другое — по чьей-то чужой прихоти. — Видишь, — кривя в болезненной усмешке рот, продолжал Аль-си, — все не так просто, как кажется. Тот, кто был рожден в царской семье, не может не думать о венце на собственной голове. Даже если его наследство потеряно, даже если он — всего лишь бродяга, лишившийся всего по прихоти богов.

— Но я не…

— И ты. И я. Альмиры больше нет. Или ты так и не понял этого?

— Как ты можешь…! — он побледнел, не то от страха, не то от гнева, был готов воскликнуть: — Зачем же тогда это все, весь этот путь, если…

— Ты ошибаешься, думая, что я лишился надежды, — будто вновь прочтя мысли собеседника, качнул головой Аль-си. — Я свято верю, что нам удастся спасти людей. Не всех, конечно, но тех, кто выживет — да.

— Если мы доберемся до повелителя дня, он снимет печать рока с Десятого царства.

— И все будет, как прежде? Нет, брат. Не будет. Уже никогда. И никакому богу нет до нас дела. Если кто нам и поможет, то только люди. И жить нам дальше не среди сказочных громов и эльфов, а таких же людей, как и мы с тобой. И знаешь что?

— Что? — ощутив внутри себя какое-то странное чувство пустоты, обреченности, безнадежно спросил Аль, хотя ему и вовсе не хотелось ни о чем говорить. Все, о чем он мечтал сейчас, это, оказавшись на каменном мосту, прыгнуть в бездну, надеясь, что боги и горные духи поймут его самопожертвование и помогут остальным пройти их путь, раз только их дорога, не его может привести к цели.

— Если раньше я хотел объединить десять царств…

— Чтобы получить власть, о которой все остальные только мечтали…

— Чтобы воплотить мечту тысячи и одного поколения, сделать то, что многие считали невозможным, избранные пытались и претерпели неудачу, и ни у кого, за исключением Основателя, не получилось.

— А сейчас? — ему было совершенно все равно. Но нужно же было чем-то заполнить образовавшуюся в душе пустоту. Хотя бы — разговором о чужом будущем.

— Я хочу сделать это ради того, чтобы жители Альмиры спаслись. И чтобы, лишившись родины, они не чувствовали себя в новом мире отверженными, бедными родственниками, нищими приживалами, у которых нет собственного дома, а из чужого не гонят, потому что совестно.

— Если ты будешь царем, все будет иначе, — соглашаясь с очевидным, кивнул Аль.

— Да. И тогда Альмира не умрет. Оставшиеся девять царств, объединившись, станут новой Альмирой.

— Ты еще не завоевал свое царство, а уже выбрал для него название, — не сдержавшись, хохотнул юноша. Право же, это было так забавно.

Аль-си же остался совершенно серьезен.

— Я завоюю его. Непременно. Не остановлюсь, пока этого не случится. И ничто не сможет мне помешать! — его глаза горели таким беспощадно жестоким огнем, что юноше стало не по себе. Он даже испугался — как бы с братом не случилось чего, он ведь, все таки, не здоров.

— Ну ладно, ладно, ты только не волнуйся…

— Я говорю это тебе, — с тем же видом одержимого продолжал царевич, — чтобы ты не вставал на моей дороге. Потому что ты можешь быть кем угодно, а я — только новым царем-основателем. Потому что ты мечтаешь о другой судьбе, а я — только об этой. Потому что… В общем, — прервав самого себя, он на миг замолчал, закрыл глаза, заставляя себя успокоиться, после чего продолжал, и хотя голос его при этом звучал много ровнее, но слова, которые он произносил, от того не стали менее жестокими: — Не вставай на моем пути к короне Основателя. Иначе мне придется тебя убить, — и, оставив ошарашенного такими словами брата стоять у входа в пещеру, пошел к уже начавшему склоняться к камням, затухая, костру.

Глава 13

Наутро Аль был хмур и еще менее разговорчив, чем обычно.

— Что это он? — недоумевали спутники за его спиной. — Неужели ему приснился еще один вещий сон? — но спросить самого царевича не решались, не столько не желая нарваться на злой взгляд, сколько боясь услышать правду. Даже Аль-си, обычно готовый допытываться до правды до победного конца, используя для этого все способы и не останавливаясь ни перед какими сомнениями, страхами или заблуждениями, на этот раз тоже отмалчивался, держась в стороне от брата.

Он чувствовал себя несколько неловко после давешнего разговора, сожалея о своей чрезмерной откровенности. Правы были легенды, уча, что есть вещи, о которых лучше не говорить вслух, даже если все понятно и без слов.

Не находя продолжения, разговоры затихли, так, в сущности, и не начавшись.

Странники шли молча, чувствуя себя неуверенно в непривычной гнетущей тишине, от которой веяло чем-то замогильным. В голову сами собой лезли мысли о смерти: и той, что осталась позади них, и той, что ждала впереди.

— Неужели все беженцы мертвы? — сорвалось с губ Рика. — Ведь в городах остались единицы…

— Иначе мы встретили бы их, — Лиин думал о том же, и эти мысли ему совершенно не нравились. Слишком жуткими они были.