Пётр Пискарёв - Милый старый Петербург. Воспоминания о быте старого Петербурга в начале XX века

• Название: Милый старый Петербург. Воспоминания о быте старого Петербурга в начале XX века
• Автор: Пётр Пискарёв
• Издательство: Гиперион
• Жанр: История
• Год: 2007
• ISBN: 978-5-89332-136-4

Эти мемуары написаны двумя петербургскими старожилами, родившимися на рубеже XIX–XX вв., и публикуются по рукописи, которая находится в собрании А. М. Конечного, составителя и комментатора этой книги. Воспоминания П. А. Пискарева и Л. Л. Урлаба — это документальный реестр реалий повседневной и праздничной жизни города рубежа веков и его обитателей, они дополняют и корректируют сведения, сообщаемые другими мемуаристами и являются еще одним источником по быту и зрелищной культуре старого Петербурга для самого широкого круга читателей (от любителя книг до специалиста по городской культуре и истории).

Иллюстративный материал предоставлен А. М. Конечным.

В оформлении обложки использованы работы Мстислава Валериановича Добужинского (1875–1957).

---

74

«Вилла Родэ» (1908–1918) — кафешантан с рестораном на Новодеревенской набережной (дом 1/2) в Новой деревне (современный адрес: угол Приморского проспекта и ул. Академика Крылова).

75

«Зоологический сад» — в 1870-х гг. купец Э. Рост открыл при «Зоологическим саду» в Александровском парке (вблизи Петропавловской крепости) увеселительное заведение под одноименным названием. В саду находились театр, открытая сцена, летний зал для симфонических оркестров, различные аттракционы и ресторан. Сад посещался в основном публикой среднего и малого достатка и пользовался дурной репутацией у городских властей. Гимназистам вход в сад был строжайше запрещен.

76

«К числу ресторанов можно отнести „поплавки“ на пристанях Финляндского легкого пароходства и Шлиссельбургского пароходства (где можно получать водку, вина, пиво, чай, закуски и обеды)» (Светлов. С. 58). В 1900-х гг. пристани на Неве («поплавки») находились: Николаевская набережная (против 7-й линии Васильевского острова), на Дворцовой набережной (против Адмиралтейства), у Летнего сада.

77

Владимирский клуб — вероятно речь идет о Приказчичьем клубе (Владимирская, 12), который принадлежал Купеческому обществу взаимного вспоможения.

78

Как вспоминает М. А. Григорьев, на Невском «в девять часов закрывались магазины, но проспект не темнел: в целях рекламы освещенные витрины горели до полуночи. Постепенно к гуляющим начинали примешиваться проститутки, сутенеры, компании подростков хулиганского вида с манерами парижских апашей из последнего кинобоевика. Чем ближе к вокзалу, тем больше пьяных, вспыхивают скандалы, свистят дворники, собирается толпа. К полуночи, кроме разгульной публики, никого нет. Гаснут витрины, огни в окнах, горят только фонари. Выходят на „работу“ самые низкопробные девки, скверно бранятся хриплыми голосами. Народ редеет. К трем часам все пустеет, только кое-где продолжают шататься компании самых отчаянных гуляк. Фонари тушат. Невский затихает до утра» (Григорьев. С. 42).

79

См. примеч. [272] к разделу «Быт Старого Петербурга по газетным объявлениям».

80

С. Ф. Светлов в главе «Уличная жизнь» описывает, как проходил петербургский день в 1890-х гг.:

«Сигналом к пробуждению спящего Петербурга служат гудки бесчисленных заводов и фабрик, начинающих свою музыку в шесть часов утра. Поэтому первыми прохожими, в фабричных местностях, появляются фабричные, бегущие в своих невзрачных одежонках на работу. Около этого же времени открываются мелочные лавочки. Но на других улицах еще тихо: тут, кроме городовых, спящих ночных извозчиков и дворников, кое-где подметающих улицу, никого еще нет.

В восьмом часу начинается оживление: едут конки, идут в магазины приказчики и сидельцы, открываются магазины и лавки; в восемь часов и начале девятого бегут гимназисты и школьники с ранцами за плечами, в десятом часу шествуют чиновники на службу с портфелями и без оных.

В девять часов город уже на полном ходу — всюду движение. На каждой улице можно встретить почтальонов, бегущих с газетами; учеников, запоздавших в классы; чиновников; кухарок с корзинками и кульками; лавочных мальчишек-подручных с корзинами на головах и пр. и пр. На рынках и в лавках, торгующих провизией, идет бойкая и оживленная торговля.

Часов в одиннадцать движение несколько затихает на второстепенных улицах и усиливается на главных: Невском проспекте, Большой Морской, Литейном, Владимирской, Гороховой. На Невском начинают появляться: фланёры русские и иностранные; гувернеры и бонны с ребятами, отправляющиеся в какой-нибудь ближайший сквер или сад (Александровский, Екатерининский).

В двенадцать часов в крепости палит пушка и по городу раздаются гудки, возвещающие рабочим фабрик и заводов время обеда. Все прохожие в это время вынимают свои карманные часы и проверяют их.

Через час опять гудки, зовущие фабричных на работу. Невский проспект и Б. Морская к этому времени уже запружены народом и экипажами. Здесь в это время в полном смысле слова смесь одежд, наречий, лиц.

Часа в два и в третьем часу опять появляются гимназисты, гимназистки и школьники, а в пятом часу — чиновники.

В семь часов раздаются фабричные гудки на шабаш и прилегающие к фабричным местностям улицы, доселе пустынные, оживляются: рабочие гуляют, направляются в портерные лавки и кабачки или просто собираются у ворот своих домов.

На Невском образуется гулянье, причем среди толпы попадается много девиц легкого поведения (которые ходят также по Литейной, Владимирской, по бульварам).

В девятом часу магазины мало-помалу закрываются, вследствие чего на улицах делается темнее.

В одиннадцать часов все магазины уже закрыты и торгуют только трактиры, пользующиеся особыми правами и торгующие до двенадцати, часу и двух часов ночи („Палкин“, „Москва“ Ротина, „Лейнер“, „Лежен“ — на Невском проспекте, „Золотой якорь“ и „Лондон“ на Васильевском острове и пр.), некоторые табачные лавочки и мелочные лавочки, которые закрываются часов в двенадцать.

В полночь город затихает и только на бойких улицах (например, на Невском, Литейной) еще много народа; во втором часу затихают и эти улицы; остаются дворники, сидящие у ворот в своих овчинных тулупах, городовые, приткнувшиеся где-нибудь у уголка, да спящие ночные извозчики.

Зимой улицы Петербурга, считающиеся главными, несравненно оживленнее и люднее, чем летом; напротив, летом оживленнее улицы второстепенные, в фабричных местах, и прилегающие к загородным увеселительным местностям. Так, например, Каменноостровский проспект с семи часов вечера до двух часов ночи запружен конками и экипажами, везущими гуляк в „Аркадию“ и „Ливадию“ (она же „Кинь-грусть“ и „Эрмитаж“) и обратно.

Ранней весной, как только Нева и взморье очистятся от льда, здесь также большое движение, ибо питерцы ездят на Елагин остров, „на пуан“ — смотреть закат солнца» (Светлов. С. 42–44).

81

Александровский рынок см. в настоящем разделе главу «Купцы и приказчики».

82

«Как отличительный знак дворников установлены для них, помимо существующих и носимых ими при дежурствах у ворот значков на цепочках, особые фуражки с бляхами» (Алфавитный сборник. С.  95).

83

Ср.: «При каждом доме состоят для услуги дворники, один из которых имеет звание старшего, а другие называются подручными. Дворники должны держать дом, дворы и улицу в чистоте, носить жильцам дрова и отправлять ночное дежурство. Старший дворник ведет домовые книги, наблюдает, чтобы все, проживающие в доме, были прописаны в участке, и вообще представляет из себя наблюдательный орган как домохозяина, так и полиции» (Светлов. С. 50).

Подробнее см.: Наставление дворникам: Правила, извлеченные из Свода законов и приказов г. С. Петербургского обер-полицмейстера. СПб., 1855; Алфавитный указатель к приказам по С.-Петербургской полиции. СПб., 1870. С. 143–148 (обязанности дворников); Инструкция для дежурных дворников. [СПб., 1901].

84

«Вывоз из города всякого рода навоза и нечистот производился главным образом пригородными огородниками, которые были заинтересованы в удобрении. Городская же управа имела специальный ассенизационный обоз — громадные деревянные бочки, поставленные на пароконные телеги летом и на сани зимой. Спереди — большое сиденье для кучера, на которое усаживались 1–2 рабочих. Сзади был насос системы Летестю» (Засосов, Пызин. С. 55).

85

«Сторожевые дворники, запирая ворота с наступлением сумерек, а калитки — в одиннадцать часов вечера, не должны оставлять таковых без должного надзора» (Алфавитный сборник. С. 225–226).

86

«Старшие дворники подбирали из родни или земляков себе подручных — младших дворников, здоровых, нестарых крестьян, которых деревня выбрасывала в город на заработки. В большинстве это были неграмотные или малограмотные люди, от них требовались большая сила, трудолюбие, чистоплотность и честность. Жили они по дворницким, обыкновенно без семей, своего рода артелью. Харчи им готовила „матка“ — жена старшего дворника. Старшие дворники получали по 40 рублей, младшие — по 18–20 рублей. Старшие дворники были начальством — они не работали, а распоряжались и наблюдали за работой дворников» (Засосов, Пызин. С. 60).

87

Ср.: «Кроме дворников, при домах состоят швейцары на парадных подъездах. Швейцары по большей части из отставных солдат. Дворники живут в дворницких, а швейцарам отводятся небольшие комнатки, примыкающие к парадной лестнице. <…> Плата швейцарам и дворникам всегда производится от жильцов. Обыкновенно платится швейцарам от трех до пяти рублей и дворникам — от двух до трех рублей в месяц» (Светлов. С.  51, 60–61).