Игорь Зимин - Царская работа. XIX – начало XX в.

• Название: Царская работа. XIX – начало XX в.
• Автор: Игорь Зимин
• Жанр: История
• Год: 2011
• ISBN: 978-5-227-02855-6

Автор представляет четвертую книгу из серии «Повседневная жизнь Российского императорского двора». В ней рассказывается о внешней стороне жизни царственных семей, о том, что предназначалось для посторонних взоров, – об интерьерах и рабочих кабинетах монархов, о придворных церемониалах, о личной охране императоров, а также о такой крайне любопытной теме, как императорская кухня.

---

Все непредусмотренное, а следовательно, и всякое живое и животрепещущее впечатление навсегда вычеркнуто из их жизни… Тем не менее, надо признать, что в эту эпоху русский двор имел чрезвычайно блестящую внешность»112.

Действительно, то, что называется «пышностью», отличало повседневную жизнь Российского Императорского двора в XIX в. В это время в Европе, сотрясаемой буржуазными революциями, «пышность» выходит из моды как не соответствующая жизненным стандартам буржуазного общества.

Последний посол Французской республики в императорской России Морис Палеолог неоднократно отмечал пышность Российского Императорского двора, давно позабытую в буржуазной Европе. В июле 1914 г. он записал в дневнике: «По пышности мундиров, по роскоши туалетов, по богатству ливрей, по пышности убранства, общему выражению блеска и могущества зрелище так великолепно, что ни один двор в мире не мог бы с ним сравниться. Я надолго сохраню в глазах ослепительную лучистость драгоценных камней, рассыпанных на женских плечах. Это фантастический поток алмазов, жемчуга, рубинов, сапфиров, изумрудов, топазов, бериллов – поток света и огня»113. Блеск Императорского двора не поблек даже в годы Мировой войны, хотя те, кто помнил время царствования Александра II, считали, что блеск Императорского двора начала XX в. только бледная тень того, что они видели в дни своей молодости. В январе 1915 г., оценивая прием дипломатического корпуса в Александровском дворце Царского Села, Морис Палеолог вновь отметил: «Как обычно выказана пышность больших церемоний, богатство убранства, великолепие могущества и блеска, в чем русский двор не имеет себе равных»114.

И. Мейер. Коттедж в парке Александрия. Петергоф

Другую сторону парадной жизни императорских резиденций проницательно подметил военный министр Александра II Д.А. Милютин. Он писал: «Придворная жизнь вся слагается из одних обрядностей, все делается как бы только для соблюдения приличия и традиционных обычаев. Только этим и можно объяснить ту непостижимую легкость, с которою сменяются самые разнородные проявления жизни, непосредственные переходы от печали к веселью, от горя к радости. В один и тот же день утром – панихида, погребение, вечером – бал; те же лица, которые утром являлись сосредоточенными, нахмуренными, вечером расцветают, дышат беззаботным удовольствием. Это не жизнь действительная, реальная, а сцена, на которой постоянно разыгрывается очередное представление»115. Надо заметить, что строевика генерала Милютина вообще раздражала придворная жизнь с ее пустыми церемониалами. И тем не менее ему приходилось мириться с этим, оставаясь на своем высоком посту. Описывая свои впечатления от пребывания в Ливадии в 1873 г., он упоминает: «Целый день сутолока, беготня; говорят вполголоса, ежеминутно поглядывают на часы, чтобы не опоздать куда следует, чтобы в свое время и в своем месте поклониться, показаться…»116.

Впечатление о жизни Российского Императорского двора, как о некой сцене, где все разыгрывают жестко расписанные роли, в той или иной мере посещало самых разных участников этого гигантского действа под названием «придворная жизнь».

Церемониальная часть Министерства Императорского двора в буквальном смысле регулировала все стороны жизни как придворных, так и членов императорской фамилии. Надо иметь в виду одно важное обстоятельство. При Николае I его частная, семейная жизнь органично вписывалась в череду придворных церемоний и была неотделима от них. Император Николай Павлович не отделял своей семейной жизни от жизни двора. Напротив, его семейная жизнь была стержнем этой придворной жизни, она всячески демонстрировалась и выставлялась на всеобщее обозрение. Например, во время ежегодных июльских празднеств в Петергофе в Коттедже поднимались все шторы на окнах, чтобы гуляющая в парке публика могла собственными глазами наблюдать жизнь императорской семьи. В целом эта традиция сохранялась и при Александре II.

Вместе с тем Николай I, требовавший соблюдения всех тонкостей церемониала при Императорском дворе, поскольку это укрепляло престиж империи, мог жестко потребовать от подданных отказа от проявления «церемониального рвения» в повседневной жизни. У него было четкое представление о том, где можно и должно следовать букве церемониала, а где этим можно пренебречь, следуя здравому смыслу и пользе дела. В 1828 г. на законодательном уровне было предписано, чтобы «во время путешествия Его Императорского Величества никто из военных, гражданских и полицейских чиновников не встречал и не провожал Его Величества без особого на то Высочайшего повеления». При этом позволялись «обыкновенные встречи… только в одних квартирах городов, где Его Величество останавливается»117.

Разделили публичную и частную жизнь российских монархов события лета 1880 г. После смерти в мае 1880 г. императрицы Марии Александровны император Александр II в июле 1880 г. женится на своей многолетней любовнице Екатерине Долгоруковой. Это было решительное нарушение всех прецедентов и норм морали высшего света. С этого времени блеск и пышность Российского Императорского двора, органично сочетавшего в своих церемониях семейную и публичную жизнь российских монархов, начинают уходить в прошлое.

При Александре III блеск и пышность придворных церемоний сохраняются, но это уже только пустая оболочка, поскольку семейная жизнь монарха решительно исключалась из публичных церемоний и ее проявления сводилось к участию в необходимых придворных церемониалах, связанных с крещениями, присягами, свадьбами и похоронами. И только обаяние императрицы Марии Федоровны, страстно любившей блеск пышных церемоний, придавала жизни Императорского двора некую теплоту.

При Николае II, отягощенном семейными проблемами, которые он и его жена решительно не желали выставлять напоказ, придворная жизнь постепенно замирает, а пышный церемониал становиться пустой и малозначащей оболочкой, бледной тенью отжившего прошлого.

Дворцовые приемы

Дворцовый церемониал во всех его проявлениях был подробно прописан и документирован, но регламентирующие документы периодически корректировались в соответствии с духом времени и сценарием власти очередного монарха. Главным регламентирующим документом являлось «Положение о выходах при Высочайшем дворе, о входе за кавалергардов, о представлении Их Императорским Величествам, о приглашениях на балы и другие при Дворе собрания и о старшинстве придворных чинов и званий». Это «Положение» было утверждено 13 апреля 1858 г., затем изменено в 1899 г. и вновь утверждено в новой редакции 20 августа 1908 г.118.

Э.П. Гау. Караул лейб-гвардии Конного полка в Зимнем дворце. 1866 г.

Важная часть придворного церемониала – приемы. Они были разного уровня и размаха. Конечно, существовал строгий церемониал их проведения. Однако периодически происходили приемы, которые выбивались из этой бесконечной, сливавшейся в единое целое череды. Эти приемы надолго оставались в памяти современников и их описания откладывались в дневниковых записях и мемуарах.

М. Зичи. Кавалергарды на встрече персидского шаха Насир ад Дина. 1873 г.

Как правило, подобные приемы были связаны с событиями нерядового характера и выходили на международный уровень. К числу таких приемов можно отнести приезд в Россию в августе 1868 г. родителей цесаревны Марии Федоровны. Поскольку Императорский двор в это время традиционно находился в Петергофе, то прием организовали «по-семейному».

Праздник решили устроить в парке Александрия близ Коттеджа. Оформлением праздника занимался близкий ко Двору цесаревича художник Боголюбов. Поскольку на этом «пасторальном» приеме предполагалось присутствие множества гостей, а помещения Коттеджа носили камерный характер, то было решено пристроить к южному фасаду Коттеджа большой временный зал, обтянув парусиной деревянный каркас. Внутреннее пространство временного павильона украсили флагами Дании и России, вдоль стен расставили кадки с тропическими растениями, а расположенную в глубине сцену убрали цветами. Для защиты теплолюбивых растений от прохладных августовских северных ночей пришлось разместить рядом с ними котлы, в которых постоянно горел спирт119. Прием удался, гости и хозяева были довольны. Именно такие приемы, выбивавшиеся из устоявшихся стандартов, и оставались в памяти участников торжества.

М. Зичи. Прием дипломатического корпуса в Зимнем дворце 1 января 1863 г. (Никса слева от дамы в горностае)

Когда дети монархов подрастали и должны были принимать участие в дворцовых приемах, особенно когда им надо было играть какую-либо «роль», то для них устраивались репетиции. Причем с довольно многочисленной массовкой. Как правило, устраивали несколько «прогонов» церемонии, во время которых царственные родители старались добиться от детей безупречного выполнения ими предписанной их социальным статусом роли. К.П. Победоносцев рассказывал, как его воспитанник, несостоявшийся Николай II (Никса, умерший в 1865 г.), «перед вступлением его в совершеннолетие» участвовал в репетициях «приема дипломатического корпуса, причем, например, Рихтер изображал из себя французского посла, и цесаревич должен был поддерживать с ним соответствующий разговор»120.