Лидия Чуковская - Записки об Анне Ахматовой. 1963-1966

• Название: Записки об Анне Ахматовой. 1963-1966
• Автор: Лидия Чуковская
• Издательство: Время
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2007
• ISBN: 978-5-9691-0209-5, 978-5-9691-0213-8,978-5-9691-0201-9

Третий том «Записок» Лидии Чуковской охватывает три года: с января 1963 – до 5 марта 1966-го, дня смерти Анны Ахматовой. Это годы, когда кончалась и кончилась хрущевская оттепель, годы контрнаступления сталинистов. Не удаются попытки Анны Ахматовой напечатать «Реквием» и «Поэму без героя». Терпит неудачу Лидия Чуковская, пытаясь опубликовать свою повесть «Софья Петровна». Арестовывают, судят и ссылают поэта Иосифа Бродского… Хлопотам о нем посвящены многие страницы этой книги. Чуковская помогает Ахматовой составить ее сборник «Бег времени», записывает ее рассказы о триумфальных последних поездках в Италию и Англию.

В приложении печатаются документы из архива Лидии Чуковской, ее дневник «После конца», её статья об Ахматовой «Голая арифметика» и др.

---

Вам не повезло в том, что Ваши друзья и заступники – люди не чиновные. Они очень немного могут. Они одолевают путь не милями, а миллиметрами. Но нет такой минуты, когда бы они не помнили о Вас, и не действовали бы.

Не семь, как Вы пишете, а девять месяцев – время, достаточное для того, чтобы родился ребенок. А он, вот, не рождается.

И, несмотря на всё это я с удивлением прочитала Ваши слова о ноябре или Новом годе. Не могу, не хочу думать, что Вы все еще будете там. Чудо ли, или до кого-то дойдет всё же смысл, позор происходящего, но Вас должны освободить. Так я думаю и верю.

Еще раз хочу сказать, что, если бы речь шла об Арх[ангельс]ке, о кот. упоминаете Вы, может, хватило бы и моего скромного влияния. А тут дело совсем, совсем другое. Постарайтесь понять.

Из письма К. Чуковского – Л. Чуковской

<17 июля 1964>

«…Сейчас получил № Таймса, где рассказана история Бродского, сообщено о ходатайствах Шостаковича, моем и С [амуила] Я [ковлевича] – а так же сказано (по поводу реквиема) что Ахматова – великий поэт».

К. Чуковский пишет о статье Патрисии Блейк «Быть советским литератором все еще опасно», опубликованной 21 июня 1964 года в «Нью-Йорк Тайме Бук Ревью». Автор статьи сообщает: «Копии писем и телеграмм, которые были направлены в суд и в ЦК партии многими выдающимися представителями русской интеллигенции и творческими работниками, такими как Дмитрий Шостакович, Корней Чуковский и Самуил Маршак, недавно тайными путями дошли до Запада. Они заявляют, что «молодой и все еще развивающийся талантливый поэт должен быть огражден от необоснованных и оскорбительных обвинений», и указывают, что процесс Бродского широко комментируется в России как «рецидив методов, которые применялись в период культа Сталина»…

История Иосифа Бродского свидетельствует о том, что быть советским литератором все еще опасно… Он – протеже самого крупного из ныне здравствующих русских поэтов – семидесятипятилетней Анны Ахматовой» (выдержки из статьи даны в переводе с английского).

Из письма И. Бродского – Ф. Вигдоровой

<сентябръ 1964>

…читать Ваше письмо было гораздо мучительней, чем думать о собственных невзгодах. Очень больно, что Вас так ранит эта история. Хотел бы Вас как-то утешить, но, боюсь, вышло бы слишком кокетливо…

Вы пишете, что меня «должны освободить». Нет, Фрида Абрамовна, не должны. И не только – в силу политической ситуации, а потому, что у этой страны нет долга передо мной: я чувствую очень сильно, насколько эта земля не связана с человеком. Поэтому я все буду сам. Нужно ее пересилить, вспахать, что ли, перехитрить. Ладно. И это – лирика. Очень хочу на ноябрьские или к Нов. году выбраться на пару дней (хотя теперь не знаю, удастся ли: болею уже неделю и на меня глядят очень косо)…

Из моего общего Дневника

11 сентября 64

Сегодня дурные вести о деле Иосифа.

Несколько дней назад, в городе, была у меня Наталья Грудинина. Она специально приехала из Ленинграда, чтобы добиться приема у Смирнова, Миронова, Суркова, Руденко. И кроме того, послать большое письмо Никите Сергеевичу. Письмо составлено… длинно, – но горячо и убедительно…

Вместе с Львом Зиновьевичем она посетила Воронкова и они вместе подробно объяснили ему, сколько в деле фальшивок…

Ну вот, а сегодня Корней Иванович ходил к Федину, который читал начало его воспоминаний о Зощенко – и Федин сказал, что:

Дело Бродского (с Фридиной записью) было докладываемо лично Хрущеву (по-видимому, из-за криков за границей), он сказал, якобы, что суд велся безобразно, но пусть Бродский будет счастлив, что его осудили за тунеядство, а не за политику, потому что за стихи ему причиталось бы 10 лет…

Значит, мерзавцы – или обманутые – обманули Никиту Сергеевича разного рода фальшивками, состряпанными Лернером… Потому что никаких антисоветских стихов у Бродского нет и быть не может: он живет на удивление далеко от всякой политики.

Завтра я еду в город, увижусь с Фридой, которую не видела 100 лет, и будем думать думу…

Да, еще Никита Сергеевич спросил, как Фридина запись попала за границу…

Фрида посылала ее в «Известия», в «Литературную газету», в Прокуратуру и так далее. Очевидно, в каком-то из этих учреждений кто-то переписал и пустил по рукам, а то, что ходит по рукам – неизбежно попадает за границу.

А от Иосифа вести плохие, и самая плохая та, что он не в силах переводить, хотя его завалили переводами.

Зима там близка. Переживет ли он ее?

Ф. Вигдорова – К. Федину

<сентябръ 64>

Глубокоуважаемый Константин Александрович!

Никто не вправе перекладывать тяжесть со своих плеч на чужие. Каждый сам должен нести свою ношу. Но я перекладываю свою ответственность за человеческую судьбу на Вас, потому что, оказалось: я бессильна, у меня нет пути, на котором я могла бы добиться справедливости.

Речь идет о судьбе молодого талантливого поэта, несправедливо и бессмысленно сосланного на пять лет за тунеядство.

Я обращалась в газету (для журналиста – путь единственно верный), в прокуратуру, в ЦК – всё напрасно.

Нет нужды излагать суть этого дела: оно полно и подробно изложено в записи двух судов, на которых я присутствовала, и в письме Лидии Чуковской работнику ЦК Игорю Сергеевичу Черноуцану. Прочитайте эти материалы.

Вправе я или не вправе так поступать, но я перекладываю ответственность за судьбу оклеветанного молодого поэта на Вас: Вы – руководите Союзом Писателей. Может быть перед Вами откроются двери, которые плотно закрыты передо мной.

Ф. Вигдорова.

И. Дьяконов – К. Федину

<сентябръ 64>

Глубокоуважаемый Константин Александрович!

Вы, по всей вероятности, помните меня мальчиком – я Игорь, единственный сохранившийся из семьи Михаила Алексеевича Дьяконова, которого, я знаю, вы любили, и – единственный – попытались нам помочь в 1938 году.

Вы на днях получили письмо от Фриды Абрамовны Вигдоровой. Я очень Вас прошу, в память той, не удавшейся Вам, помощи в 1938 г., оказать помощь в этом деле – хотя человек, о котором идет речь, мне совершенно неизвестен, но исход этого дела для нас всех в Ленинграде – пробный камень: действительно ли 1938 год не повторится?

С глубоким уважением и благодарностью за прежнее

Ваш Игорь Дьяконов.

Из письма Н. И. Грудининой – Н. Р. Миронову

<11 сентября 64>

…Поскольку высказанное Вами мнение о деле Бродского до суда и непосредственно после – оказалось трагичным для дела и исказило нормальный ход разбирательства и надзора со стороны органов Прокуратуры, то прошу Вас, как коммуниста, принять меня, выслушать и дать указания о проверке фактов, которые я Вам сообщу.

Это совершенно необходимо, потому что молодые литераторы моего родного города несут тяжелые идеологические потери в результате открытого показательного суда над Бродским и беззаконного приговора, а также и потому, что восстановление законности и справедливости затягивается на чересчур долгий срок…

Из письма Н. И. Грудининой – Н. С. Хрущеву

<13 сентября 64>

По праву человека, отдавшего жизнь воспитанию собственных детей и литературной молодежи, я прошу Вас избавить молодые умы от «дела Бродского». Техника фабрикации «дела», в результате многолюдного суда, стала известна чуть ли не всей интеллигенции Ленинграда и Москвы. Наше правосудие чернят за границей – и все лишь потому, что в одной из народных дружин Ленинграда завелся лгун и провокатор – некий Я. Лернер…

Когда же все это кончится? Партия и Вы лично – обещали нашим детям строгое соблюдение законов. Почему же безнаказанно нарушен закон в Ленинграде?..

Беззаконный приговор должен быть снят. Наши дети, молодые литераторы, а также все, кто был потрясен этим омерзительным «делом» – должны успокоиться и знать, что 38 год больше никогда не повторится.

Из моего общего Дневника

14 октября 64, Переделкино

Мы приехали к Деду вместе с Фридой, чтобы вместе (она так хотела) пойти к Ивановой, уговариваться о комнате. Но Дед внезапно позвал нас обеих к себе наверх. Он лежал на диване, слабый и грустный. Сообщил поразительную новость. К нему приезжал Дмитрий Алексеевич Поликарпов, специально по делу Бродского. Просить, чтобы Корней Иванович взял назад свое заступничество. Снял свое имя.

Корней Иванович, дорогой, отказался наотрез.

Странное дело: никаких политических обвинений против Бродского не выдвигается, а все та же галиматья о тунеядстве, о подстрочнике, о каких-то попойках и прочее. Что это за бесчеловечие и безобразие приезжать на дом к больному старику с допросами и насильничеством?

Из моего общего Дневника

22 октября 64

Сдвиг по делу Бродского – большой, счастливый. Миронов – тот самый Миронов, который накануне суда так гнусно говорил с Корнеем Ивановичем, который дал ход всему беззаконию – так вот, тот самый Миронов 3 октября позвонил в Ленинград Грудининой и сообщил, что он передал дело снова в Прокуратуру СССР, куда ее, Грудинину, и вызовут. 19 октября эта Жанна Д'Арк была на приеме у исполняющего обязанности прокурора СССР Малярова[245]. Решено: мы, хлопотавшие, 15 человек (число назвал он) берем Иосифа на поруки, срок сокращается до 8 месяцев. Вечером девятнадцатого у Фриды – я, Гнедин, Грудинина написали соответственную бумагу[246]. 20-го утром я, Шура и Грудинина съездили к Корнею Ивановичу; он подписал; затем Грудинина поехала к Паустовскому, а от него прямо в Ленинград. Туда же – Фрида, чтобы не потерять ни минуты; там подпишут Анна Андреевна, Дар, Бахтин, Долинина, Эткинд, Адмони и тогда письмо будет представлено Малярову. А к Иосифу поедет Толя (из Ленинграда), с которым Фрида посылает ему для осведомления наше поручительство.