Юрий Каменецкий - Мелочи жизни

• Название: Мелочи жизни
• Автор: Юрий Каменецкий
• Издательство: Дрофа - Лирус
• Жанр: Современные любовные романы
• Год: 1994
• ISBN: 5-87675-077-8

«Мелочи жизни» — современный городской роман о жизни так называемого среднего класса, преимущественно интеллигенции — учителей, инженеров, врачей, художников-модельеров и др. Роман хорош тем, что будни этих людей, полные забот, радостей, тревог, описаны увлекательно, за ними наблюдаешь неотрывно, с возрастающим интересом — он читается как напряженный психологический детектив, написанный живо, с грустной веселостью и сочувствием к действующим лицам — нашим современникам..

---

Шведов подумал, что приход ее как нельзя кстати: уж больно не хотелось оставаться одному.

Вскоре раздался звонок, Игорь Андреевич открыл.

— Я принесла вам горячую пиццу! — с порога объявила Регина.

— Весьма тронут, — поблагодарил модельер. — Разденешься или ты так, на одной ноге?

— Да я, собственно говоря... — замялась Регина. — Извините, что я без звонка, Игорь Андреевич.

— Да скинь пальто, скинь, — потребовал Шведов. — Надумала угощать, так давай по всем правилам. Чайник там клокотал недавно...

Шведов помог снять Регине пальто, и оба пошли на кухню. Регина вынула из сумки пакет с пиццей, положила на стол.

— Видела, как последнюю живую душу от меня увозили?— спросил Шведов.

— Ну, видела, — Регина по-хозяйски достала из шкафчика чашки. — В порядке вещей все... разве нет? И наверняка вы были готовы к этому: мальчик же не сувенир, чтобы они вам оставляли его на память?

— Легко ты обо всем калякаешь, — не удержался от колкости Шведов.

— Легко или трудно — позвольте об этом мне самой знать. А вам стоит захотеть — у вас породистый щенок появится. Или кенар певчий. — Регина разлила чай. — О существах более разумных я не говорю...

Шведов присел к столу, Регина развернула пиццу, принялась резать.

— О более разумных? — переспросил Игорь Андреевич. — Уж не на того ли самозванца ты намекаешь?

— Не поняла, пардон?

— Да я о том юноше, которого сперва ты отфутболила, потом и я сам. Странный какой-то случай.

— Да лучше в дом грызунов пустить стаю, чем одного авантюриста из провинции! — декларировала Регина. — Ешьте же, пока горячая.

Шведов повиновался, откусил кусочек.

— И ведь подумайте, — Регина села сама, — рассчитал, что человек вашего уровня и ваших лет должен был хоть раз в жизни съездить в их края, на минеральные воды! Но — пальцем в небо, увы: что-что, а желудок вам сроду не приходилось лечить, — суеверная Регина трижды постучала по деревянной спинке стула.

Шведов отхлебнул чаю.

— Регинушка, давай ты не будешь заведовать моим прошлым, а? У меня, к твоему сведению, была так называемая «студенческая язва». Представь себе. И четыре сезона подряд я ездил на Северный Кавказ.

— Так. Хорошо, поверила. А с бабами греховодничать — это врачи вам прописывали? — ехидно осведомилась Регина.

— Молодость, молодость мне прописывала, — не обиделся Шведов.

— К чему... вы клоните? К тому, что могли там соблазнить хорошенькую медсестричку?

— Представь себе — мог. Вполне мог, — подтвердил модельер.

— А стало быть, получается, что с географией этот Лжедмитрий не прокололся... Тут как раз совпадение... — Мои поздравления! — всплеснула руками Регина. — Он, кстати, не Лжедмитрий. Он Лже-игорь. Его зовут, он сказал, как вас. Черт-те что! Вот мое отчество, если оно еще не совсем забыто, — Васильевна. Так, может, мне к артисту Лановому податься на этом основании? «Дорогой папа!» Может, удочерит?

— Погоди острить, — остудил Регинин пыл Шведов. — Мать он не назвал по имени?

— Я уж бы как-нибудь запомнила... Ну ладно, хватит. Зациклился! Ну даже если он и сын? Что с того? Парень взрослый, чужой. За ним своя какая-то жизнь, вам неведомая. Есть у вас, слава Богу, и характер, когда нужно, и эта ирония знаменитая... от которой даже мне зябко бывает. А тут вдруг — потек! Первому же самозванцу верить готов! — продолжала Регина. — Понимаю все: плохо, одиноко, больно...

— Слишком больно, Региночка, — прорвало вдруг Шведова. — У всякого человека предел же есть: вот до этих пор могу вытерпеть, а дальше — не поручусь... Судите меня как знаете, я не могу больше в мыслях прокручивать, как «Волга» идет юзом... как срывается...

— Все, Игорь!

— Нет, не все, — Игорь Андреевич хлопнул ладонью по столу. — Нет, не все. — Еще взрыв бензобака... камнепад... и только тогда — все. — Он выдохнул тяжело, замолчал. Потом добавил, уже спокойно: — Вот ты говоришь, «понимаю все»... А этого нельзя понять. Мы и сотой доли не представляем, до чего ей было больно... Машеньке моей.

Юля и Игорь тоже пили чай на кухне, но разговор вели куда как более веселый.

— Непостижимо все-таки: в девятимиллионном городе ты натыкаешься на меня второй раз!

— Может, это самое и называлось в старину — «перст судьбы»? — подвел базу под Юлино восклицание Игорь.

— Не уверена. Лучше бы какой-нибудь перст указывал мне под ноги.

— Болит? — участливо спросил Игорь.

— Сейчас уже нет.

— Я в метро-то тебя окликнул после того, как в трансагентстве потерял.

— А я на твой боевой клич обернулась как раз в тот момент, когда надо было с эскалатора сходить. Тут и подвернула ногу. Устроил ты мне вывих лодыжки,— с шутливым укором сказала Юля.

— Прости.

— Ладно... А что тебе в трансагентстве было нужно?

— Как — что? Билет. Собирался отбыть восвояси! Но убедился, что суммы, которую отложил на обратный билет, — уже не хватает... тю-тю. Милое открытие, не правда ли?

— У меня такое же. Я узнала, во что обойдется мне дорога в горный Казахстан... Если три месяца стипендию откладывать только на это, — может, и съезжу... В одну сторону...

— Господи, а чего тебя несет туда? — удивился Игорь. — Был Союз — мы и тогда на подобные вояжи не могли раскачаться...

— Там мама погибла моя. Недавно, — быстро ответила Юля. — Только не нужно больше расспросов, ладно? Ешь.

Несколько минут оба молчали. Потом наконец Игорь сказал:

— Знаешь... много раз мне снилось, как я теряю маму. Как хороню. Просыпаюсь, рубашка хоть выжимай... Один раз после такого я вдруг начал рисовать ее спящую в четыре часа утра. До сих пор говорят, что среди моих работ эта — одна из самых-самых... Но когда смерть пришла за ней наяву, — я какой-то оглохший был, бесчувственный... И провожал ее вроде бы и не я.

— И это — вся вина твоя? — спросила Юля.

— Нет, ну по мелочам-то тыщи были вин... так у всех, наверное.

— А суда над твоей мамой ты не устраивал? Суда и бойкота? Не вел себя так, словно ее нету у тебя при жизни? А я делала это все! Я, видишь ли, праведница, а она — великая грешница! Знаешь, никогда не строй из себя святого! И не воображай, будто ты — на белом коне. Потом окажется, что не конь это, а ишак нахальный... что вместо ума и души — одно упрямство и самомнение! Что ни малейшего права у тебя не было... Но когда это поймешь, будет поздно! — Юля очень разнервничалась, но не плакала.

— Не пожалеешь потом, что исповедалась Бог весть кому? — осторожно спросил Игорь. — Я ж транзитный человек в твоей жизни...

— А ты когда уедешь? — спросила Юля.

— Вопрос пока не прояснен, — туманно ответил Игорь.

— Сколько тебе на билет не хватает?

Догадавшись, что Юля хочет предложить деньги взаймы, Игорь замотал головой:

— Нет-нет... я выкручусь. По-твоему, у меня никого в Москве, кроме тебя? Ошибаешься. Вот только жаль, что на еще одну такую нашу встречу рассчитывать мудрено. Хорошенького всегда понемножку почему-то. Спасибо тебе, — Игорь поднялся из-за стола.

— Уже уходишь?

— Да, пора, — Игорь направился в коридор.

— Погоди... — окликнула его Юля. —Я ведь не знаю даже, откуда ты взялся...

— А есть такой славный город Железноводск. Там лечат гастриты, колиты... но обидно, когда все наше значение к одному этому сводят. Извини, если что не так. И — крепись. — Игорь быстро оделся.

Юля, провожая его, приоткрыла дверь большой комнаты.

— Хочешь взглянуть, какая у меня была мама?

Юля открыла дверь, и сразу Игорю бросилась в глаза одна из лучших фото Маши с ленточкой черного крепа наискось в нижнем углу.

— Красавица она у тебя! — сказал Игорь. Юля кивнула, молча глядя на фотографию.

— Это несправедливо, — добавил Игорь.

Юле не хотелось продолжать этот разговор, и она стала прощаться.

— Ну, будь здоров. И пожалуйста, будь осторожен. Береги чужие лодыжки...

— Постараюсь. А ты — чтоб никогда больше горя не знала, — пожелал на прощание Игорь. — Никогда.

— Спасибо. Пока.

— Привет.

Юля закрыла за Игорем дверь, вернулась на кухню, стала мыть посуду.

Ей было очень жалко, что Игорь уезжает. Чем-то тронул ее этот прекраснодушный провинциал. Быть может, именно этим своим провинциальным прекраснодушием и тронул. Но не в Юлиной власти было удержать его. Да и неудобно как-то девушке «навязываться»... Вот если бы он сам, предположим, изъявил желание...

Но, как любил говаривать Юлин дедушка Анатолий Федорович, — «если бы да кабы, то во рту росли бы грибы»...

Регина и Шведов все еще пребывали на кухне.

Чай был выпит, недоеденная пицца остыла.

— Давайте закончим тему блудного сына и минеральных вод, Игорь Андреевич, — предложила Регина. — Ничего эта тема вам не даст... Поверьте мне. Не потому, что я хочу в вашем прошлом копаться, а потому...

— Ладно, — перебил модельер, — ты имя из него вытянула? Имя матери?