Игорь Латышев - Япония, японцы и японоведы

• Название: Япония, японцы и японоведы
• Автор: Игорь Латышев
• Жанр: Путешествия и география

---

Следует иметь в виду и другое: любая наша территориальная уступка Японии, что бы ни вещали по этому поводу японские политики и пресса, не приведет, да и не может привести к какому-либо крутому позитивному повороту в российско-японских отношениях. Такая уступка не даст России того, чего хотелось бы нашим руководителям в данный момент,- прилива широкомасштабной японской экономической помощи, включая крупные кредиты, капиталовложения и некие льготные поставки продовольствия, промышленных товаров и т.п. Расчеты на щедрую альтруистическую японскую помощь, на некие обильные "иеновые дожди", которые-де польются на нашу страну, если последняя поступится своей территорией,- это иллюзия, ибо экономическая политика Японии в отношении России, как и в отношении распавшегося Советского Союза, определялась и будет неизбежно определяться прежде всего интересами и суждениями не токийских дипломатов, а японских деловых кругов. А интересы и суждения последних не имеют тесной связи с территориальным спором двух стран. Спад в японо-советской торговле, происшедший в годы горбачевской "перестройки", как и воздержание многих японских фирм от крупных капиталовложений в нашу экономику, их прохладное отношение к целому ряду наших предложений по поводу совместного делового сотрудничества объясняются отнюдь не "обидами" за нашу неуступчивость в территориальном споре (в этом споре деловые круги не склонны принимать активное участие), а прежде всего их неуверенностью в том, что в сложившейся в России обстановке экономического хаоса, при всевозрастающей валютной задолженности нашей страны такое сотрудничество не только не сулит им больших выгод, а наоборот, чревато издержками и неприятностями...

Что же касается территориального спора с Японией, то в этом вопросе необходимо ясное и трезвое понимание невозможности решить этот спор в течение ближайших десятилетий, ибо, как это было на протяжении минувших сорока с лишним лет, ни та ни другая сторона не смогут в силу ряда объективных причин отступиться от своей нынешней позиции. Надежды некоторых российских дипломатов на достижение "компромисса" на основе наших частичных территориальных уступок беспочвенны хотя бы уже потому, что сегодня нет ни малейших оснований рассчитывать на пересмотр японской стороной своих заведомо неприемлемых для России, требований передачи Японии всех четырех спорных островов. Готовность довольствоваться двумя островами не высказывается ни одной из японских политических партий. Податливость же наших политиков в этом вопросе лишь укрепит японцев в их стремлении оказывать на Россию все возрастающий нажим. Поэтому сегодня единственно разумным подходом к японским территориальным требованиям может быть только одна тактика, а именно - откладывание спора в долгий ящик... При таких обстоятельствах нам и впредь не приходится рассчитывать на подписание какого-либо "мирного договора" с Японией. И в этом нет никакой беды: ведь жили же наши народы в минувшие срок лет без такого договора, и это не мешало им развивать экономические, культурные, общественные и прочие контакты на том уровне, какой был объективно возможен при сложившемся балансе национальных интересов обеих стран".

Читаю приведенные выше строки сегодня, спустя восемь лет после того, как они были написаны, и готов слово в слово повторить их от начала и до конца. Ход последующих событий подтвердил целиком обоснованность моих тогдашних суждений и оценок хода развития российско-японских отношений. Те изменения, которые произошли в этих отношениях в годы ельцинского правления, нисколько не улучшили общего состояния этих отношений, не сняли ни одну из конфликтных проблем, не дали нашей стране сколько-нибудь ощутимых выгод и привели лишь к смещению общего баланса национальных интересов двух стран в пользу Японии. Но об этом будет сказано далее...

А рукопись моя, написанная в пожарном порядке, была передана мною в мае 1992 года непосредственно в руки сахалинского губернатора В. П. Федорова во время его очередного приезда в Москву. Под его личным контролем в Южно-Сахалинске началась срочная подготовка ее к печати. Где-то в июне я вылетал в Южно-Сахалинск на несколько дней, чтобы прочесть верстку (из-за спешки мне не удалось вычитать ее хорошо и кое-где в тексте остались не замеченные мною погрешности набора), а в начале августа эта рукопись под названием "Покушение на Курилы" была уже отпечатана. Всего лишь несколько дней спустя пилоты грузового самолета, прилетевшего из Южно-Сахалинска в Москву, доставили мне по поручению сахалинского губернатора около тысячи ее экземпляров. Безотлагательно несколько сот из них были переданы мною в руки представителей различных патриотических организаций, частично распространивших ее среди своего актива, а частично пустивших в широкую продажу. Несколько десятков экземпляров книги были проданы и в киоске Института востоковедения РАН.

Вскоре я узнал, что в Южно-Сахалинске состоялась в моем отсутствии презентация названной книги, сопровождавшаяся ее продажей на аукционе, специально организованном местными властями для представителей зарубежной прессы и ряда иностранных торговых фирм. Организаторы аукциона собрали более тысячи долларов, но их затея окончилась трагически. По возвращении с аукциона в свою квартиру один из его организаторов, принесший к себе на дом полученную выручку, был убит грабителями, а выручка была похищена. Местные журналисты, сообщившие в то же утро в газетах и по радио о случившемся, впопыхах сочли убитого за автора продававшейся на аукционе книги. Но уже через день сведения о моей гибели были той же южносахалинской прессой опровергнуты.

В Москву книга подоспела как нельзя вовремя. В один из дней августа 1992 года на площади перед центральным входом в Парк культуры и отдыха имени М. Горького состоялся массовый митинг москвичей-патриотов в защиту Курил от японских посягательств, участие в котором приняли около тысячи человек. На митинге активисты из патриотических организаций устроили продажу моей книги, объявив при этом, что автор "Покушения на Курилы" находится в рядах митинговавших. После этого многие из купивших мою книжку собрались вокруг меня для получения автографов. Впервые в жизни я оказался в роли некой "знаменитости" и, ощущая крайнюю неловкость от пребывания в столь чуждой мне роли, неуверенно делал надписи и ставил свои подписи на титульных листах книги, пожимал руки незнакомым мне людям и благодарил их за сделанную ими покупку. Но по возвращении в тот вечер домой я все-таки был доволен, что мой труд не пропал даром и с ним ознакомятся, может быть, не только специалисты, но и те читатели - русские патриоты, для которых моя книга и была предназначена.

Осенью того же года презентация книги состоялась и в Парламентском центре, что на Трубной площади в Москве. На презентации присутствовали наряду с журналистами многие из тогдашних видных деятелей политической оппозиции, включая народных депутатов Верховного Совета.

Но общественная реакция на мою книгу оказалась, естественно, далеко не однозначной. Сторонники проамериканской, прозападной внешней политики ельцинистов наградили меня ругательными отзывами. Мой прежний приятель и коллега по совместной корреспондентской работе в Японии Владимир Цветов в одном из своих выступлений в средствах массовой информации обозвал меня "недобитым коммунистом", а мою книгу - "дешевой ура-патриотической стряпней".

Но ничего другого я не мог тогда ожидать - ведь я оказался, пожалуй, первым из японоведов, кто открыл со страниц книги огонь по своим коллегам-перевертышам - по тем, с кем совсем незадолго до того у меня были издавна вполне дружественные и взаимоуважительные отношения. В моем книжном шкафу до сих пор стоят книги таких завзятых японофилов-антисоветчиков как В. Цветов, Г. Кунадзе, С. Вербицкий с дарственными надписями, содержащими неумеренные похвалы в мой адрес. Вот, к примеру, четыре книги Владимира Цветова. В одной из них, озаглавленной "Черная магия Мацуситы", на титульном листе написано: "Игорю Александровичу. Учителю от ученика". В. Цветов. 11 октября 1977 г.". Во второй книге, озаглавленной "Человек с тремя лицами", читаю такие слова: "Игорю Латышеву с уважением за глубокие знания, независимые суждения и терпимость к противоположным точкам зрения. В. Цветов, 1 ноября 1978 г.". В третьей, озаглавленной "Мафия по-японски", той же рукой начертано: "Дорогому Игорю, большому ученому - эту абсолютно ненаучную, а возможно и антинаучную, книжку преподносит автор. В. Цветов, 13 мая 1985 г.". И, наконец, в его четвертой, самой известной книге "Пятнадцатый камень сада Рёандзи" на внутренней стороне обложки можно прочесть: "Игорю Латышеву - учителю, коллеге, товарищу. В. Цветов, 26 мая 1986 г.".

Но все подобные автографы были сделаны в те времена, когда еще никто не мог предвидеть ни обвального распада Советского Союза, ни бездарной утраты КПСС своей, казалось бы, незыблемой власти, ни размежевания советских японоведов на две враждебные одна другой группировки, ни моего яростного неприятия беспринципности, прояпонского подхалимажа и русофобии тех, кто дарил мне свои книги с надписями, содержавшими, как теперь выяснилось, преждевременные похвалы в мой адрес. Царство небесное Цветову он остался в моей памяти как талантливый журналист-японовед (В. Цветов умер осенью 1993 года.- И. Л.), а личные обиды на него, возникшие после нападок на меня в связи с советско-японским территориальным спором, давно мною забыты. Но идеологическая пропасть, разделившая японоведов на "японофилов" и "русофилов", будет, к сожалению, и далее разъединять людей моей профессии.