Ноам Хомский - Картезианская лингвистика

• Название: Картезианская лингвистика
• Автор: Ноам Хомский
• Издательство: КомКнига
• Жанр: Философия
• Год: 2005
• ISBN: 5-484-00181-1

В настоящей книге выдающийся американский лингвист Ноам Хом- ский попытался проследить в трудах языковедов и философов прошлого идеи, сходные с положениями разработанной им теории трансформационной порождающей грамматики. С этой целью он обратился к лингвофилософ- ской рационалистической традиции XVII–XVIII вв., незаслуженно, по его мнению, забытой. Обильно цитируя сочинения Р.Декарта и Ж. деКордемуа, Дж. Хэрриса и Р. Кедворта, братьев Шлегелей и В. фон Гумбольдта, а также других мыслителей Франции, Германии и Англии, Хомский создает целостное представление о главных особенностях рационалистического подхода к языку, основы которого были заложены еще в античности. Знаменитый труд Хомского был переведен на многие языки и вызвал в свое время бурную полемику в научной печати; его русский перевод, несо- мненно, будет воспринят с интересом лингвистами, психологами, философами, культурологами, историками науки и представителями других гуманитарных профессий.

---

Итак, в основе предложений с эксшшкативными и ограничительными относительными придаточными лежат некие системы суждений (иными словами, абстрактных объектов, образующих значение предложений) 69; однако способ взаимосвязи различен: в случае экспликативного придаточного лежащее в его основе суждение действительно утверждается, в детерминативном же придаточном суждение, образуемое путем замены относительного местоимения на его антецедент, не утверждается, но образует единую сложную идею вместе с этим существительным.

Разумеется, это верные по своей сути наблюдения, и их следует учитывать в любой синтаксической теории, с помощью которой намереваются уточнить понятие «глубинной структуры», сформулировать и обосновать принципы связи глубинной структуры с поверхностной организацией предложения. Короче говоря, приведенные соображения тем или иным образом должны быть включены в любую теорию трансформационной порождающей грамматики. Задача такой теории как раз и заключается в том, чтобы сформулировать правила, в соответствии с которыми определяется вид глубинных структур и их соотношение с поверхностными структурами, а также правила семантической и фонологической интерпретации глубинных и поверхностных структур соответственно. Иными словами, в основном речь идет о детальной разработке и формализации тех понятий, которые имплицитно содержатся в только что приведенных пассажах и лишь частично находят словесное выражение. Поэтому мне представляется со многих точек зрения вполне обоснованным рассматривать теорию трансформационной порождающей грамматики в том виде, в каком она развивается в настоящее время, как по сути дела современную и более эксплицитную версию теории Пор-Рояля.

В теории Пор-Рояля фигурирующее в поверхностной структуре относительное местоимение не всегда выполняет двойную функцию замещения суще H.Хомский. Картезианская лингвистика ствительного и связи суждений. Бывают случаи, когда оно «утрачивает свою местоименную природу»* и таким образом выполняет только вторую функцию. Например, в таких предложениях, как Je suppose que vous serez sage 'Полагаю, что вы будете благоразумны' и Je vous dis que vous avez tort 'Говорю вам, что вы неправы' мы обнаруживаем, что в глубинной структуре «предложения Vous serez sage 'Вы будете благоразумны', Vous avez tort 'Вы неправы' являются частями полных предложений/ в suppose 'Полагаю' и т. и., Je vous dis 'Говорю вам' и т. п.» [Lancelot, Arnauld 1660, 73; цит. по: Арно, Лансло 1991, 54-55]70.

Далее в «Грамматике» говорится, что инфинитивные конструкции играют в глагольной системе ту же роль, что и относительные придаточные в системе имени, являясь средством расширения глагольной системы путем инкорпорирования целых суждений: «инфинитив занимает такое же место в кругу других наклонений (manieres) глагола, какое среди прочих местоимений занимает местоимение относительное » [Op. cit., 111-112; цит. по: Арно, Лансло 1991, 75; ср.: Арно, Лансло 1990, 168]; «инфинитив также, помимо выражения утверждения, присущего глаголу, имеет еще свойство связывать предложение, в котором он употреблен, с другим» [Op. cit., 112; цит. по: Арно,

Лансло 1991, 75; ср.: Арно, Лансло 1990, 169]. Так, значение предложения Scio malum esse fugiendum 'Знаю, что нужно избегать зла' [см.: Арно, Лансло 1990, 168; * В [Арно, Лансло 1990] перевод соответствующего раздела отсутствует. Ср.: [Арно, Лансло 1991, 53]. 1991, 75] выражается глубинной структурой с двумя суждениями, выражаемыми предложениями scio 'знаю' и malum esse fugiendum 'зло нужно избегать'. Трансформационное правило (выражаясь современными терминами), в соответствии с которым строится поверхностная структура этого предложения, требует замены est на esse подобно тому, как трансформации, приводящие к образованию предложений вроде Dieu (qui est) invisible a cree le monde (qui est) visible букв. 'Бог (который есть) невидимый создал мир (который есть) видимый', состоят из различных операций замены, изменения порядка элементов и опущения, которые применяются к системам глубинных предложений. Поэтому-то и получилось, что по-французски мы почти всегда передаем инфинитив изъявительным наклонением со словечком que 'что':Jе scay que le mal est a fuir «Знаю, что нужно избегать зла» [Op. cit., 112; цит. по: Арно, Лансло 1991, 75; ср.: Арно, Лансло 1990, 168-169]. В данном случае идентичность глубинных структур латинского и французского языков в определенной степени, возможно, затемнена тем обстоятельством, что в этих двух языках используются несколько различные трансформационные операции для выведения поверхностных форм.

В «Грамматике» Пор-Рояля говорится также о том, что подобным образом можно анализировать и косвенную речь71. Если глубинное вставленное предложение является вопросительным, то трансформационное правило требует введения скорее частицы si, а не que, как, например, в предложении On m'a demande si je pouvais faire cela 'Меня спросили, могу ли я это сделать', где Pouvez-vous faire cela? 'Можете вы это сделать?' — это «речь, которую передают». Иногда же H. Хомский. Картезианская лингвистика не требуется никакой частицы, достаточно изменить лицо; ср., например, II m'a demande: Qui estes-vous? 'Он меня спросил: Кто вы?' и // m'a demande quij'estois 'Он меня спросил, кто я' [Op. cit., 113; цит. по: Арно, Лансло 1991, 76; ср.: Арно, Лансло 1990, 170].

Итак, суть теории Пор-Рояля в общих чертах заключается в следующем: у каждого предложения есть внутренняя, ментальная, сторона (глубинная структура, образующая его значение) и внешняя, материальная, сторона — последовательность звуков. Анализ поверхностной структуры, разбиение ее на фразы* может и не выявить никаких значимых связей в глубинной структуре, если на них не указывают ни формальные показатели, ни порядок слов. Тем не менее глубинная структура всегда присутствует в сознании при произнесении конкретного высказывания. Глубинная структура состоит из системы организованных различным образом элементарных суждений, которые имеют субъектно-предикатную форму с субъектом и предикатом простого вида (т. е. последние представляют собой категории, а не более сложные фразы). Многие из этих элементарных объектов могут независимо реализоваться в виде поверхностных предложений. В общем случае нельзя утверждать, что элементарные суждения, из которых состоит глубинная структура, утверждаются при произнесении предложения, производного от этой глубинной структуры; примером могут служить экспликативные и детерминативные предложения, которые * Здесь термин «фраза» употреблен в обычном для американского языкознания значении составляющей предложения. различаются между собой в этом отношении. Чтобы составить реальное предложение на основе данной глубинной структуры, которое передавало бы мысль, выражаемую этой структурой, необходимо применить определенные трансформационные правила изменения порядка следования элементов, их субституции или опущения. Некоторые из этих правил обязательны, другие же факультативны. Так, предложение Dieu qui est invisible a cree le monde visible 'Бог, который невидим, создал мир, который видим' отлично от его парафразы Dieu invisible a cree le monde visible 'Невидимый Бог создал видимый мир'; здесь применена факультативная операция опущения, однако трансформация, в результате которой существительное заменяется относительным местоимением, а последнее выносится в препозицию, является обязательной.

Это объяснение действительно только для предложений, основанных исключительно на суждениях.

Однако последние, хотя и являются важнейшей формой мысли, вовсе не исчерпывают «операции нашего рассудка» и «к этому, однако, следует еще добавить конъюнкцию, дизъюнкцию и другие подобные операции нашего рассудка, а также все другие движения души: желания, приказания, вопрос и т.д.» [Op. cit., 29; цит. с изм. по: Арно, Лансло 1991, 30; ср.: Арно, Лансло 1990, 91-93]. Эти и другие «формы наших мыслей» отчасти означиваются посредством специальных частиц, вроде лат. поп 'не', vel 'или', si 'если', ergo 'следовательно' и т.д. [Op. cit., 137-138; ср.: Арно, Лансло 1990, 202; 1991, 30]. Однако и в таких предложениях тождество глубинной структуры может быть замаскировано различиями в трансформационных средствах, используемых для образования реальных предложений в соответствии с теми значениями, которые говорящий намеревается выразить. В качестве примера можно привести вопросительные предложения. В латыни вопросительная частица ne «не имеет никакого объекта вне нашего разума, но единственно означает движение нашей души, когда мы хотим что-то узнать» [Op. cit., 138; ср.: Арно, Лансло 1990, 202; 1991, 94]. Что же касается вопросительного местоимения, то это «не что иное, как местоимение, к которому добавлено значение частицы ne: заменяя, как и все другие местоимения, имя, оно, кроме того, выражает движение нашей души, желающей узнать что-то и ждущей соответствующих сведений» [Op. cit., 138; цит. по: Арно, Лансло 1991, 94; ср.: Арно, Лансло 1990, 202-203]. Однако это «движение души» (mouvement de Pame) может быть означено разными способами, а не только добавлением частицы, например, изменением тона голоса или инверсией порядка слов, как во французском языке, где субъект, выраженный местоимением, «передвигается » [см.: Арно, Лансло 1990, 203; 1991, 95] в позицию после показателя лица в глаголе (при этом сохраняется согласование, имеющееся в глубинной форме).