Мордехай Рихлер - Версия Барни

• Название: Версия Барни
• Автор: Мордехай Рихлер
• Издательство: ИД Флюид
• Жанр: Современная проза
• Год: 2008
• ISBN: 978-5-98358-186-9

Словом «игра» определяется и жанр романа Рихлера, и его творческий метод. Рихлер тяготеет к трагифарсовому письму, роман написан в лучших традициях англо-американской литературы смеха — не случайно автор стал лауреатом престижной в Канаде премии имени замечательного юмориста и теоретика юмора Стивена Ликока. Рихлер-Панофски владеет юмором на любой вкус — броским, изысканным, «черным». «Версия Барни» изобилует остротами, шутками, каламбурами, злыми и меткими карикатурами, читается как «современная комедия», демонстрируя обширную галерею современных каприччос — ловчил, проходимцев, жуиров, пьяниц, продажных политиков, оборотистых коммерсантов, графоманов, подкупленных следователей и адвокатов, чудаков, безумцев, экстремистов.

---

Искренне Ваш, БАРНИ ПАНОФСКИ.

P. S. Номер домашнего телефона упомянутого профессора 416–819–2427. При заказе звонка можете требовать оплаты разговора абонентом. Он будет рад слышать Вас в любое время дня и ночи.

Вот еще письмо. От Великого Антонио.

ЖИВАЯ ЛЕГЕНДА ВЕЛИЧАЙШИЙ ИЗ ВЕЛИКИХ СИЛА МЫШЦ 510 ФУНТОВ ИЛИ 225 КИЛОГРАММОВ, САМЫЙ СИЛЬНЫЙ ЧЕЛОВЕК В МИРЕ. ДОИСТОРИЧЕСКИЙ ЧЕЛОВЕК, СИЛЬНЫЙ КАК 10 ЛОШАДЕЙ. ТАЩИТ 4 АВТОБУСА, СВЯЗАННЫХ ВМЕСТЕ ЦЕПЬЮ, ВЕСОМ 70 ТОНН 2200 ФУТОВ ПЕРЕД КАМЕРАМИ ТЕЛЕВИДЕНИЯ ЭН-БИ-СИ. В ТОКИО СМОТРЕТЬ НА ВЕЛИКОГО АНТОНИО ПРИШЛО БОЛЕЕ ПЯТИ МИЛЛИОНОВ ЧЕЛОВЕК.

Великий Антонио, сам житель Монреаля, оказался серьезным человеком и в приложении к письму прислал идею художественного фильма.

Кинофильм Великого Антонио. Сюжет № 1

Великий Антонио очень знаменит, впечатление на весь мир.

1. Антонио тащит 4 автобуса 70 тонн — Мировой Рекорд.

2. Держит руками 10 лошадей.

3. Тащит волосами 400 человек.

4. Один матч по рестлингу — чемпион!

5. А также Любовная драма с актрисой.

6. Примирение.

7. Под конец большой парад перед миллионами и миллионами зрителей. Главная улица в центре Токио, Нью-Йорка, а также Рио-де-Жанейро, Парижа, Лондона, Рима, Монреаля и всех главных городов мира.

Великий Антонио возбуждает любопытство во всем мире. У фильма будет большой рекордный успех, потому что зрители всего мира любят смотреть на Великого Антонио. Фильм будет стоить сто миллионов долларов, а на его съемки потребуется два года. Он принесет прибыли что-нибудь между пятью и десятью миллионами долларов. Во всем мире все хотят посмотреть на Великого Антонио и его загадочную силу. Великий Антонио непобедим. Великий Антонио написал сценарий и будет снимать фильм про Великого Антонио.

ВЕЛИКИЙ АНТОНИО — НАСТОЯЩАЯ ЗОЛОТАЯ ЖИЛА.

ЗАО «Артель напрасный труд» Западная Шербрук-стрит, 1300 Монреаль, Квебек, H3G 1J4 Канада 5 октября 1995 г.

Рассмотрел лично Барни Панофски

Дорогой Великий Антонио!

С величайшим сожалением я вынужден отклонить предложенную Вами идею блокбастера, и хотя ничего более заманчивого я многие годы не видел и не слышал, но мы слишком скромная продюсерская фирма, чтобы иметь возможность воздать Вашей идее должное, так что отнимать Ваше время было бы с нашей стороны безответственно. В то же время я переговорил с моим добрым другом Бобби Тарлисом из компании «Трое амигос» в Торонто, и ему Ваш проект понравился как никакой другой в прошлом.

Я искренне надеюсь, что смогу быть чем-то вроде повитухи по отношению к столь изумительному предприятию, поэтому прилагаю чек на 600 долларов, чтобы оплатить Вам билет на самолет до Торонто и обратно и прочие непредвиденные расходы. Адрес «Троих амигос» в Торонто: Йонж-стрит, 33. Предварительным звонком можете не утруждаться. Бобби ждет Вас. Чем скорее, тем лучше, сказал он. Да, выдам-ка я Вам один секретик. Бобби — бывший чемпион Венгрии по рестлингу среди любителей, и он побился со мной об заклад на весьма значительную сумму, что сможет уложить Вас в двух схватках из трех. Я поставил на Вас, Антонио, так что не подведите. Как только попадете в его офис, бейте с прыжка двумя ногами. Он это оценит. Желаю удачи.

С уважением, БАРНИ ПАНОФСКИ.

В пять вечера я заглянул в «Динкс» и там застрял, потом мы с Хьюз-Макнафтоном и Заком Килером, обозревателем из «Газетт», перебрались в «Джамбо», а еще позже, совсем почти уже утром, на пьяный угол, о котором знал один Зак. Шон О'Хирн однажды поведал мне о том, что «в старые времена, когда мы хотели узнать, где нелегально торгуют спиртным, мы устраивали засаду в машине с обычными, частными номерами — дожидались, когда Зак вывалится из «Джамбо», и ехали за ним. И всегда он находил, где хлебнуть. Как это у него получается, а?»

«У него это получается, — отвечал я, — потому что он необычайно приятный человек. Проницательный. Остроумный. Но это все вещи, которых вам не понять».

Однако в тот вечер Зак, только что вернувшийся из Торонто, куда он ездил на одно выступление по Си-би-си-ТВ, действовал мне на нервы. На официальном приеме он наткнулся на Мириам с Блэром.

— Ты нас всех убедил, будто Блэр отпетый зануда. Ну, лихорадочной веселостью он не страдает. Но мне понравился. Если бы он был совсем уж олухом, что бы с ним делала такая женщина, как Мириам?

— А она тебе как?

— Выглядит потрясающе. И говорит, ты знаешь, очень остроумно — все этак намеками. Но вот новая девушка Савла ей как-то не очень. «Он, — говорит, — пьет из грязной чашки», — кажется, так она сказала. Кстати, и о тебе ведь беспокоится! Твои дети ей говорят, что ты пьешь слишком много. Как некрасиво!

Домой я добрался, должно быть, часам к четырем, причем ключ в замок вставлял двумя руками, но проснулся все равно рано и приговорил этот вторник к списанию. А раз так, надо отметиться в качестве папаши, посвятить день обзвону потомства. Начал с Майка. Его секретарша сказала, что они всей семьей уехали на уик-энд в Нормандию. Какой уик-энд? На дворе самый что ни на есть будний вторник. «На удлиненный уик-энд, — уточнила она. — Английский». Я стал звонить Савлу.

— О господи, ведь еще даже двенадцати нет. Я так и знал, что это ты. Перезвони попозже, пожалуйста, а, пап.

— Ну ясно, сиплый, прокуренный голос. Опять всю ночь пил, что ли?

— Вот уж кто бы говорил…

— Послушай, я не ханжа. Я никогда не против выпить, но в меру!

— Я вчера поздно лег, потому что читал автобиографию Джеронимо[166]. Слушай, а вдруг апачи как раз и есть одно из потерянных колен[167]? Джеронимо никогда не ел ни бекона, ни свинины. Племенное табу. Когда у него умер отец, апачи убили отцовского коня и раздали всю остальную его собственность. Апачи не пользуются богатствами умерших родственников. Им запрещает это неписаный племенной закон — они боятся, что иначе дети богатого человека будут радоваться его смерти. Собери все до кучи, что у тебя там есть в твоих лабазах каменных, папа, и раздай. Каролина тогда от злости с ума сойдет.

— Савл, извини мне мое занудство, но ты Кейт последнее время не звонил?

— Чтобы она прозрачно намекала, что я разгильдяй и неудачник, если живу так, как я живу?

— Она тебя очень любит.

— Ага. Конечно. Я, кстати, не посылаю больше Майку свои статьи. Он месяцами не может выкроить минутку, чтобы прочесть. Притворяется вегетарианцем, но только чтобы потрафить Ее Превосходительству, а вот когда был на прошлой неделе в Нью-Йорке, пошел с нами обедать — кажется, в «Палм» — и так и вгрызся там в огромный бифштекс. А уж Авиву изводил как только мог.

— Авиву?

— Она из Израиля. Пишет для «Джерузалем пост» — говорит, ладно, теперь можно, когда эта газета перестала защищать Арафата. Ну и его, естественно, понесло: стал говорить, как много он жертвует организации «Немедленный мир» и как несправедливо обижены палестинцы. Плевать ему, что террористы убили ее брата.

— Это с ней ты сейчас живешь?

— Вчера я слушал записи Глена Гульда, «Гольдберг-вариации», смотрю, а она ноготки полирует. Утром встала раньше меня и давай вырезать все, что ей надо, из моей «Таймс», так что, когда я сел за завтрак, это была не газета, а сплошная система «виндоуз». Так что пришлось ее выставить. Ты лучше скажи, когда приехать собираешься? Ну, хоть на несколько дней, как в тот раз, а?

— Да, в прошлый раз мы с тобой здорово повеселились, скажи?

— Признавайся: ты любишь Майка, а меня считаешь недотепой, вот и спрашиваешь только о том, с кем я сейчас живу…

— Ты пьешь из слишком многих грязных чашек, мальчик мой.

— …потому что я, по-твоему, не способен ни с кем установить зрелые человеческие отношения.

— Ты в самом деле хочешь, чтобы я опять приехал?

— Ну-у, да-а. А я и с Кейт, между прочим, разговаривал — вот, как раз на прошлой неделе. Мы поругались. Потому что перед этим я узнал, что мама приглашала их накануне вечером обедать и Кейт ни за что ни про что нагрубила Блэру.

— Ах, какой ужас. Не хватало, чтобы еще и вы из-за этого перессорились. Блэр для твоей матери, возможно, чуть-чуть слишком молод, но она с ним счастлива, и всем нам надо этому только радоваться. Кроме того, он поддерживает многие хорошие дела. «Гринпис», например.

— Да брось ты, папа. Ты же его ненавидишь. Скажи лучше, как ты находишь мою последнюю статью, которую напечатал «Америкэн спектейтор»?

— С моей точки зрения, это дезинформация, к тому же изуверская, но писака ты, конечно, лихой.

— Вот это я понимаю! Молодец! Прости. Бежать пора. Наташа пригласила меня на ланч в «Юнион-сквер кафе».

— Наташа?

— Почему ты не женишься на Соланж?

— Для этого я слишком хорошо к ней отношусь. Кроме того, знаешь, что американские суды постановили? Бабах, бабах — и пошел вон. [Нет, надо три бабаха. — Прим. Майкла Панофски.] А ты и в самом деле хочешь, чтобы я в скором времени опять к тебе в Нью-Йорк приехал?