Ребекка Пейсли - Сердечные струны

• Название: Сердечные струны
• Автор: Ребекка Пейсли
• Издательство: Русич
• Жанр: Современные любовные романы
• Год: 1996
• ISBN: 5-88590-593-2

«Требуется высокий, темноволосый, голубоглазый мужчина для зачатия ребенка. Оплата за услуги 100 долларов золотом».

Когда Теодосия дала в газету такое объявление, она желала только одного — родить ребенка для своей бездетной сестры. Мужчины стали слетаться словно мухи на мед и ей пришлось подумать о телохранителе. И кто бы мог предположить, что Роман Монтана, призванный защищать Теодосию от претендентов, не сможет защитить самого себя от чар своей прекрасной подопечной.

---

— Мне жаль, что это произошло с тобой, Теодосия.

Поток нежности омыл ее — в его тихом голосе звучали искренность и нежность. Она с благодарностью сжала его руку.

— Что произошло после несчастного случая? — мягко спросил Роман, сам удивляясь своему сильному интересу.

— Я, конечно, была опустошена и очень напугана тем, что будет со мной без родителей. Но Аптон и Лилиан приехали в Нью-Йорк и забрали меня в Бостон. Они растили меня, словно собственную дочь, Роман, щедро отдавая все, что могли, особенно свою любовь. Если бы не их доброта, возможно, никогда бы не оправилась от стресса. Как уже говорила, — это мой неоплатный долг перед ними и одна из причин моего желания дать им ребенка.

— Одна из причин?

— Чувство вины — другая. Видишь ли, Лилиан и Аптон уделяли все время мне, пока я была маленькой, поэтому откладывали обзаведение собственными детьми. Когда же они все же решились, Лилиан испытала большие трудности с зачатием, а затем пережила четыре выкидыша. Врачи объяснили ей, что следовало родить ребенка задолго до этого. Если бы ей удалось выносить плод первые три месяца, возможность родить здорового младенца была бы значительно выше, но, к несчастью, она, похоже, не может вынашивать ребенка дольше шести-восьми недель.

— И ты считаешь это своей виной? Теодосия выпустила его руку, подобрала веточку и начертила круг на мягкой земле у его ног.

— Это и есть моя вина, Роман, и единственный способ избавить Лилиан от сердечной боли — это выносить ребенка для нее. Ребенок ее плоти и крови будет всем для Лилиан, и я единственный человек, который может воплотить ее мечту.

Некоторое время Роман молчал, наблюдая, как она рисует в пыли.

— Понимаю, что ты хочешь сделать что-то хорошее для своей сестры, но родить ребенка, чтобы отдать его ей — не слишком ли много? Я имею в виду, люди так не поступают, Теодосия.

Его вопрос и утверждение заполнили каждый уголок ее мозга. Только через несколько мгновений поразительное, но печальное осознание вернулось к ней.

— Когда по-настоящему кого-то любишь, Роман, ни одна жертва не кажется слишком большой.

Он не ответил на ее откровение; она ничего больше не добавила.

В наступившей теплой тишине Теодосия размышляла над тем, что он никогда не знал истинной любви… А Роман гадал, что это такое — испытывать бескорыстную любовь.

ГЛАВА 12

Раздвинув шторы на одном из окон в коридоре гостиницы Ред Вулф, Роман наблюдал, как мальчишка-газетчик разносил по улице объявления Теодосии, раздавая свеженапечатанные циркуляры как молодым, так и пожилым; и какого бы возраста ни был мужчина, получавший его, — ни один из них не упускал случая бросить взгляд на второй этаж гостиницы.

Роман надеялся, что Теодосия не одевается к ужину перед открытым окном, но подозревал, что вполне могла — у нее не было достаточно здравого смысла, чтобы не делать этого.

Он свирепо рассматривал толпу мужчин снаружи еще некоторое время, затем задернул шторы. Как только настанет темнота, укрывающая все и вся, сборище похотливых ублюдков начнет прокрадываться в гостиницу, словно голодные змеи за цыпленком. А почему бы и нет?

Не родился на свете еще мужчина, который бы отказался получить сто долларов золотом только за то, чтобы переспать с такой красивой женщиной, как Теодосия.

Он раздумывал, каков был бы ее ответ, если бы объявить, что она еще недостаточно здорова, чтобы выполнить свой план. Может, сослаться на раны на голове, которые не заживут, если раненый попытается заняться каким бы то ни было видом секса, попробовать напугать, что можно ожидать даже загнивание мозга.

Потерев подбородок, Роман некоторое время раздумывал над идеей, затем отказался от нее, вспомнив, что она уже себя исчерпала: целых полторы недели после столкновения с команчи удавалось удерживать Теодосию среди диких лесов и лугов, в стороне от всех городов. Конечно, ему хотелось, чтобы ее рана зажила, но сознание подсказывало, что десяти дней более чем достаточно: в конце концов, шишка на голове — не пуля в черепе.

В течение этого времени она только и делала, что спала, ела, купалась и делилась с ним своим интеллектом. Наконец, после полутора недель отдыха, оделась, забралась на повозку и поехала, не оставляя ему другого выбора, кроме как следовать за ней и отвезти в ближайший город.

Едва коснувшись подошвами пыльной улицы в Ред Вулф, тут же поспешила в почтовую контору и напечатала свои дурацкие объявления.

Роману всегда нравился Ред Вулф, и он с удовольствием навещал город, когда у него появлялась такая возможность. Однако теперь решил, что больше не любит его: Боже, никогда не представлял, как много бабников в нем живет!

С досады пнув ногой горшок с цветком, стоящий у окна, проигнорировал громкое возмущение управляющего гостиницей; в глубокой задумчивости медленно прошел к большому бархатному креслу, опустился в него, вытянув ноги.

Почему, черт побери, его волнует, что Теодосия скоро отдастся какому-нибудь мозолистому гению? Ведь ему не надо ни с кем делиться; чтобы что-то делить, надо его иметь, а Теодосия ему не принадлежала.

— А я и не хочу, чтобы она мне принадлежала, — пробормотал он.

— Прошу прощения? — отозвался управляющий, поднимая глаза от регистрационного стола. — Меня зовут Парке. Оливер Парке. Вы мне что-то сказали, мистер Монтана?

Роман взглянул на мистера Паркса, даже не видя его.

— Эта женщина не для меня. Я не люблю женщин! Но если бы и любил, она не стала бы той, которую можно выбрать. Ну, знаете ли вы мужчину, который захотел бы женщину, не умеющую веселиться? О, она сказала, что повеселилась на ярмарке в Киддер Пассе, но хотите знать, что это было за веселье? Заумное веселье, вот что. Да, единственная причина, почему она хорошо провела время, так это потому, что нашла способ использовать свою проклятую гениальность.

— Конечно, мистер Монтана, — отвечал Парке, переставляя чернильницу на столе. — Да, конечно. Как скажете. И кстати, если вы в скором времени собираетесь выехать из города, будьте осторожны. Говорят, банда негра Бланко бродит где-то в этом районе. Только сегодня утром пришло известие, что они возле Кейнз Кроссинг убили троих людей, и одна из них была пятнадцатилетней девочкой. — Мистер Парке покачал головой.

— Вы когда-нибудь слышали о ком-то более опасном и надменном, чем эти пятеро из банды? Никогда их не видел, но, говорят, они одеты во все черное с головы до ног и ездят на белых лошадях. Уповаю на Господа, что разбойники не появятся здесь, в Ред Вулф. Тридцать охотников преследуют их с тех самых пор, как они убежали из тюрьмы, но ни один не пойман. Думаю, чтобы избавиться от них, не обойтись без помощи бога, а то и самого дьявола.

Роман кивнул, но его мысли сосредоточились на Теодосии.

— Сколько мужчин, по-вашему, живет в Ред Вулф, мистер Парке?

— Что? — мистер Парке поскреб щеку, поросшую бакенбардами. — Э… не знаю. Около ста семидесяти. Может, две сотни.

Две сотни! Цифра завертелась в мозгу Романа словно перекати-поле, подхваченное вихревым пыльным потоком.

Он погладил большим пальцем дуло своего кольта, про себя произнес клятву: если хоть один из претендентов подойдет на роль любовника Теодосии, то сильно пожалеет, что не родился маленьким, светловолосым, зеленоглазым и непроходимо глупым.

Услышав, как открывается дверь, Теодосия повернулась от окна и посмотрела на Романа, входившего в комнату.

— Идем, Теодосия. Хочется есть.

— Роман, ты видел? — спросила она, указывая на улицу внизу. — Мальчик уже разносит мои циркуляры, даже расклеивает их на фасадах различных зданий.

Снова погладив оружие, Роман пробежался взглядом по ее телу, любуясь каждой его частью.

Он никогда не видел у нее такой прически, которую она сделала сейчас: маленькие косички уложены на макушке и заколоты цветами из зеленого бархата; несколько блестящих локонов лежали на стройной шее, касаясь нитки жемчуга, — почти такого же светлого оттенка, как и ее кожа.

Шелковое платье напоминало ему рассвет — неуловимое сочетание розового, оранжевого и желтого: как нежные цветы льнут к утреннему небу, так платье подчеркивало фигуру Теодосии.

Роман испугался: если ей вздумается чихнуть, кашлянуть или даже рассмеяться, как бы из глубокого выреза не выпала грудь.

Он придумывал что-нибудь забавное, чтобы рассмешить ее.

— Что ты так смотришь, Роман? — и задав вопрос, не могла оторваться от него: черный костюм и накрахмаленная белая рубашка так подходили к его смуглой коже; черный галстук-ленточка, как и угольно-черные волосы, свисал на широкую грудь, но строгость в одежде не скрывала недюжинной силы, сквозившей в каждой части его массивного тела, напротив, лишь подчеркивая ее.

Сладостный трепет запульсировал внутри нее.