Элли Каунди - Обрученные

• Название: Обрученные
• Автор: Элли Каунди
• Издательство: АСТ, Астрель
• Жанр: Социально-психологическая фантастика
• Год: 2011
• ISBN: 978-5-271-28359-8

Кассия всегда доверяла решениям Общества. Ведь оно заботится о своих гражданах и стремится обеспечить им продолжительную жизнь в комфорте и безопасности. Школа, профессия, дом, семья, увлечения, свободное время, романтические отношения — все под контролем системы, которая способна предсказать оптимальный выбор для каждого гражданина. В день своего семнадцатилетия на Банкете обручения Кассия узнает, что ее официальной парой должен стать ее друг детства Ксандер. Кассия счастлива, потому что убеждена, что Общество не может ошибаться и Ксандер будет для нее оптимальным выбором. Но неожиданно ее радость омрачается непредвиденным сбоем в работе системы. А вместе с ним приходят сомнения в справедливости жизни без свободы выбора.

---

Лон не унимается:

— Умел? — переспрашивает он. — В прошедшем времени? Он что, умер?

Прежде чем я успеваю ответить, появляется офицер Зеленой армии и, откашлявшись, встает перед нами. Он немолод, с коротко стриженными седыми волосами и оливковой кожей. Этим он немного напоминает мне дедушку.

— Здравствуйте, — говорит офицер голосом, таким же жестким и колючим, как его волосы. В отличие от дедушкиного, его голос звучит неприветливо. Пора мне перестать искать всюду дедушку. Он не может материализоваться из окружающих меня деревьев, как бы мне этого ни хотелось. — Я ваш инструктор. Вы должны обращаться ко мне «сэр».

Лон не может сдержаться:

— Мы пойдем на Большой холм? Инструктор останавливает его взглядом, и тот сникает.

— Никто, — продолжает офицер, — не разговаривает без моего разрешения. Это понятно?

Мы киваем.

— Не будем больше терять времени. В путь!

Он указывает на один из поднимающихся за его спиной, густо поросших лесом холмов питомника. Это не Большой холм, он не так высок, но это одно из предгорий, которые, как правило, разрешено посещать только служащим питомника. Моя мама говорит, что эти малые холмы удобны для тренировки восхождений: на лесистых склонах много быстро растущего густого подлеска.

— Поднимайтесь на вершину этого холма, — говорит инструктор, поворачиваясь на каблуках. — Я буду вас там ждать.

Он это серьезно? Без предварительной тренировки?

Офицер исчезает в густом подлеске.

Ясно, что он не шутит. Чувствую, как легкая улыбка появляется в углах моих губ, и встряхиваю головой, чтобы стереть ее. Я первая, кто двинулся за инструктором в чащу деревьев. Они покрыты по-летнему густой зеленью, и, когда я прокладываю свой путь между ними, они пахнут, как дедушка. А вдруг он там, между деревьями? И я думаю: «Если я однажды посмею развернуть тот листок, то сделаю это здесь».

Слышу, как другие участники восхождения пробираются между деревьями вокруг меня и позади. Лес, даже такой, как этот, отчасти культивированный — место шумное, особенно когда все мы продираемся сквозь него. Кусты потрескивают, ветки хрустят под ногами, и кто-то бормочет рядом. Наверно, это Лон. Ускоряю шаг. С некоторыми кустами приходится воевать, но, кажется, у меня это начинает получаться.

Мой привыкший к сортировке ум хочет научиться различать птичьи голоса вокруг и знать названия растений и цветов, которые я вижу. Мама знает большинство из них, а у меня никогда не будет таких специальных знаний — только если работа в питомнике тоже станет моей профессией.

Подъем становится все труднее и круче, но идти можно. Этот малый холм относится к питомнику, поэтому нельзя сказать, что он совсем дикий. Мои ботинки покрыты грязью; к подметкам прилипли опавшие листья и сосновые иглы. На минуту останавливаюсь, ищу место, чтобы соскрести с подметок грязь и двигаться быстрее. Но здесь, в питомнике, упавшие деревья и сломанные ветки тут же убирают. Пришлось чистить подошвы, одну за другой, прислонившись к дереву.

Двигаюсь дальше. Ногам стало легче, и я прибавляю шаг. Вижу гладкий круглый камешек, похожий на яйцо. Совсем как тот, который Брэм подарил дедушке. Оставляю его лежать в траве и иду еще быстрее, раздвигая ветки и не обращая внимания на царапины на руках. Даже когда упругая сосновая ветка, отскочив назад, больно бьет по лицу колючими иголками, я не останавливаюсь.

Похоже, я первая доберусь до вершины, и меня это радует. И вот впереди просвет; вместо древесной чащи я вижу небо и солнце. Я почти у цели. «Дедушка, посмотри на меня», — кричу я беззвучно, но он меня не слышит...

«Посмотри на меня».

Внезапно сворачиваю и скрываюсь в кустах. С трудом продираюсь через них, пока не падаю на кучу опавших листьев, где надеюсь укрыться от чужих глаз. Темно-коричневое платье будет отличным камуфляжем.

Дрожащими руками достаю листок. Не об этом ли я мечтала сегодня утром, когда прятала медальон глубже в карман платья? Могла ли знать, что этот момент настанет здесь, между деревьями?

Вряд ли можно найти лучшее место, чтобы прочитать то, что там написано. Дома меня может кто-то увидеть. В поезде, в школе, на работе — тоже. И даже в этом лесу, густо заросшем разнообразной растительностью, когда наполненный утренним туманом влажный воздух касается моей кожи, мне не совсем спокойно. Жужжат насекомые, поют птицы. Моя рука сметает с бумажки листик, и капля росы падает на нее с таким звуком, как падает на землю спелое яблоко.

Что дедушка оставил мне?

Тяжесть этой тайны на моей ладони, и я ее открываю.

Я была права: слова написаны давно. И хотя я не узнаю шрифта, я узнаю формат.

Дедушка оставил мне стихи.

Ну, конечно. Моя прабабушка. Сто стихотворений. Мне не надо заглядывать в школьный порт, чтобы понять: это стихотворение — не одно из них. Она сильно рисковала, спрятав этот листок, а дедушка и бабушка рисковали, сохраняя его. Какое стихотворение стоит того, чтобы из-за него потерять все?

Уже первая строка привлекает мое внимание. Глаза наполняются слезами. Не знаю почему, но она потрясает меня так, как ничто раньше не потрясало.

Покорно в ночь навек не уходи.

Продолжаю читать и, хотя не все слова ясны для меня, понимаю, что оно должно было значить для дедушки.

Покорно в ночь навек не уходи,

Борись, борись, чтоб день не угасал,

Чтоб молниям не дать остыть в груди.

Но, по мере того как я читаю, я начинаю понимать, что оно значит для меня.

Уставшего от жизни не буди.

Пусть он мудрец — иссяк его запал.

Но ты покорно в ночь не уходи[6].

В моей груди пока нет молний. Не высекают молний и мои слова. Дедушка сказал мне об этом перед смертью, прочитав мое письмо, написанное чужими словами. Ничто из того, что я до сих пор написала или сделала, не изменило ничего в этом мире. Но сейчас я понимаю смысл слов «бороться» и «уходить покорно».

Читаю все стихотворение до конца. Глотаю его, выпиваю его до дна. Читаю о неистовой борьбе, ярком свете и молниях, и, хотя понимаю не все — язык слишком устарел, — понимаю достаточно. Понимаю, почему дедушка любил это стихотворение. Теперь и я его люблю. Целиком. И молнии, и свет, и борьбу.

Под текстом стихотворения — имя автора: Дилан Томас (1914-1953).

На обратной стороне листка — другое стихотворение. Оно называется «Пересекая отмель», и его автор жил еще раньше, чем Дилан Томас: лорд Альфред Теннисон (1809-1892).

«Так давно», — думаю я. Так давно они жили и умерли. И они, как и дедушка, никогда не вернутся назад.

Жадно читаю и второе стихотворение. Вчитываюсь в слова обоих стихотворений снова и снова, несколько раз, пока не слышу громкий треск ветки или палки рядом со мной. Быстро складываю листок и прячу его. Я слишком задержалась. Надо идти, чтобы наверстать время, которое я потеряла.

Надо бежать.

Стараюсь не задерживаться, хотя бежать сквозь ветки вверх, к вершине, тяжело. Слова стихотворения Томаса такие яростные, такие красивые, повторяю их про себя на бегу. Снова и снова думаю: покорно не уходи, покорно не уходи, покорно не уходи. И уже почти на вершине истина осеняет меня: вот почему они не включили это стихотворение в число избранных.

Оно учит бороться.

Еще одна ветка стегает меня по лицу во время бега, и я вырываюсь на открытое пространство. Озираюсь в поисках инструктора. Его не видно, но кто-то уже сидит на самой вершине. Кай Макхэм.

К моему удивлению, на вершине мы с ним одни. Ни инструктора. Ни одного участника.

Никогда раньше я не видела его таким спокойным и счастливым. Он сидит, опершись на локти и откинувшись назад, лицо обращено к солнцу, глаза закрыты. Он выглядит беспечным и непохожим на себя. И я понимаю, что он всегда взглядом держит людей на расстоянии. Когда он слышит меня, то открывает глаза, и я ловлю в них проблеск искренности, но после снова вижу только то, что он хочет, чтобы я видела.

Из-за деревьев выходит инструктор и останавливается около меня. Он ходит тихо, и я опасаюсь, не видел ли он меня за деревьями немного раньше. Он смотрит на датапод в своей руке и снова на меня.

— Кассия Рейес? — спрашивает он. Очевидно, ожидалось, что я финиширую второй. Значит, моя задержка в лесу была короче, чем я думала.

— Да.

— Сядьте там и ждите, — говорит инструктор, кивая на зеленую полянку на вершине холма. — Любуйтесь видом. Согласно расчету, только через несколько минут здесь появится кто-то из остальных. — Он указывает жестом на датапод и снова исчезает среди деревьев.

Момент растерянности, и я иду к Каю, стараясь сохранять спокойствие. Сердце бьется часто из-за бега и из-за звуков, которые меня спугнули.

— Привет, — говорит Кай, когда я подхожу ближе.