Александр Алтунин - На службе Отечеству

• Название: На службе Отечеству
• Автор: Александр Алтунин
• Жанр: Биографии и Мемуары

Аннотация издательства:

Герой Советского Союза генерал армии Александр Терентьевич Алтунин прошел по фронтовым дорогам Великой Отечественной войны сотни огненных верст. О своем участии в боях под Смоленском, в Крыму, в Белоруссии, на берегах Вислы и в Германии он рассказал в повествованиях мемуарного характера "Повесть о тревожной молодости" и "Звезды над Вислой", вышедших в Воениздате Они и легли в основу этой книги. Автор дополнил их главами о своей довоенной жизни и о своей службе в Вооруженных Силах в послевоенные годы.

---

И мы держались.

862-й стрелковый полк в течение двух первых часов отразил три контратаки противника. Последняя была особенно упорной. На батальон капитана Ивана Кузнецова навалились два десятка танков, бронетранспортеры с пехотой, четыре штурмовых орудия. Казалось, что в этом огненном месиве не должно было остаться ничего живого. Но из обвалившихся от взрывов, примятых гусеницами машин траншей, окопов; блиндажей вставали бойцы. Поднимались с гранатами и бутылками с горючей смесью, оружием. Рвали крупповскую сталь, жгли хваленую фашистскую технику, в упор расстреливали вражеских солдат и офицеров.

Гибли и сами. Слишком был велик перевес врага в технике и живой силе. Командир полка, чем мог, помогал батальону. Здесь уже дрались петеэровцы, взводы разведки, саперы. На НП волновались за исход боя.

— Не выдержит Кузнецов, — оторвал от глаз бинокль заместитель командира по политической части. — Сомнет его фриц.

— Выдержит твой однофамилец, Кузьма Иванович, — обернулся к нему Кожевников. — На то он там и поставлен, чтобы выдержать.

— И все же нужно ему помочь, Василий Антонович.

— Сам вижу, что нужно, но чем? У нас с тобой в резерве рота автоматчиков, а бой-то еще впереди. — И, чуть помедлив, продолжил: Хорошо, взвод автоматчиков пошлем.

— Мне тоже туда нужно.

— Ох и беспокойный ты человек, Кузьма Иванович! Иди, но береги себя. Не лезь на рожон.

Майор Кузнецов по пути присоединял к взводу автоматчиков писарей, связистов, всех, кто встречался по дороге. Даже раненых, Он не приказывал им. Нет. Но так уж получалось, что коммунисты, комсомольцы, а вслед за ними и все, кто только мог держать оружие, шли за политработником. Солидное пополнение влилось в батальон Кузнецова в критическую минуту боя. Враг был отброшен с большими для него потерями.

Полк не сделал и шагу назад. Так же упорно дрались все части дивизии.

1 декабря, согласно приказу командира корпуса, мы сдали спою и приняли полосу обороны 323-й Брянской стрелковой дивизии. Перегруппировка была связана с тем, что соседи в предыдущих боях понесли большие потери.

Смена произошла быстро. Перед дивизией была поставлена задача: прорвать оборону противника на рубеже севернее деревни Потаповка, юго-восточнее хутора Муравей, высота с отметкой 146,0. Местность изобиловала болотами с чахлым кустарником. Все время моросил дождь. С нетерпением ждали мороза и чертыхались по поводу слякотной зимы. Ходили постоянно в сырой одежде и обуви. Обсушиться было негде даже в тылу, а о передовой и говорить нечего.

Весь день первого и в ночь на 2 декабря шла подготовка к прорыву. Занимали отведенные места приданные дивизии силы и средства, вела пристрелку артиллерия. Командиры проводили рекогносцировочные работы, согласовывали вопросы взаимодействия. Шла передислокация тылов.

Мы отрабатывали документы, еще и еще раз уточняли исходное положение полков для прорыва. Майор Румянцев несколько раз выезжал на передний край.

— Нелегко нам дастся прорыв, — качал головой Петр Васильевич. Противник зацепился прочно.

В эти дни до нас дошли сведения о том, что фашисты перебросили сюда значительные силы и средства с других направлений. Но они, эти сведения, были отрывочны. Прибывающие же из тылов противника разведгруппы ничего нового не приносили. И лишь после нам стало известно, что гитлеровское командование, боясь успешного продвижения советских войск к Жлобину и Рогачеву, перебросило в этот район пять пехотных дивизий из-под Мозыря, две пехотные дивизии и бригаду СС. Это помогло противнику остановить наступление войск фронта. К концу ноября фронт стабилизировался на рубеже Чаусы, Новый Быхов, восточнее Рогачева, Стрешин и далее по Припяти юго-восточнее Мозыря.

Начались бои за улучшение позиций — напряженные и трудные. Десять с лишним часов дивизия прорывала оборону севернее Потаповки, выйдя на рубеж восточнее хутора Святой, восточнее Парасля, северная окраина поселка Первомайский, продвинулась всего на три-четыре километра. Правда, к рассвету полки смогли вырвать у противника еще два километра и оттеснить его на западный берег реки Окра. Я не оговорился, употребив слово "вырвать". Именно так и было. Ожесточенные бои разгорались не только за выгодные рубежи и населенные пункты, но и чуть ли не за каждый метр земли. Многих офицеров, сержантов, солдат мы тогда потеряли. Смертью храбрых погибли капитан Иван Просвирков, старший лейтенант Александр Старчиков, лейтенант Маркали Курпеисов, младший лейтенант Александр Полин.

До последнего снаряда отражал контратаку врага командир батареи 76-миллиметровых пушек младший лейтенант Василий Коптемир. И когда прорвавшийся на позицию фашистский танк начал давить замолчавшие орудия, офицер поднялся. В изодранной в клочья шинели, истекающий кровью, он выдавил из себя:

— Не пройдешь, гад!

Собрав остаток сил, младший лейтенант метнул гранату под гусеницу танка и потерял сознание. Его здесь и нашли в луже крови. Рядом стояла с распластанной гусеницей стальная фашистская громадина.

В памяти встает небольшое лесное село с крохотной железнодорожной станцией — Старая Рудня. Вернее, от села и станции осталось лишь одно название: оказавшись в центре фронтовых событий, Старая Рудня претерпела такие изменения, что даже коренные жители не узнавали ее. Вместо аккуратных белорусских изб — головешки или развалины, многие дома фашисты разобрали на устройство инженерных сооружений. Околица да и улицы села перепаханы траншеями, окопами, ходами сообщения, воронками от бомб и снарядов.

Попытка взять Старую Рудню с ходу успеха не имела. Наши подразделения были встречены мощным ружейно-пулеметным огнем, залегли и начали окапываться. Командиры, докладывая, сетовали на превосходство противника в живой силе и технике.

Позвонил майор Красовский. 828-й полк вырвался вперед и теперь залег под кинжальным непрерывным огнем противника.

— Потери несешь, Николай Викторович? — переспросил командир дивизии. Это плохо. Нужно сделать так, чтобы не терять людей. Насчет артиллерии помочь не можем. Нет ничего. Отстала. Выходи из положения своими силами. Да, да, своими силами, Николай Викторович.

Федор Семенович Даниловский положил трубку, встал с походного стула, кинул взгляд под кроны стоявших рядом сосен, где саперы на некотором расстоянии от земли сооружали площадку.

— Хорошо видно полки? — спросил он.

— Так точно, товарищ полковник, — ответил усатый сержант. — Все как на ладони туточки.

— Поторапливайтесь, — обронил комдив.

— Заканчиваем, товарищ полковник, — произнес сапер, продолжая орудовать топором.

Прибыл командир разведроты. Пока водитель глушил двигатель трофейного мотоцикла, старший лейтенант докладывал:

— Еле проскочили. Противник стоит везде плотно. Разве что юго-восточнее, в самой низине, немного реже инженерные сооружения. Но там вода до самого оврага.

— Где? — оживился полковник Даниловский.

— Вот здесь, — показал на карте офицер на угол леса.

— Пойдем-ка глянем с высоты, — пригласил полковник командира роты на импровизированный НП.

Изучая местность, Федор Семенович минут десять о чем-то расспрашивал офицера. Затем пригласил к себе подполковника Абашева. Теперь уже втроем они рассматривали юго-восточную часть Старой Рудни.

— В вашем предложении, Федор Федорович, рациональное зерно есть, сойдя с помоста, произнес Даниловский. — Поставь задачу разведчикам еще раз проверить подступы к селу с юго-востока.

Даниловский подошел к командующему артиллерией полковнику Копутенко:

— Ну что, бог войны, где твои пушкари? Подводишь сегодня, ох как подводишь! Прямо без ножа режешь.

Полковник Копутенко развел руками: мол, ничего не могу поделать.

— Это я уже с самого утра вижу. Мне батареи подавай…

— Товарищ полковник, — подбежал связист, — вас к телефону майор Заяц!

— Держишься, Филипп Федорович? — взял трубку Даниловский. — Это хорошо. Что? Контратакуют танки? А ты их не пропускай. Жги. Своими силами и средствами жги. Ничего пока не могу подбросить. Нет у меня. Бери пример с соседа. Красовскому труднее. С трех сторон приходится сдерживать. Подравняйся с его флангом. Жду от тебя добрых вестей, Филипп Федорович.

Федор Семенович положил трубку, смахнул с погона прилипшую хвою. Он был чисто выбрит, из-под воротника гимнастерки выглядывал белый подворотничок, сапоги блестели. Несмотря на то что путь ли не сутки находился на ногах, выглядел бодро. Работал, как обычно, спокойно и размеренно. Получал от командиров полков информацию, давал им указания, выслушивал офицеров штаба и нарочных из частей, не торопясь высказывал свое мнение по тому или иному вопросу, со всеми был ровен и тактичен.

Позвонил кто-то из старших начальников и, видимо, начал упрекать командующего артиллерией дивизии. Федор Семенович возразил: