Ребекка Пейсли - Сердечные струны

• Название: Сердечные струны
• Автор: Ребекка Пейсли
• Издательство: Русич
• Жанр: Современные любовные романы
• Год: 1996
• ISBN: 5-88590-593-2

«Требуется высокий, темноволосый, голубоглазый мужчина для зачатия ребенка. Оплата за услуги 100 долларов золотом».

Когда Теодосия дала в газету такое объявление, она желала только одного — родить ребенка для своей бездетной сестры. Мужчины стали слетаться словно мухи на мед и ей пришлось подумать о телохранителе. И кто бы мог предположить, что Роман Монтана, призванный защищать Теодосию от претендентов, не сможет защитить самого себя от чар своей прекрасной подопечной.

---

Один взгляд на заголовок не только объяснил причины утренних стараний горожан, но и взволновал его дурными предчувствиями.

Сегодня прибывают английские аристократы!

— Ну, не здорово ли, мистер? — прокомментировал пожилой мужчина, покачиваясь в кресле-качалке рядом с дверью в лавку. — Не припомню, чтобы что-то подобное когда-нибудь случалось в маленьком старом Энчантид Хилл. Вы уже прочитали историю?

— Нет, — процедил сквозь зубы Роман. Мужчина потер свою заросшую щеку и скрестил костлявые ноги.

— Насколько я понял, семеро англичан сошлись вместе и решили отказаться от путешествия по Европе, а отправиться по нашему юго-западу. Наверное, в Техасе кто-то рассказал им об Энчантид Хилл. Очевидно, они приезжают сюда, чтобы загадать пару-тройку желаний на горе, как это делают все, кто проезжает мимо, — так или иначе, но целый комитет уже заботится об их размещении в гостинице, поезде, организации развлечений и тому подобных вещах. Английские аристократы все богачи, знаете ли.

Богатство, конечно, не единственное, чем обладали английские денди, кипятился Роман. Они, без сомнения, были образованны, даже высокообразованны, как и Теодосия. А из семи наверняка найдется, по крайней мере, хоть один высокий темноволосый и голубоглазый. При таком богатстве их не привлечет золото Теодосии, но наверняка, черт возьми, никто не откажется провести несколько долгих и страстных ночей в ее объятиях.

Проклятие, надо убедить ее покинуть Энчантид Хилл прежде, чем она успеет прочитать газету!

Роман опрометью бросился к гостинице, промчался через коридор и взлетел по лестнице, ведущей в номера. Вот она, дверь их комнаты, но она не открывалась — замок снова подвел.

Применив недюжинную силу, взломал, наконец, дверь, и увидел Теодосию, стоящую у стола перед блюдом с яблоками, апельсинами и несколькими спелыми лимонами.

— Роман, — прошептала она. — Ты уже видел это? — в ее руках была злополучная газета с крупным заголовком, напечатанным сверху.

— Служащий гостиницы просунул под дверь вскоре после того, как ты ушел. Я… ты… понимаешь, что это значит?

Он даже очень хорошо понимал, что это значит. У нее появились те же мысли об аристократах, что и у него. Теперь уже не удержать ее от знакомства с англичанами.

Чувства, которые и сам еще не понимал, подтолкнули его на одну попытку.

Бросив новую винтовку и желтую коробку на кровать, выпрямился во весь рост.

— Мы немедленно покидаем Энчантид Хилл, и я не хочу слышать ни слова возражений.

Открыв стенной шкаф, вытащил ее чемоданы.

— Упаковывай вещи.

— Роман…

— Ради Бога, в городе распространяется заразная болезнь, — лгал с отчаянием. — Если задержимся хоть на минуту, то можем подхватить ее. Упаковывай сумки.

Она уставилась на него.

— Какая болезнь?

— Корь, — выпалил он.

— У меня был ужасный случай кори, когда мне было семь лет, следовательно, теперь мне нечего бояться этой болезни.

Он сунул руки в карманы, призывая на помощь новую ложь.

— Да? А у меня никогда не было кори. Но даже если бы и была, это редкая корь, Теодосия. Ее только что открыли. Может, именно эти хилые англичане привезли из Европы, так что мы уезжаем.

Надежда затеплилась внутри него, когда она засуетилась у шкафа.

— Помогу упаковать платья. — Он схватил ее платья из шкафа, свернул их и сунул в один из сундуков.

— Роман, подожди, — Теодосия остановила его руку, когда он снова потянулся к ее одежде. — Пожалуйста, давай поговорим об этом.

Он не представлял, как совладать со своими бурлящими чувствами: Теодосии не хочется покидать Энчантид Хилл, но если оставить ее здесь, значит, вечером отправить ее в постель идеального мужчины для зачатия ребенка.

Ярость клокотала в нем, словно пробудился затихший на время вулкан.

Молчание оглушило Теодосию сильнее, чем злость или боль. Опустив голову, она уставилась на его сапоги.

Разве можно допустить, чтобы она спала с одним из этих англичан, и с какой стати поддерживать такое сумасбродство? Интимность, возникшая между ними, явилась лишь ее удовольствием, но не его, хотя ему понятны причины ее отказа заниматься любовью и мотивы, по которым она отвергала его.

Но что делать с ревностью: он хотел ее так же сильно, как и она желала его.

Теперь, когда он проявил такое самообладание и понимание, она намерена добровольно отдаться другому мужчине — никогда не случалось ей чувствовать себя такой эгоисткой, как сейчас. Охваченная чувством вины, она подняла голову.

— Прости, Роман, — прошептала она.

Он пристально посмотрел ей в глаза, отчаянно пытаясь найти в них подтверждение собственной убежденности — она испытывает то же внутреннее смятение, что и он. Ему также стало ясно, что, если даже ее эмоции и совпадают с его чувствами, она все равно не позволит им повлиять на свои намерения.

Роман отступил от нее.

— Простить, Теодосия? — вспылил он.

— За что?

Девушка слегка нахмурилась.

— За то, что… причиняю тебе боль.

— Причиняешь мне боль? — Ему тотчас же пришлось изобразить полнейшее равнодушие. — Ты считаешь, что причинишь мне боль, отправляясь в постель с одним из этих английских парней? — спросил он настороженно. — С какой стати это должно меня волновать?

— Я…

— Позволь кое-что объяснить, — горячо продолжал Роман. — Мне нравилось ощущение твоего тела, но еще больше — добиться, чтобы ты позволила касаться тебя, так как отказы и протесты служили вызовом, который возбуждает. Единственное, что меня интересовало, — затащить невинного маленького гения в постель без одежды, я добился этого; что же до занятий любовью, — какая разница, чьи бедра, между которыми ты улегся, — конец всегда один и тот же.

Изобразив самодовольную улыбку, направился к двери.

— Ты для меня только работа. Понятно? Останемся в Энчантид Хилл столько, сколько захочешь, и можешь делать все, что заблагорассудится.

Роман с силой толкнул дверь и вышел из комнаты.

Теодосия не двигалась.

Ты для меня не более чем работа…

Каким-то чувством понимая, что брошенные им слова — попытка притупить боль, а с другой стороны — правда, состоящая в том, что, хотя они стали близкими друзьями, проводившими вместе прекрасные мгновения, она для него оставалась работой, средством накопить недостающие деньги, необходимые для открытия ранчо; кроме того, огромная разница в их мечтах никогда не позволит перерасти возникшей близости в нечто большее.

Печаль сжала сердце, ей показалось, что чувствует, как оно кровоточит.

Сама того не сознавая, Теодосия бросилась к двери с намерением догнать Романа и заставить его поверить, что он тот мужчина, которому она хочет отдать свою невинность, а не какому-то проезжему англичанину.

Остановил запах свежих лимонов, они красовались на столе, напомнив забытый аромат лимонной вербены.

Лилиан.

Сжав пальцы в кулаки, проглотив крик отчаяния, попыталась мыслить разумно.

— Теодосия, — страстно прошептала она, — если тебе не удастся сохранить твердое присутствие духа, твое сердце непременно станет руководить твоими поступками; ради Лилиан ты не должна позволить этому случиться. Не имеешь права.

Ее мозг. Ее сердце. Настоящая битва началась между разумом и чувствами.

Она знала, что победит.

Властная тяга разума была много сильнее простеньких, незначительных подрагиваний сердечных струн.

* * *

Роман прислонился к столбу забора, наблюдая, как Теодосия кружится по городской площади среди звуков веселого смеха и оживленной музыки.

Она затмевала всех присутствующих женщин: лунные лучи и свет ламп поблескивали в ее золотых волосах, мерцая на мятно-зеленом атласном платье и светясь в глубинах ее темных изумрудов. Но не свет и не драгоценности делали ее ослепительной, а искрящаяся красота, пленившая высокого мужчину, держащего ее в своих руках.

Его звали Ллевеллин — Хэммонд Чарльз Александр Ллевеллин, второй сын богатого и влиятельного английского герцога. Парня с вьющимися черными волосами, ясными голубыми глазами и бриллиантом размером с лошадиный глаз на правой руке Роман признал противным, как и его имя.

Теодосии, конечно же, потребовалось много времени, чтобы остановить свой выбор. Группа англичан, разумеется, облегчила ее дело. Одного взгляда на нее оказалось достаточно, чтобы все семеро направились прямо к ней, и каждый попросил составить компанию на вечеринке.

Она уделила внимание каждому, но больше всего времени проводила с Хэммондом Ллевеллином. «Да, Хэммонд — ее выбор, — подумал Роман, — тот, кто познает Теодосию с самой интимной стороны, с которой только и может мужчина узнать женщину».

Ему хотелось, чтобы она оказалась в какой-нибудь рискованной ситуации, а он мог бы вытащить свой пистолет, выстрелить и случайно задеть Хаммонда Ллевеллина.